Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

Обозреватель может планировать что угодно. Рассказ о полном безобразии, в которое переродился конкурс на лучший памятник Борису Ельцину. Или, напротив того, похвальное слово лицейскому директору Евгению Ямбургу, который возле своей школы на юго-западе Москвы открыл отличный памятник Булату Окуджаве. Но политическая жизнь вторгается в эти планы – и мощно разрушает их. Хотя, наверное, и Ельцина, и Окуджаву мы сегодня еще помянем. Но в другой связи.

О необходимости и неизбежности отставки Михаила Фрадкова говорили все. И с нетерпением поглядывали на часы: доколе? Выборы вот-вот начнутся, раскручивать преемника – дело непростое, даже если он известен; Путину на завоевание широких народных масс когда-то дали время с августа по декабрь и с декабря по март, а сейчас уже сентябрь. Комментарии политических аналитиков напоминали брокерские ставки. Медведеву не повезло, на него почти никто не ставил, Иванов ходил в безусловных фаворитах, кому-то казалось, что будет Нарышкин, – но и те, и другие, и третьи, отойдя подальше от телекамер и микрофонов, с тоской говорили: но это же Путин. В прошлый раз гадали-гадали, кто будет премьером, и никто, ни один пикейный жилет на назвал тогда фамилии Фрадкова. Как бы и на этот раз история не повторилась…

История – повторилась. И шквал ученых объяснений, который вчера посыпался из Интернета, сегодня заполнил газеты, а завтра-послезавтра, после ответственных согласований с верховными идеологами процесса, обязательно проникнет на ТВ, не в состоянии прикрыть собою ступор, в который впали политологи. Приближенные к Кремлю. Или равноудаленные от него. Неважно. Назначение товарища Зубкова, 65 лет от роду, в прошлом директора совхоза, потом секретаря по сельскому хозяйству Ленинградского обкома, потом прогрессивного заместителя у заместителя (Путин был вице-мэром, а Зубков ему помогал), а теперь финансового разведчика и несостоявшегося сенатора от Омска, не подлежит интерпретации. Если мыслить в привычных схемах.

Значит ли это, что Иванову, Медведеву, Нарышкину (Якунину, Сечину, Собянину…) дан безусловный отбой? Возможно, да. А быть может, и нет. Неровен час, поломается ельцинская модель передачи власти, и слово «премьер» утратит смысловую связь со словом «преемник»; преемника могут пустить по партийной линии, а то и вовсе объявить в 23 часа 55 минут последнего дня подачи заявок на участие в президентских выборах. Правда, непонятно тогда, зачем было менять шило на мыло и чем ласковый ничевок Фрадков был хуже сурового имярека Зубкова. Михаил Ефимович мог спокойно посидеть до громокипящей победы «Единой России» 2 декабря с. г., поздравить Грызлова с конституционным большинством – и беспечно дождаться марта. Никакой личной неприязни к нему наш народ не испытывал; более того, брежневский стилек, умело обыгранный Фрадковым, даже был симпатичен и прекрасно оттенял андроповские склонности реального вождя.

Значит ли это, с другой стороны, что Путин все-таки решил серьезного преемника на трон не сажать, а в той или иной форме досрочно пойти на третий президентский срок? Слабый, ибо неизвестный, не имеющий самостоятельной опоры в элитах премьер – отличный повод сговориться о его избрании посредством административного ресурса и затем – о досрочной отставке. С естественно вытекающими последствиями. А если и не о досрочной, то все равно: через четыре годика Зубкову праздновать семидесятилетие, на второй срок вряд ли покусится. Может быть. Но может быть, и нет. Потому что ласковый т. Фрадков, практически ровесник т. Зубкова, политического веса не имеющий, да к тому ж по отчеству Ефимович, был столь же безопасен и сговорчив; и взял бы корону, и отдал бы ее с одинаковой готовностью и охотой.

Значит ли все это, наконец, что Зубков действительно способен быть преемником? Что старый конь глубоко не вспашет, но и борозды не испортит? А кто его знает. Мы точно знаем про него одно: что он арбатский, ибо родился в поселке Арбат; что он свердловский, потому что, как Ельцин, происходит из Свердловской области; и что он питерский, как Путин, который был его начальником по Смольному. Хороший ряд, приемлемый. Все остальное – смутно.

Ясно только, что городу и миру предложена китайская головоломка. Ажурный шар, вписанный в ажурный шар, в который вписан еще один ажурный шар, все это из цельной кости, и непонятно, как попало внутрь. Наблюдатели, второстепенные участники процесса, конкуренты, враги и друзья, иностранцы и своеродные столпились над этими шарами и гадают: эка невидаль! а что бы это значило? Тем временем неслышными шагами за их спинами проходит тот единственный, кто понимает, что происходит в реальности и есть ли в ажурной системе какой-то специальный смысл или нет вообще никакого смысла, кроме выигрыша времени и возможности уйти непобежденным.

