Страсть Дариуса
Шрифт:
М.Р
Эпилог
Благословение
14 апреля 1838 года
Вздрогнув, ДАРИУС проснулся. Марианны не было рядом с ним в постели. Боже, утихнет ли когда-нибудь паника от того, что ее нет рядом? Он сомневался в этом. Приподнявшись на локтях, он оглядел комнату в тусклом свете рассвета. Вот она. Закутанная в свою голубую шаль, она сидела в шезлонге перед камином. Девушка сидела очень тихо. Настолько, что он подумал бы, что она спит, если
Он не сводил с нее глаз, вставая с кровати и надевая халат. Он мог видеть, как ее плечи едва заметно двигались в предсказуемом ритме, который следовал за ровным дыханием. Он медленно подошел к ней и опустился на колени на ковер у ее ног. Она держала глаза закрытыми, но он мог сказать, что она полностью проснулась. Ее руки покоились по одной на каждом бедре. Он опустил голову к ней на колени и почувствовал, как нежная тяжесть ее руки коснулась его, начав мягкий, ритмичный рисунок перебирания пальцами его волос.
В словах не было необходимости. Общение шло к их умам из их сердец, по крайней мере, ему так казалось. Дариус вложил всю свою энергию в то, чтобы насладиться этим драгоценным моментом с ней, потому что подозревал, время уже очень близко. Все было готово пару недель назад. Они вместе корпели над книгами и подготовились, собрав столько знаний, сколько смогли почерпнуть. Все, что оставалось, — это получить опыт и позволить природе идти своим чередом, как это делали женщины на протяжении тысячелетий. Однако он заботился только об одной. Его. Сейчас он не стал бы давить на нее. Она скажет ему, когда будет готова.
Расчесывание пальцами продолжалось добрых пять минут, когда она внезапно замерла. Он почувствовал, как напряглись ее ноги под его щекой, спина напряглась на сиденье. Ее пальцы вцепились в прядь его волос и сжались в кулак. Она оставалась в таком положении, пока схватка не прекратилась, и он не почувствовал, как она расслабилась.
Дариус поднял голову и посмотрел на Марианну. Ее глаза все еще были закрыты. Он ждал, наблюдая, как при ее ровном дыхании поднимается и опускается большой выпуклый живот. Их ребенок в безопасности внутри ее тела. Глаза девушки резко открылись и поймали его взгляд. Очень пристальный взгляд цвета индиго удерживал его — взгляд сильной женщины.
— Дариус?
— Да, любимая?
— Пора. Скажи миссис Уэст, что нам нужны врач и акушерка. Наш ребенок родится сегодня…
Следующие четырнадцать часов не были легкими для Дариуса. Но он не позволил бы признать свою собственную борьбу, потому что сила, которую проявила Марианна, борясь за то, чтобы их ребенок появился на свет, просто раздела его, обнажив до костей, опуская у ее ног. У него была пауза, чтобы вспомнить, как она посмотрела на него сегодня рано утром, когда сказала, что пора. Тогда он думал, она королева-воительница. Метафора была удачной, потому что теперь девушка была уверена в битве так, как только мог быть уверен любой солдат.
Наблюдая, как Марианна преодолевает очередную боль, он почувствовал, как капли пота скатились по его спине, а рука сжалась в сильной хватке, которая не поддавалась никаким возможностям. Ее сила была удивительной! Черт возьми, все женщины были удивительны в своей способности создавать новую жизнь. По его мнению, представление о том, что их считают «слабым полом», было чистым идиотизмом. Возможно, мужчинам, придерживающимся
таких убеждений, следует присутствовать при родах и посмотреть, не заслуживают ли их мнения радикального пересмотра.Он выдохнул с облегчением, когда родовая боль ослабла, и она откинулась на него и подушки, поддерживающие ее. Марианну уложили в постель, а он был рядом, поддерживая девушку во время каждой схватки, и, несмотря на нежелание врача и акушерки пускать отца на роды, он никуда не собирался уходить. Марианна хотела, чтобы он был рядом, и он пообещал, так что остался здесь на весь процесс. Она так редко просила о чем-либо, что, когда это делала, он был более чем когда-либо полон решимости дать ей то, чего она хотела.
— Такая храбрая, любимая. — Он вытер пот и слезы и прошептал ей на ухо:
— Почти все закончилось. — Он прижался губами к ее влажному лбу. — Ты такая сильная. Дыши глубоко сейчас до следующей схватки. — Он беспомощно посмотрел на доктора Уинслоу, который выгнул бровь, как бы говоря: «Мне бы очень хотелось, чтобы вы убрали отсюда свою раздражающую задницу». Дариус просто покачал головой в категорическом отказе.
— Хочу пить… — выдохнула Марианна, преодолевая напряжение. Она встретилась с ним взглядом, возвращая его к себе.
— Конечно, дорогая. — Он поднес стакан с водой к ее губам, стараясь поторопиться до новой схватки. Не прошло и двух глотков, как у нее начались новые — пока самые сильные схватки. Она издала мучительный крик, который разорвал его сердце на еще большие куски.
Доктор Уинслоу оживился, но сохранил прежнее спокойствие.
— Да. Вот оно. Головка, опустилась. Миссис Рурк, пора тужиться. Сейчас, дорогая. Изо всех сил. Ваш малыш хочет познакомиться с вами, — пропел он. — Мистер Рурк, приподнимите ее, пожалуйста…
То, что последовало дальше, было самым трудным из всего, что ему когда-либо приходилось видеть, но он не пропустил бы этого ни за что на свете. Держа ее прямо и сильно, он терпел каждый крик, сильный толчок и льющуюся слезу, ненавидя, что она должна так страдать, и желая, чтобы он мог вынести это ради нее.
Но их награда подоспела вовремя. Эти последние пару мгновений сильной боли Марианны сменились величайшей радостью, когда доктор Уинслоу провозгласил:
— Поздравляю! У вас сын.
***
МАРИАННА никогда не была так прекрасна, и он никогда не видел ее более сияющей и не ощущал в ней больше радости, чем сейчас, в этот момент, когда держала их сына в своих любящих объятиях. Дариус задержался в дверном проеме и наблюдал, не желая разрушать очарование момента. Он чувствовал себя незваным гостем.
Ранее он счел благоразумным удалиться, пока акушерка, миссис Уэст, и Марта занимались послеродовыми делами, такими как купание ребенка и уход за Марианной. В конце концов, некоторые интимные моменты лучше оставить женщинам. Освеженная чистым постельным бельем и одетая в новое платье, Марианна накинула на плечи шаль. Темно-кофейные волны струились по шелку цвета морской волны, как ему всегда больше всего нравились ее волосы, перевязанные лентой сбоку. Однако ее сумеречные глаза не могли смотреть дальше младенца у нее на руках. Она просто смотрела, выглядя полностью влюбленной и благоговеющей перед тем, что держала в руках. Ее большой палец с мягкой лаской скользил взад-вперед по кремовому одеялу, которым был укутан их сын.