Страсти ниже плинтуса

— Да, но как же Таня...

— Да никак! — безжалостно ответила мать. — Твоей Тане уже все равно! И вообще, — Вера Анатольевна подвела черту в дискуссии. — Я твоя мать, и я лучше знаю, что для тебя хорошо и что плохо! Так что изволь меня слушаться, если не хочешь неприятностей!

Против такого аргумента возразить было совершенно нечего, и Кирилл отправился по делам.

Вера Анатольевна закрыла за сыном дверь и занялась хозяйством. На душе у нее было необыкновенно светло, пели птицы и переливалась всеми своими цветами радуга. Они снова остались вдвоем с дорогим сыночком! Эта ужасная особа, эта порочная девица, обманом женившая на себе ее дорогого Кирюшу, втершаяся в их дом, разлучившая ее с сыном, наконец оставила их семью в покое, оставила окончательно и бесповоротно. Она больше не будет крутиться в этой с детства знакомой и любимой квартире, не будет заводить здесь свои порядки, не будет строить из себя хозяйку, не будет на каждом шагу попадаться Вере Анатольевне, не будет портить ей настроение. Можно больше не волноваться, возвращаясь по вечерам из библиотеки, из этого очага культуры...

Вера Анатольевна вздохнула. Сегодня она не пошла на работу, отговорившись нездоровьем, поскольку не могла же она сказать заведующей, что к ней приходили из милиции... Конечно, это нехорошо, обманывать вообще нехорошо, а обманывать начальство — вдвойне, но в каждом событии можно найти и плохие, и хорошие стороны. Раз уж она не пошла в библиотеку, можно кое-что постирать. Она сложила белье в эмалированный таз, засыпала стиральным порошком, повернула кран... но в это время снова зазвонил дверной звонок. Он звонил так строго, требовательно и официально, что Вера Анатольевна подумала — вернулись люди из милиции, и бросилась открывать.

Однако это были совсем другие люди. Эти выглядели куда солиднее. Двое мужчин в одинаковых, хорошо сшитых серых костюмах стояли на пороге и сверлили Веру Анатольевну одинаковыми серыми глазами.

— Вы... вы из милиции? — спросила Вера Анатольевна, несколько оробев.

— Нет, — отозвался один из мужчин, вероятно, старший. — Нет, Вера Анатольевна, мы не из милиции.

— А... а откуда вы? — Вера Анатольевна попятилась, еще больше испугавшись.

— Мы из более серьезной организации, — мужчина махнул перед ней красной книжечкой, но сделал это так быстро, что женщина не успела разглядеть не только фотографию и имя внутри удостоверения, но даже название организации, золотом вытисненное на обложке.

— Про... проходите, пожалуйста! — Вера Анатольевна отступила в сторону, пропуская мужчин в свою квартиру. — У меня, правда, не прибрано... я почти все время на работе...

— Мы это знаем, — успокоил ее загадочный гость, — вы на очень хорошем счету в библиотеке.

Вера Анатольевна зарделась. Приятно, когда твои заслуги замечают. Она даже хотела сказать что-нибудь вроде «рада стараться», но не была уверена, что в данной ситуации уместна именно такая фраза.

— Надеюсь, что вы правильно понимаете свой гражданский долг, — продолжал человек в сером.

— Я... я правильно понимаю, — с готовностью подтвердила Вера Анатольевна, судорожно пытаясь сообразить, в чем этот гражданский долг заключается в данном конкретном случае.

— В данном случае ваш гражданский долг заключается, — мужчина как будто прочитал ее мысли, — в том, чтобы сообщить нам все, что вы знаете.

— Но я... я уже все сообщила людям из милиции... — растерянно пробормотала растерявшаяся женщина.

Она чувствовала, что с этими гостями ее красивая версия не пройдет.

— То, что вы рассказали им, нас не интересует, — человек в сером отмахнулся от ее слов, как от назойливой мухи. — Я же сказал вам, что мы представляем гораздо более серьезную организацию и нас интересует правда, только правда и ничего кроме правды. Поэтому мы дождались, когда уйдет ваш сын...

— Зачем? — пискнула Вера Анатольевна. Ей представились совершенно ужасные вещи.

— Ну что вы! — мужчина усмехнулся одними губами. Видимо, он все-таки действительно читал ее мысли. — Просто мы не хотели, чтобы материнские чувства помешали вам выполнить свой гражданский долг... рассказать нам правду, всю правду и только правду.

Вера Анатольевна покраснела, сложила руки на груди и рассказала таинственным гостям все, что знала. Про то, что был скандал, что ей стало плохо и что Татьяна убежала из дома ночью с ключами от квартиры Сергея. Так что она вполне могла там переночевать. Закончив свое короткое повествование, Вера Анатольевна всхлипнула и вздохнула с некоторым даже облегчением, как вздыхает, должно быть, совестливый преступник после чистосердечного признания.

— Это все... — проговорила она, ставя точку в своих показаниях.

— Я вам верю, — серьезно кивнул мужчина в сером. — Я знаю, что вы не стали бы вводить нас в заблуждение. Милицию — это куда ни шло, но нас — ни в коем случае! Еще я попрошу... если у вас есть фотография вашей покойной невестки...

— Одну минуточку, — Вера Анатольевна засуетилась.

Отдельных фотографий невестки у нее, конечно, не было, еще чего не хватало, но имелась свадебная фотография Кирюши. На этой фотографии невестка присутствовала, никак не удалось без нее обойтись. Вера Анатольевна сняла фотографию с полки, вытащила из деревянной рамочки и отдала мужчине в сером.

— Спасибо, — с чувством проговорил тот, рассмотрел снимок и выразительно переглянулся со своим напарником. — Вы исполнили свой гражданский долг. Только вот еще что...

Мужчина залез в верхний карман своего серого пиджака и достал оттуда маленький картонный прямоугольник:

— Если вдруг... совершенно случайно вы узнаете еще что-нибудь, имеющее отношение к этой истории, позвоните по этому телефону.

Произнеся эти слова, мужчина в сером сделал знак своему молчаливому спутнику, и оба загадочных визитера исчезли, оставив Веру Анатольевну в полной растерянности.

Она стояла посреди своей прихожей, наполненной стерильным запахом хлорамина, и гадала, не померещился ли ей визит людей в сером. Однако в кармане своего халата она нащупала картонный прямоугольник, на котором были напечатаны семь цифр телефонного номера. Семь цифр, и больше ничего — ни имени, ни названия организации. Но эти семь цифр неопровержимо доказывали, что визит людей в сером ей вовсе не померещился.

Из состояния глубокой задумчивости ее вывел доносящийся из-за неплотно прикрытой двери звук льющейся воды. Вера Анатольевна всплеснула руками и скрылась в ванной.

После услышанной новости по поводу своей собственной кончины я несколько прибалдела. Но, очевидно, человеческое сознание — очень сложная штука. Казалось бы, на меня столько всего свалилось за последние дни, что впору окончательно сбрендить. Ан нет, судьба все время подкидывает очередные подлянки, а я все еще кое-как держусь на плаву. Однако надо что-то делать. Ни за что не поверю, что свекровь расстроилась, узнав, что меня не стало. Скорей мерзкая баба здорово обрадовалась, как будто выиграла главный приз в лотерею. Ужасно захотелось испортить ей радость — заявиться вечером и сказать, чтобы не рассчитывала на мою скорую смерть. И поглядеть, какое у нее будет лицо...