Страсть искажает все

— Лишь наш Волкодав! — тоном которым обычно выкрикивают девизы и кричалки, закончил за Чернышевского друг.

— И знает об этом, и Буря и Шторм! — уже хором прокричали мужчины и громко рассмеялись.

— Как там, кстати, Шторм? — когда смех утих, поинтересовался Олег.

— Что с ним станется в тылу-то? — фыркнул Буря. — Это мы тут в эпицентре считай. А этот сидит, копается в бумагах. Гляди до повышения докопается.

— Да ладно тебе, брат. Нам здесь неплохо живется, правда? — слабо улыбнувшись, предположил Чернышевский.

— Конечно, — как-то не совсем уверенно согласился мужчина. — Похоже, пришло время решать, что делать дальше. Ждать, пока задергается и сам спалится? Или на живца ловить?

— Буря, по-моему, один факт, что я еще здесь, дает более чем очевидный ответ.

— Не боишься?

— Чего бояться? Гляди не пацан неопытный. Да и не впервой.

— Эх, Волкодав-Волкодав, как-то ты больно настойчиво в этот раз прешь на амбразуру, — с подозрением заметил мужчина. — Уж нет ли личных мотивов, толкающих на схватку со смертью?

— Ой, Буря, какой философский трактат прочел на сей раз? — пытаясь отшутиться, бросил Олег. — Откуда высокие сравнения?

— Да ну тебя! — с обидой возмутился друг. — Называй, как хочешь. Не схватка со смертью, так война.

— Нет, Буря, это не война. Всего лишь сражение, — повторил свои недавние слова.

— Давай без самодеятельности и поаккуратнее там, — тяжело вздохнув, попросил Буря. — Ты нам еще живым понадобишься.

Когда в трубке послышались короткие гудки, Олег, сжимая пальцами переносицу, устало выдохнул:

— Война начнется позже.

Трофеем за выигрыш будет не окончательное разоблачение Рощина. И даже не очередное повышение. Это его личная война. Трофей один — Маргарита и никто больше. Маргарита и, если посчастливится, её любовь.

9 глава

— Макс! — хлопнув дверью автомобиля, раздраженно позвал Рощин выскочившего из домика для охраны парня. — Поставь в гараж.

На ходу кинул ключи. Не заботясь, будут пойманы или нет, Кирилл влетел на крыльцо. Прежде чем войти в дом, краем глаза отметил, что охранник послушно выполняет указания.

Рощин не сомневался в ловкости и скорости своих ребят. Других не держал. Иные не подходили по статусу и возможностям. Будь охранники нерасторопными ослами, речи о личной безопасности не шло. Как мог доверить собственную жизнь людям, которые, не имея должной физической подготовки, не в состоянии вступиться и выполнить элементарное задание? В свете последних событий данный вопрос являлся особенно актуальным.

Поэтому у Кирилла работали лучшие в своем деле. Начиная от начальника охраны, заканчивая последним водителем, допускающимся максимум к подвозке продуктов и корреспонденции. Каждый из парней проходил жесточайшую проверку. Только после одобрения Русланом ребята допускались к работе.

Своему начальнику охраны Рощин доверял беспрекословно, вот уже около шести лет. Не так много. Но и немало, чтобы окончательно утвердиться в истине — Бурый достоин находиться в приближенной свите. К сожалению, или счастью, подобная честь выпадала не каждому. Но парень доказал преданность при первой встрече, признавая в Кирилле хозяина. Последний не мог не оценить рвения. Рощину были нужны толковые ребята — Руслан сколотил команду.

Можно сколько угодно считать Кирилла подозрительным. Почти до паранойи. Но он предпочитал, чтобы рядом оставались пускай всего пара человек, но воистину преданных и настоящих, нежели множество лиц готовых при малейшей возможности воткнуть нож в спину.

Среди многочисленного окружения Рощин доверял всего троим. Остальные так, мелкие сошки. Пешки в большой игре, исполняющие разнообразные поручения. Они сменялись с завидной регулярностью, как погода весной. Убирая одних, ненужных, или много знающих, на их смену находили новых. Так снова и снова. Естественный отбор или кругооборот природы. От названия суть не изменится.

Неизменными оставались: упомянутый ранее Руслан Буртенко; Тимур Калачев — правая рука и главный помощник по бизнесу; и как бы странно ни звучало — Маргарита.

С Калачевым Кирилл прошел, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Почти ровесники, они познакомились во времена армейской службы. Не сказать, что не разлей вода, но общались достаточно неплохо. После дембеля, казалось, пути-дорожки разошлись навсегда. Но миновало менее года, прежде чем Кирилл узнал, что Калач устроился на работу к отцу. В принципе, неплохую и высокооплачиваемую, в этом плане батя никогда не скупился, но без перспектив для карьерного роста. Чтобы состоять в числе группки вышибал особого ума не надо. А Тимур далеко не глуп, как могло показаться на первый взгляд.

Молодой и горячий, Калачев не хотел топтаться на месте. Прокладывать длительный и нудный путь по карьерной лестнице в уже тогда трещавшей по швам империи Сергея Леонидовича Рощина тоже не горел особым желанием. Тимуру хотелось всего и сразу. Как и Кириллу. Власти, денег, связей, возможностей. Это стало еще одной основополагающей причиной, почему Калач негласно перешел на сторону Рощина-младшего. Продолжая работать на отца, исполнял роль партизана и добытчика необходимой информации.

Само собой разумеется, дорвавшись до власти, Кирилл не мог обделить главного помощника. С тех пор Тимур стал едва ни единственным, кто не просто знал подноготную темных делишек мужчины, но являлся непосредственным участником и одним из главных организаторов. Рощин знал — может запросто доверить помощнику абсолютно всё. Они не были друзьями в армии, но после стали командой и неплохими соратниками.

А Маргарита… Маргарита — женщина, значившая для Кирилла гораздо больше, чем очередная баба. Что стало главной причиной, не разобрался до сих пор.

Небывалая схожесть с едва ли ни самым родным человеком, которую обнаружил ненароком? Пожалуй, именно так всё началось. Желание иметь лучшее и эксклюзивное? Вероятно, без этого не обошлось. Медвежья услуга, которую Маргарита, не ведая, в один прекрасный день оказала Кириллу, окончательно развязав руки? Это стало ключевым звеном в цепочке, отвечающей на вопрос: «Почему она?».

Факт оставался фактом — девушка уже шесть лет находилась при нем. Рощин не намерен кому-то её отдавать или дарить. Пускай во имя бизнеса. Кирилл мог говорить что угодно, вести себя, как вздумается. Даже делать предложения, которые по идее не должны вызывать у Маргариты столь явного протеста и чувства оскорбленного девичьего достоинства. И вместе с тем менять свои решения, жалеть о сказанном, снова и снова осознавая — Одинцову никто, кроме него самого, не получит.

Зависимость? Может быть. Одержимость? Кто знает. За последние годы, пока Марго находилась рядом, привязался к ней. Было в этой женщине нечто, что не давало покоя. Не отпускало. Рощин не мог её отпустить, даже желая того.