Страсти ниже плинтуса

— Ничего, сам же говорил, что сейчас они будут заняты друг другом, им не до меня. Ладно, я пойду. — Я решила выйти налегке, чтобы ничто не отвлекало, прихватила только сумочку покойной Оксаны. Она была бежевого цвета, подходила к моей блузке. Ничего более подходящего у меня не было, сумки вообще остались в квартире у свекрови, а может, старая жаба уже успела их выбросить.

— Делай как знаешь, — буркнул Андрей и отвернулся к своему компьютеру.

— Спасибо тебе за все, — вежливо сказала я его широкой спине.

Спина молчала, хоть бы лопаткой двинул, что ли. Или шеей дернул, как капитан Овечкин. Или ушами пошевелил.

Ну и ладно, как говаривал в свое время дядя Витя, — «любовь без радости была, разлука будет без печали...».

Я прихватила еще легкую курточку, чтобы не замерзнуть вечером, и захлопнула за собой дверь квартиры с легким сердцем, подумав, правда, что если бы тут присутствовал Рэй, уйти было бы трудней. У нас с ним сильнейшая симпатия.

Капитан Костиков выдвинул ящик стола и уставился на его содержимое. Витамины для кота Валтасара... надо их наконец отнести домой, а то кто-нибудь по пьяни использует вместо закуски, а они все-таки для кастрированных котов, как бы не было каких непредвиденных последствий... четыре штопора... зачем так много? Ну да, ему коллеги на каждый профессиональный праздник дарят очередной штопор в память о позорном эпизоде в девяносто восьмом году, когда он разбил бутылку, на спор выбивая из нее пробку... перламутровая пуговица... черт его знает, откуда она взялась... колода карт без дамы пик... градусник... ключ от гаража... две отвертки, крестовая и обыкновенная...

Аспирина в ящике не было. Беспочвенная надежда на то, что он случайно завалялся среди всех этих жизненно необходимых вещей, или его подложил в ящик измученному капитану какой-нибудь неизвестный благодетель, не оправдалась.

А голова раскалывалась, как ореховая скорлупа.

Накануне они с судмедэкспертом Печенкиным обсуждали результаты последнего матча, ну и, само собой, немного перебрали. Нет, пора завязывать с этим футболом, а то никакого здоровья не хватит! А еще говорят, что спорт полезен для здоровья!

Надо будет разобраться с персоналом рюмочной «Встреча». Наверняка паленой водкой торгуют, подлецы! Иначе невозможно объяснить сегодняшнее ужасное состояние организма!

В голову били многочисленные отбойные молотки. Сосредоточившись, Костиков осознал, что в дверь кабинета кто-то стучит.

Капитан с тяжелым вздохом задвинул ящик и поднял страдальческий взгляд.

— Войдите! — проговорил он.

Дверь открылась, и на пороге появилась симпатичная темноволосая девушка. Да что там, если бы не его состояние, Костиков счел бы девушку не просто симпатичной, а настоящей красоткой. Но после вчерашнего восприятие его было неадекватным, глаза видели плохо, уши слышали как сквозь вату. Только обоняние его работало отлично, он реагировал на любые запахи, и все они казались ему отвратительными. От запаха кофе к горлу подступала дурнота, от аромата женских духов хотелось повеситься, а после того, как сегодня утром капитан достал из холодильника кастрюлю сваренного минтая для кота Валтасара, он всерьез подумывал выброситься из окна. Но потом взял себя в руки и призвал к порядку. Жалко было оставлять кота сиротой, мы ведь всегда в ответе за тех, кого приручили. Тут капитан Костиков ошибался, потому что кот Валтасар вовсе не считал, что его приручили, напротив, он полагал, что это он хозяин в доме, а капитан плохо поддается дрессировке.

К счастью, от девушки, вошедшей в кабинет, ничем не пахло — ни духами, ни лаком для волос, ни мятной жевательной резинкой. Костиков изобразил на лице привычный героизм и готовность незамедлительно прийти на помощь мирному населению.

— Чем могу быть полезен, гражданка? — осведомился он, для большей устойчивости поставив локти на стол.

