Страсть Маргариты

Ян отпустил моего сына и отошел. Проводив того взглядом, Эдуард оттолкнул меня от себя и поправил рубашку.

– За это я не собираюсь извиняться, - сказал он мне.

– Что ж, твое право. Но с Юлианом я погорю.

Сделав шаг вперед, он оглядел мое лицо и бросил:

– Мне не нужна твоя жалость!

Быстрее молнии, я влепила своему сыну пощечину, потеряв всякое терпение, и толкнула его обратно в стену:

– Тогда возьми себя в руки, Эдуард, и перестань ныть! Мне надоели твои истерики! Думаешь, мне сейчас легко?!

Потирая щеку, Эдуард пожирал меня злостью. Да, я могла согласиться, что ему есть в чем меня винить. Но это уже переходило все рамки моего терпения, где я понимала и что-то позволяла.

Но напряжение в комнате было нарушено писком двери, которая открылась, пропуская внутрь Радия. Застыв на пороге, он обвел всех настороженным взглядом. Проскользнув мимо него, Эдуард растолкал девушек, которые оказались за спиной Радия, и убежал прочь. Да чтоб его! Ну когда же он успокоится!

– Заходите, - произнес Радий, пропуская в комнату девушек. Те забежали, держа в руках пакеты и ворохи одежды.
– Марго, это тебе. Можешь что-то выбрать, а можешь оставить все.
– А потом повернулся к Яну.
– А твое присутствие в этой комнате не вполне целесообразно, Ян. Ты оскорбляешь Серафима уже куда больше, чем вообще можно позволить.

– Пусть потерпит, - ответил Ян.

На это Радий промолчал, сделав паузу, после чего кивнул девушкам, которые положили вещи на кровать и упорхнули за дверь. Потом он послал мне долгий, многозначительный взгляд и вышел вслед за ними.

Маленькое откровение

Я повернулась к Яну.

– Да что происходит?
– выпалила я.

Задав этот вопрос, я быстро поняла, что не тому существу его задаю, поэтому вопрос получился скорее риторическим. К тому же Ян, кажется, был последним, кто мог мне в чем-то помочь. А вот усложнить - тут даже и просить было не нужно.

– Трудная ночь, да?
– спросил он, скользнув по мне взглядом.

Под этим хищным обжигающим янтарем я почувствовала себя голой, вспыхнув так, что у меня подскочила температура тела. И я не стала противиться этой своей реакции. Почему-то рядом с Яном захотелось быть теплой, и я старалась не пытать себя вопросом, почему именно. А еще захотелось либо раздеться окончательно, либо одеться. А тихая злость и здравый смысл подтолкнули меня на второй вариант.

– После пробуждения у меня были все ночи трудные, - ответила я, поворачиваясь к кровати и вытягивая из вороха одежды что-то голубого цвета. Это оказалось платье, короткое и мягкое на ощупь.
– Зачем пожаловал, Ян?

Мужчина сделал шаг в мою сторону.

– Хотел извиниться.

– О, не утруждайся, вчера все было великолепно, - ответила я, решая не строить теперь из себя невинность.

– Вообще-то, я не о вчерашнем сексе, - ответил он, делая еще один шаг и как-то слишком быстро оказываясь за моей спиной.

Растерявшись от такого ответа и его близости, я выпрямилась, зажимая в руке платье, и чувствуя, как на талию легла теплая, широкая ладонь. И я поймала себя на мысли, что у меня нет желания отталкивать Яна или орать на него за всю его наглость. Да и что толку сейчас высказывать свое недовольство, когда вчера я стонала под Яном на всю Столицу.

– А за что же тогда ты хотел извиниться?

Его нос уперся мне в затылок, а рука скользнула вниз, добираясь до голой коже, по которой сразу же поднялась вверх, задирая край полотенца, ложась на бедро и сдавливая его пальцами. Я сглотнула. К попе прижалось что-то внушительное, но еще недостаточно твердое. А свободная рука потянула из ладони платье и бросила его обратно на кровать.

Только, как бы я не реагировала на Яна, происходящее не казалось правильным.

– Хотел извиниться за свое поведение с самой первой нашей встречи. Я был не прав.

– Оу, - вырвалось у меня.
– И что же заставило тебя изменить свое решение?

– Благодаря тебе я получил свою долю власти и свободы. И у меня появилась возможность воплотить в жизнь некоторые идеи.

Я хмыкнула:

– Надеюсь, в их число не входит бунт или война с вампирами, которых ты, насколько я знаю, ненавидишь, и которые держат ваше общество на коротком поводке?

Ян опустил голову, касаясь мягкими губами плеча и посылая по телу волну жара.

– Разве, по мне сейчас можно сказать, что я ненавижу вампиров?
– усмехнулся он.
– Хотя, не буду отрицать, я вас ненавижу. Но это не мешает мне наслаждаться одной яркой их представительницей.

– Как мило, - ехидно заметила я с улыбкой.
– Но ты не ответил на мой вопрос: война с нами в твои планы входит?

– С чего тебе это пришло в голову?

– А почему бы и нет? Ты получил власть, и ты ненавидишь вампиров. К тому же уверена, тут не только может быть ненависть, но и желание мести. А мне просто хочется знать заранее, в чем еще я буду виновата.

– А причем тут месть?
– настороженно спросил Ян, заглядывая мне в лицо.

Я повернула к нему голову, втягивая носом с губ его насыщенный сладкий запах.

– Мне сказали, что ты потерял семью...

Договорить я не успела, потому что крепкие руки резко развернули меня, широкая ладонь сжалась на горле, а перед глазами вспыхнул янтарь.

– Лучше молчи, Марго. Я не переношу подобные разговоры.

Я вцепилась когтями в руку Яна, чувствуя, как по телу соскальзывает полотенце. Ян поймал его, но вместо того, чтобы придержать, сдернул и отбросил в сторону. И притянув меня к себе, ответил:

– Нам не выгодна война. Довольна таким ответом?

– Вполне. Только будь добр, отпусти и отойди от меня. Я не переношу такого давления.

Сжатые губы Яна расслабились и улыбнулись.

– Кажется, вчера мое давление тебя не смущало, - ответил он, убирая руку и опуская глаза вдоль моего тела.

Убирая свои руки с его, я заметила на пальцах кровь, которая осталась от того, что мои коготки прорезали кожу. Эта кровь так сладко пахла, что я не удержалась и слизала ее, с каждого пальчика, замечая, с каким томлением в глазах наблюдал за этим Ян. А во мне снова зашевелился голод, раздразненный таким малым количеством сладости.