Когда-то так, непобежденным, ушел из Кремля Борис Николаевич Ельцин. Но его коронные приемы были совершенно иными. Дерзкая смена решений, мгновенный пересмотр позиций, непредсказуемость льва, залегшего в засаду. У новой эпохи – новый стиль. Не львиный, а лисий. Махнем хвостиком влево, двинемся вправо. А вы, пожалуйста, бегите по ложному следу. Или стойте над ажурными шарами. Или пробивайтесь сквозь дымовую завесу, за которой еще одна дымовая завеса и еще одна, за которой, увы, пустота. Те, кого мучительно искали, давно уже не здесь. Единственное, что можно сказать со всей определенностью: на излете второго срока и в преддверии неведомого третьего нам опять показали, кто в доме хозяин. Показали – блестяще, по-своему безупречно. Вопрос о том, что происходит с домом, стоит ли он на твердом фундаменте или на песке; кому будут переданы ключи и будут ли они переданы; полны ли подвалы или там покати ажурным шаром; на какой именно год будет назначен капитальный ремонт и кто конкретно оплатит смету – вопрос этот излишен, ибо не имеет ответа. Смысл движения в самом движении; вектор движения – очевиден.

Что же до обещанного Булата Окуджавы, то как бы мы ни усмехались над сентиментальным и малость подростковым пафосом иных его песен, кое-что придется в памяти и обновить. Например, припев, знакомый с детства: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке».

Изделие номер два

На неделе между 17 и 23 сентября. – Общество с недоумением наблюдает за Зубковым, который неуверенно сказал, что, может быть, пойдет и в президенты – если добьется успехов на новом посту. Министр обороны Сердюков, оказавшийся зятем нового премьера и полупреемника, подал в отставку.

Как и следовало ожидать, верховный игрок переиграл всех. На то он и верховный. На его сокровенные планы никто не покушается, ибо эти планы неизвестны; никто не обсуждает судьбу страны на новом историческом повороте, никто не дискутирует о том, какой будет политика после ухода вождя; все увлеченно, с жаром говорят о пустяках. Войдет ли в новое правительство Зурабов? Выйдет ли Греф? А на кого похож месье Зубкофф – не на Воротникова ли? И что теперь будет с зятем Межуевым, то есть экс-министром обороны Сердюковым, который так нерасчетливо женился на дочке Зубкова и пал добровольной жертвой родственных связей…

Сердюкова немного жалко. Если первоверховный игрок не совершит красивый жест, не скажет ему: э, послушай, оставайся! – можно сказать, что дяденьке сломали карьеру ни на чем и низачем. Никто не может ясно сказать, перешагнет ли новое правительство мартовский рубеж 2008 года; скорее всего, нет; судя по множеству признаков, как первичных, так и глубоко вторичных, это не устойчивый кабинет, а средство коллективного предохранения. Предохранения – кого? Истинных, реальных кандидатов, исчезнувших в этой дымовой завесе и разом ставших недоступными для критики, защищенными от дополнительных интриг и полностью свободными от роковой ответственности за сложности переходного времени. Зачем же выбивать Сердюкова навылет, если все равно правительство заменят после марта? И родственных связей с главой кабинета более не будет? В общем, пострадал человек. Страдание, конечно, очищает. Но приносит с собой глубокую бессонницу и стрессы.

Впрочем, игра нынче пошла такая, что и Зубков может остаться в дамках. Даже если этого сначала не планировали. Потому что – почему бы нет? Все возможно. Если, как заметил один остроумец, вы собрали всех на партию в шашки, а стали играть в расшибалочку. Помните в детстве сражения в Чапаева? Пуляешь шашечками по доске, до первого невылета, потом в тебя пуляют; красота! И никогда заранее не знаешь, кто вылетит, а кто останется. Тут действуют законы посильнее логики. Тут, братцы вы мои, судьба.

Собственно, иронизировать можно сколько угодно, однако это совершенно бесполезно. И не дает ответа на ключевой вопрос гражданского сознания: а я-то, собственно, тут при чем?

Если мы по-прежнему внутри демократического мира, пускай со всеми возможными отклонениями и суверенностями, то потенциальный избиратель не любит, чтоб ему дурили голову. Ему, избирателю, хочется, чтобы власть ощущала свою зависимость от мнения народного, давала отчет в происходящем, отчитывалась в замыслах, избегала роковых шагов и время от времени, в срок, оговоренный конституцией, выставляла себя на тендер. Купите, пожалуйста, милые соотечественники; я хороший товар, не прогнивший; еще сгожусь. Но чтобы рядом, в соседнем торговом ряду, стояла деятельная оппозиция, не показная, настоящая; подпрыгивала бы и кричала: нет, я! нет, я! я свежее. И не издевательским голосом Жириновского, не фальцетом, а как-нибудь солидно, без прикола.