Страшный Суд. Апокалипсис наших дней

Тем временем, красный всадник на красном мотоцикле подъехал к небесному престолу и, заглушив двигатель, привстал из седла. В гигантском пирамидальном волчке перед ним находился огромного роста сивый старец с белой бородой в длинной белой рубахе со славянской вышивкой и перепоясанный ремнём. В одной руке он держал обоюдоострый меч, из-за спины его выглядывал тугой лук, на ремне у него висел колчан с зигзагообразными стрелами, и всем своим видом он напоминал верховного бога славян Перуна.

Сорвав с плеча автомат, красный всадник, на спине которого было написано «Раздор», а на багровой каске сияла пятилучевая звезда, длинной очередью в воздух приветствовал его:

– Здравия желаю, мой командир!

– Я не твой командир, – покачал головой Перун, он же Зевс, он же Энлиль, – ты не исполнил мой приказ.

На передней грани перевёрнутой пирамиды высветилась бегущая строка: «НЕ желай дома ближнего твоего… и всего, что у ближнего твоего».

– Ты исполнял его приказ, – указал мечом Перун на зависшую над землёй другую пирамиду, — обращайся теперь к нему.

С острия меча соскользнула змеистая молния и, ворвавшись в пекельный престол, озарила его красным светом.

Внутри находился заросший волосами великан с наброшенной на плечи волохатой шкурой медведя и с золотым обручем на голове, от которого восходили вверх золотые рога быка. В ногах его вился чёрный аспид, и всем видом своим он напоминал другого самого главного бога славян Велеса.

Облачённый в кровавую одежду всадник подъехал ближе и засвидетельствовал скотьему богу своё почтение ещё одной длинной очередью в воздух.

– Здравия желаю, мой командир! – поздоровался он, – пришедшие спастись приветствуют тебя!

– Спастись? – удивился Велес, он же Осирис, он же Энки. – От кого? Ведь вы же уничтожили столько людей!

– Да, мир завоёван нами и готов к освобождению! – победоносно отрапортовал всадник.

– К сожалению, труд ваш ратный оказался напрасным, — покачал головой Велес и махнул рукой, — ладно, проезжай.

Проехав шлагбаум и повернув налево, красный всадник на красном мотоцикле тут же сорвался в пропасть. Марширующие вслед за ним легионы одетых в камуфляж людей, минуя шлагбаум, тут же превратились в полчища инфернальных крыс, пекельных гиен и геенских шакалов, после чего мгновенно разбежались по окрестностям.

Тем временем четырёхликий херувим призвал громовым голосом от лица тельца:

– Бо ре!

В тот же миг в золотом семисвечнике внутри перевёрнутой пирамиды зажглись ещё две лампады, итого их стало пять. На дороге появился чёрный всадник на чёрном мотоцикле с чёрной шляпой на голове, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми, одетыми в дорогие чёрные костюмы и смокинги. На ногах у них были чёрные ботинки, а на головах – похожие чёрные шляпы. Белыми были только перчатки и воротники сорочек, а золотыми были перстни и часы.

Они плотными рядами шли к небесному престолу и смотрели на мир алчными глазами. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

В первом легионе шли седые старики, во втором шествовали небритые мужчины, замыкали колонну безбородые юнцы. Все они были обыкновенными аферистами, создававшими деньги из воздуха, гениальными жуликами, развалившими великую страну и присвоившими себе её осколки, непревзойдёнными ворами, приватизировавшими и распродавшими по дешёвке всё, что только было можно: армию и флот, фабрики и заводы, средства массовой информации и государственные учреждения, благодаря чему и стали миллионерами, миллиардерами и олигархами.

Удерживая в одной руке две чаши весов, наполненные золотом и бриллиантами, чёрный всадник в чёрной шляпе с кокардой, похожей на восьмилучёвую звезду, и с надписью «Вор» на спине, поприветствовал ими сидящего на исполинском троне благообразного старца с оливковым венком на голове, облачённого в белую накидку и держащего в правой руке золотой кубок богини Ники, а в правой руке – золотой жезл громовержца. Возле ног его располагался орёл, ухватившийся клювом за жезл.

– Мой господин! – обратился всадник к человеку дождя.

– Я не твой господин, – ответил ему Теос, он же Деус, он же Зевс, – ибо нельзя служить двум господам сразу: если одному ты станешь усердствовать, то о другом позабудешь, и если одного ты полюбишь, то другого возненавидишь. Ты возлюбил не бога, но богатство, и тем самым нарушил заповедь мою.

На передней грани перевёрнутой пирамиды высветилась бегущая строка: «НЕ сотвори себе кумира», «НЕ кради».

– Твой господин – Мамона, а кумир твой – золотой телец. Обращайся к нему, – показал Зевс жезлом в сторону пекельного престола и метнул в ту сторону молнию. – Но знай, что легче канату войти в игольное ушко, чем богатому в царство божие.

Чёрный всадник подъехал к освещённой жёлтым светом пирамиде, внутри которой находилась гигантская статуя золотого тельца с высокими рогами. На нём, держась руками за натёртые до блеска рога, сидел высохший как мумия, с запавшими глазницами, с костлявыми пальцами и ключицами, с редкими волосами на голом черепе и с жидкой выцветшей бородой, словно Кощей из русской сказки, чахнущий над златом, бог богатств Мамона, он же Энки.

Иссох же он оттого, что ничего не ел: всё, к чему бы он не прикасался, тут же обращалось в золото: яблоко превращалось в золотое яблоко, батон – в золотой батон, а телец, на котором он сидел, – в золотого тельца.

Всадник засвидетельствовал ему своё почтение вторичным поднятием двух чаш весов, наполненных золотом и бриллиантами.

– Мой господин и мой кумир! – обратился к нему всадник, – пришедшие спастись приветствуют тебя!

Похожий на Кощея Мамона, он же Энки, презрительно усмехнулся ему в ответ.

– Это всё, что ты для меня добыл?

Чёрный всадник победоносно отрапортовал:

– Весь мир уже завоёван нами и готов к освобождению!

Рубиновое сияние полыхнуло из запавших глазниц Мамоны:

– Ладно, проезжай.

Чёрный мотоциклист рванул вперёд, но как только он исчез за поворотом, на легионы людей в чёрных костюмах тут же набросились с одной стороны полчища кровожадных тварей, с другой стороны скопище ползучих гадов, и все вместе погнали их к краю пропасти.

– Не слишком ли много жертвоприношений в твою честь? – заметил Энки, глядя на то, как очередные легионы один за другим срывались в бездну.

– Не каждый же день я спускаюсь с неба? – ответил Энлиль риторическим вопросом на риторический вопрос.