Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга

– Там на рентгеновском снимке… – я показал в область левого подреберья на снимке, где определялся уровень жидкости, – чаша Клойбера [17] , что является признаком кишечной непроходимости.

– Ты ошибся, – с печалью в глазах сказал Елисей. – Но страшного ничего нет, не переживай, просто в следующий раз советуйся со мной перед тем, как госпитализировать пациента. Пойдем лучше кофе глотнем.

Мы отправились в ординаторскую, он вызвал лифт. Похлопывая по плечу, пытался как-то подбодрить. Но гнев переполнял меня: а если бы я пошел и начал операцию, доверившись юнцу из приемного отделения? Я же мог покалечить человека, мог погубить его. Что управляло мной в тот момент, когда я выставил диагноз и показания к операции?! Я же просто поторопился или хотел казаться лучше, чем есть на самом деле… или был напуган криками, воплями, страданиями пациента и пытался быстро переложить ответственность на других. Во время нашей кофейной церемонии я молча осушил кружку и затем вернулся в приемный покой. Поток амбулаторных больных быстро вернул меня в строй. Перевязки, хирургические обработки ран, осмотры и консультации для смежных специалистов украсили восход солнца.

17

Чаша Клойбера – специфический рентгенологический симптом кишечной непроходимости.

Я очнулся на кушетке возле кабинета нейрохирургов. Время идти домой.

Подходили мои крайние дни в роли ученика. Получение сертификата. Самостоятельность.

Больница – это недвижимость, динамика которой создается людьми, трудящимися в ней. Я часто слышу, что, мол, вот этот стационар плохой, а этот отличный. Но стены не лечат – лечат только специалисты, передающие свой опыт свежим поколениям. Вот что ценно. С опытом они также передают традиции. И такая местная традиция существовала и для интернов, называлась она «Днем интерна». В этот день за одним столом сидят все хирурги больницы и наши любимые анестезиологи-реаниматологи.

Чтобы отдать дань уважения своим учителям, порадоваться своему сертификату и запомнить начало новой самостоятельной жизни, мы сняли в аренду загородный дом, закупили напитки и еду и накрыли отменный стол – как на маленькой свадьбе уж точно. Первыми нас посетили хирурги помоложе, вчерашние интерны, так сказать. Мы присели за стол и начали вспоминать прошедший учебный год. Гималай уже раздувал угли. Играла громкая музыка и царил некий приятный беззаботный хаос. Тем временем закупоренные бутылки покрылись холодной испариной, которая оседала на скатерть блестящей росой, но никто не прикасался к ним до прихода боссов. И вот пришел Кузьмич. Так приятно смотреть на начальника, когда он не думает о работе, когда он одет в футболку и вообще похож на обычного дядьку, которого можно встретить на улице, курящего у остановки и читающего свежие новости.

Он подошел к нам, но атмосфера не сгущалась, как это происходит в стенах больницы.

– Здорово, врачи! – обратился он к нам.

– Добрый вечер! – хором ответили интерны.

– Так… а где наши звезды?

– Вы про Игоря Алексеевича? – улыбаясь, уточнил я.

– Ну, естественно, как без него-то. Вы же его позвали?

– Он обещал приехать…

– Хотя после последнего «Дня интерна» у него могут быть сомнения. – Заливаясь смехом, Кузьмич пошел дальше в зал.

Я решил уточнить, что произошло, и отправился на расследование. Гималай с баночкой пива в одиночестве махал подносом и пел какую-то песню – видимо, сам для себя.

– А что случилось с Игорем на предыдущем дне интерна? – спросил я.

– По его версии, ему в затылок прилетела хоккейная шайба.

– В июне?

– Ага. А вообще, как ты понял, он тот еще болельщик. Сидели мы в сауне, а он забрался на самый верхний полок и через запотевшее стекло пытался смотреть трансляцию какого-то хоккейного матча. Ну вот когда «наши» забили, он так радовался, что оттуда и улетел затылком вниз.

– А он трезвый был? – уточнил я.

– Конечно, – посмеявшись, продолжал Гималай. – Самое смешное, что там было прямо настоящее рассечение. Ну, мы его на месте и зашили, благо он был уже обезболен. Как видишь, зажило неплохо.

Наш разговор прервал громкий стук по воротам в коттедж.

– Вы че там закрылись?! – кричал Игорь Алексеевич.

Я открыл дверь и увидел его, курящего свои тонкие сигареты, и Елисея.

– Привет, – сказал Игорь, пожал мне руку и отправился уверенно, как будто он тут уже был, в сторону дома.

Все расположились за столом, в центре сидел Кузьмич. Какая-то волнительная тишина, как при получении диплома… Он встал. И начал свою речь.

