Страсть умеет лгать

Он лепетал, захлебываясь от восторга, и я, наконец, поняла, что кино оборвалось для него раньше, чем для меня. И с благодарностью взглянула на Михаила.

Управляющий немного печально улыбнулся и легонько мне кивнул, подтверждая догадку. Потом присел на корточки перед мальчиком, взглянул ему в глаза и очень серьезно спросил:

— Дима, а ты хочешь, чтобы это было не кино, а по-настоящему?

— Спрашиваешь! Конечно, хочу! Но… — он потускнел, словно выключили лампочку, — это же невозможно. Со мной невозможно.

— У нас тут всё возможно, малыш, — Михаил провел ладонью по бело-золотым кудряшкам Димы. — Только ты больше не увидишь ни маму Лару, ни прабабушку Анну.

Мальчик задумался, нахмурился. И выдал:

— Они не будут без меня скучать. А если будут, я им напишу, когда вырасту. Ведь я вырасту?

— Конечно, без сомнений, — уверил Михаил. — А теперь давай готовиться к переезду. Дед Митрич поможет тебе собраться. А мне еще нужно поговорить с твоей тетей… с мамой Элей, чтобы…

— Чтобы найти мою сестричку? — перебил ребенок.

— И это тоже. Нужна тщательная подготовка.

— А тот я куда денусь? Который был в кино?

Михаил коротко и предупреждающе сверкнул на меня алым взглядом, безмолвно приказав не вмешиваться, и снова сосредоточился на любопытном мальчике.

— Понимаешь, Дима, все, что ты видел, это не совсем кино. Это другая реальность и другой ты. Вы как братья, нет, гораздо ближе, чем братья. Но тот мальчик через минуту потеряется и больше не найдется, убежит на небеса. Мама Эля будет очень плакать. Вот как здесь и сейчас плакала, только дольше и сильнее, всю жизнь. И только ты можешь помочь им. Ваши жизни с твоим двойником сольются, вы будете одним целым. Ты станешь здоровым и сильным, а он — живым, только ногу сломает, но перелом быстро зарастет, и он… ты снова будешь бегать.

— Снова бегать… — завороженно повторил Дима. Обнял меня, и спрятал лицо на моем плече. Прошептал еле слышно: — Мам Эль, пойдем туда? Пожалуйста!

— Я уже там, ты же видел, — улыбнулась я, холодея душой. Почему-то только сейчас до меня дошло, что я могу больше никогда не увидеть моего ангела-хранителя. Никогда. Страшное слово. Но тут подошел гувернер, и Дима отлип.

Когда его уводили, он то и дело оглядывался, словно боялся, что это не его двойник, а я улечу на небеса.

33

Как только старик и мальчик скрылись, Михаил, задумчиво смотревший им вслед, протянул мне руку, помогая выбраться из кресла-капсулы. Я даже не заметила, когда ассистентка успела отстегнуть ножные браслеты-датчики и исчезла. Как и те, кто здесь работал, когда мы только пришли в зал. Наверное, я всех своим криком распугала.

Стоило принять вертикальное положение, как голова резко закружилась. Я пошатнулась, и управляющему пришлось придержать меня за талию. Его рука обожгла космическим холодом даже сквозь ткань жакета и блузки.

— Не так резко, Элина.

— У вас всегда такие ледяные руки?

— Извините за дискомфорт.

Он отдернул ладонь и сжал ее в кулак. Только сейчас я заметила, как он бледен, а под потухшими глазами залегли тени. Переутомление? Ну конечно, он же вторые сутки возится со мной и за сегодня второй раз, практически без передышки, “ныряет” в вероятности, чтобы решить мою и Димину проблему! Я с благодарностью коснулась его плеча.

— Спасибо вам за все.

Он криво улыбнулся уголком рта и направился к выходу.

— Идемте, Элина. Предлагаю дойти до кабинета Артура, он тут ближе, и выпить по чашечке горячего чая. И еще мне нужно задать вам пару важных вопросов. Вы ведь поняли, что найденная вероятность, где Дима здоров и счастлив в полной семье имеет очень серьезное отличие от вашей нынешней реальности? Тут вы, точнее, Мишель-Мария Елисеева, его тетя, а там — его настоящая мама…

Я растерялась, вспомнив безмятежное и счастливое лицо так похожей на меня молодой женщины с новорожденным ребенком на руках.

— Я думала — приемная.

— Нет. Видите ли, я как опытный дайвер при погружении всегда вижу дальше и осознаю больше, чем могу транслировать непрофессиональному наблюдателю. Уверяю, мы видели там биологических родителей Димы.

Вспомнилось улыбающееся лицо альтернативного Эдика, и меня передернуло от отвращения. Как он там оказался? И вел себя словно… словно он… и я… нет, она… Этого не может быть! Ни в какой альтернативной реальности!

— Биологических? Невозможно! — выдавила я, отвернувшись, чтобы скрыть охватившие меня чувства.

— Вот именно! — с легкостью согласился Михаил. — Это очень странно, потому что, как правило, биологических родителей не выбирают ни в одной из альтернативных реальностей. Таковы законы Мультивселенной.

— Это были неправильные законы, — пробормотала я, чувствуя иррациональную вину за то, что непонятно как поломала даже Мультивселенную.

— Точнее, таковы были наши представления о законах Мультивселенной, — покосившись на шагающую рядом меня, поправился управляющий.

Я выдохнула. Уже легче. Представления человечества о мире постоянно меняются, ничего удивительного. Кто-то из самых упертых до сих пор считает, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот.

— И вторая странность. Но о ней чуть позже… — Михаил остановился у неприметной двери без таблички и провел ладонью по панели, вмонтированной рядом на уровне глаз. Дверь бесшумно скользнула вбок, открыв темное помещение, в котором немедленно вспыхнул свет. — Прошу. Надеюсь, хозяин кабинета не обидится на наш незапланированный визит.

Первое, что бросилось в глаза — целая стена напротив, вся из черного стекла, и на ней светились хаотично разбросанные прямоугольники, похожие на дисплеи в каком-то шоу. На всех включенных экранах переливалась, очень медленно вращаясь, эмблема корпорации “Колесо желаний”. У той же стены располагался длинный стол, точнее, консоль, поделенная на несколько сегментов с кнопками, датчиками, клавишами и рычагами. И опять меня посетила ассоциация с рубкой космического корабля.

— Это контрольно-наблюдательный пост, — пояснил управляющий, заметив мой интерес. И показал вправо: — Нам сюда, располагайтесь.

Правая часть вытянутого прямоугольного кабинета выглядела в точности как кабинет управляющего: такой же огромный стол из материала, похожего на чароит, на львиных резных ножках, такие же старинные канделябры со слегка оплывшими, погашенными свечами. Такой же мягкий кожаный диван у стены и широкое уютное кресло напротив, между ними журнальный столик. Отличались только полумягкие стулья совершенно футуристического дизайна и окно без штор, за которым царила кромешная тьма. Впрочем, мы же под землей. Наверное. В этом “офисе” ни в чем нельзя быть уверенной.