Один локоть соскользнул, капитан на мгновение потерял равновесие и поморщился.

— Меня к вам направили из двенадцатого кабинета, — сообщила красотка, удивленно наблюдая за мучительными гримасами, сменяющими друг друга на лице Костикова.

— По какому вопросу?

— Моя фамилия Королькова, — ответила симпатичная посетительница несколько невпопад, как будто ее фамилия полностью объясняла причину ее прихода в кабинет Костикова.

— Очень приятно, — вежливо ответил капитан. — А я — Костиков. Капитан Костиков, — добавил он, вспомнив свои любимые фильмы про Бонда, Джеймса Бонда: — Так по какому же вы вопросу?

— Королькова, — повторила девушка с некоторым нажимом.

— Я слышал, — отозвался капитан.

И вдруг в его мучительно ноющей голове что-то забрезжило. Что-то связанное с этой фамилией... Если бы сейчас рядом с ним был бравый капитан Сивцев, он бы сразу все понял. Но Сивцев отпросился на полчасика навестить свою любовницу Милку. Накануне они с Милкой поссорились, и нужно было срочно налаживать отношения. Капитану Костикову приходилось надеяться только на себя.

— Татьяна Борисовна? — спросил он, когда сквозь царящий в голове густой туман пробились воспоминания.

Девушка кивнула.

Костиков вспомнил выгоревшую квартиру на Рижском проспекте... отвратительный запах горелого мяса... От одного воспоминания об этом запахе ему стало худо, так худо, что капитан едва справился с желанием выскочить из кабинета и стремглав броситься в конец коридора, где размещался обшарпанный милицейский туалет.

Кое-как справившись с дурнотой, он снова окинул взглядом посетительницу. Для покойницы она неплохо выглядела.

— Как же так, Татьяна Борисовна? — с мягким укором проговорил капитан. — Нехорошо вводить следствие в заблуждение!

— Я и не вводила, — отозвалась девица, одарив капитана честным взглядом красивых зеленых глаз.

— Как же не вводили, — капитан громко сглотнул и укоризненно покачал головой. Это было его ошибкой, потому что кабинет закружился и очень долго не хотел останавливаться.

— Как же не вводили, — осторожно повторил капитан, — когда вы то скончались, то вдруг оживаете... нехорошо!

— Ничего я не скончалась! — возразила упорная девица.

— Как же не скончались, — недовольно проговорил капитан, открыв лежащую на столе папку. — Вот ведь тут черным по серому написано, что личность погибшей определенно установлена, и это — Татьяна Борисовна Королькова... Мы уж и дело закрыли.

— Произошла ошибка! — воскликнула посетительница. — Я буду с вами откровенна. Понимаете... в тот вечер мы поссорились с мужем. И он выгнал меня из дома. А я женщина приличная, не могу же я ночевать на вокзале. И тогда мне пришла в голову мысль переночевать у родственника.

— Чьего родственника?

— Ну, брат мужа, поскольку он был в командировке, и квартира пустовала.

Девица оживилась и тараторила теперь быстро, капитан со своей больной головой едва за ней поспевал. Однако, как ни странно, в этой самой больной голове появились какие-то мысли, и Костиков вспомнил, что про скандал накануне в квартире Корольковых ему говорили соседи. И даже синяк на скуле у мужа этой самой девицы предстал перед его глазами. Синяк был очень живописным, напоминал своими очертаниями карту какого-то материка, кажется, Австралии.

Нельзя сказать, что у Костикова в школе были хорошие отметки, но на уроке географии он очень любил разрисовывать контурные карты.

— И там, в квартире, я обнаружила, что Сергей...

— Потерпевший Лапиков... — вспомнил капитан, сам себе удивляясь.

— Да-да, так он, оказывается, ни в какой не в командировке, а дома. И не один. Но я-то этого не знала! — девица прижала руки к щекам. — Можете себе представить мое положение? Он мог подумать, что я нарочно за ними подсматриваю, а потом жене доложу... Короче, я удрала оттуда и случайно перепутала сумки... а когда случился пожар... в сумке были документы...