– Дорогие друзья! Я подчеркну слово – друзья. Именно так мы должны относиться друг к другу, не все присутствующие здесь интерны будут работать хирургами, не все останутся в этой работе, не все мы будем коллегами, но мы должны остаться друзьями. Много чего было за этот год, кто-то проявил себя великолепно и готов начать свой путь. Вы работали за троих, помогали нам, а мы, как наставники, старались научить азам хирургии и вообще медицины. Вы освоили действительно много оперативных моментов, но поняли ли вы хирургию? Я думаю, нет. Год – это мимолетный момент. Но вы своим упорством – я в этом уверен на сто процентов – сможете достичь высот, о которых мечтает каждый врач. Я всегда думаю над тем, кто будет лечить моих детей, моих внуков. Будущее медицины стоит перед нами. Главное – помните и каждый раз задавайте себе вопрос: зачем, как и почему вы делаете то или иное действие? Хирург – это врач, который лечит не только головой, но иногда и руками. Не теряйте голову. Подходя к пациенту, думайте, хотели бы вы, чтобы вас лечил такой же доктор? Если это так… – Возникла пауза. Этот момент будто замер. Все были очень-очень сосредоточенны и как будто не дышали, пока Кузьмич говорил. – Будьте счастливы, поздравляю вас! – закончил он.

Все начали шуметь, стучать бокалами, разговаривать, смеяться, и создалось ощущение некой таверны, где после длительного похода вновь собрались путники и начали делиться впечатлениями. В этот день не было масок, не было места официозу, в этот день вино лилось рекой, и я чувствовал себя самым счастливым. Ближе к вечеру обстановка становилась все менее и менее формальной. Праздник плавно перетекал в дискотеку, и мужской компании требовались партнерш для танцев. Эти злые операционные медсестры. Недолго думая, мы начали обзванивать всех и каждую, приглашая на внезапную вечеринку. И самое неожиданное было то, что отказов мы не получали. Все любят отдыхать, все хотят беззаботных выходных, а сегодня был как раз тот самый день.

Ближе к полуночи в сауне уже не было места для кислорода от горячих камней и множества нетрезвых тел. Где-то около двух часов ночи энергия высшего эшелона заканчивалась, и они начинали расходиться. Обнимаясь, как с родными братьями, мы попрощались и продолжали пир. Внезапно, как волшебник из шляпы, Гималай вытащил из-под стола гитару. Мы вышли во двор. В свете луны и зарева костра он начал играть знакомые всем песни. Я удивился, насколько люди, окружающие меня, талантливы. Его шелковый баритон был как никогда мягок, а мы подпевали как могли. Приятно было видеть коллег без халатов и хирургичек. Игорь, шатаясь, как медведь, и опираясь на дом, начал подходить к каждой медсестре, обнимать и целовать в щеку или куда получится, сопровождая невнятными комплиментами. Под припев песни Розенбаума «Утиная охота» я уснул.

Утро встретило меня болью.

Прошли и мои последние в жизни каникулы. Две недели пролетели незаметно. Я забрал свой сертификат об окончании интернатуры и пришел устраиваться на работу. Возможно, этот день был роковым в моей карьере. Может, стоило подумать, а может, просто кинуть кости на удачу. Мы постоянно принимаем решения – серьезные и не очень, – иногда даже не задумываясь, куда может привести необдуманная мысль. Приехав в альма-матер, я пошел на встречу к своему научному руководителю. Мы присели за стол и решили выпить немного кофе.

– Все-таки решил стать хирургом? – уточнил он.

– Естественно, – без доли сомнения ответил я.

Он задумался.

– Могу ли я устроиться в то же место, где проходил интернатуру? – продолжил я. Вы же там всех знаете и сами работали на той базе.

– Сожалею, но там нет свободных мест. Можно попробовать устроить тебя в отделение первой хирургии, там тоже хорошо. Для начала на половину ставки, поработаешь в приемнике, потом на этаж, в отделение.

– Но…

– Что «но»? Ты на работу хочешь устроиться или жену на всю жизнь найти? В общем, есть вариант очень перспективный. У меня друг работает в столице. Он рентгенэндоваскулярный хирург [18] . У них сейчас идет набор в ординатуру. Могу организовать тебе туда путевку. Два года отучиться – и ты работаешь в самом востребованном направлении современной хирургии. Сейчас уклон в малоинвазивную хирургию. Лет через 10 хирурги даже аппендицит без камеры не смогут убрать. Наука движется, медицина развивается, и тебе я советую забросить идею сельского доктора. Надо найти свое направления, освоить его и развивать. Что скажешь?

18

Рентгенэндоваскулярная хирургия – направление в медицине, предполагающее манипуляции с кровеносными сосудами человека путем воздействия на них изнутри.

– Мне нужно подумать, это ведь очень ответственный шаг, – сказал я.

– Тогда в конце недели я буду ждать от тебя ответ.

– Спасибо, я заеду к вам.

Осушив чашку, я вышел из кабинета и оказался в некой прострации. Я не понимал, что мне делать. Весь этот год, проведенный в тяготах и радостях с людьми, и отношения, которые мы строили, как влюбленная пара… Неужели все было зря?!

На следующее утро я поехал к шефу. Зайдя в отделение, я понял, как мне тут уютно. Кузьмич пригласил к себе в кабинет.