Страстный отбор, или невеста на заказ

Он приехал в особняк через пару дней. Все это время я не отлипала от окон и вполуха слушала, что играла малышка. Ожидания часто не оправдывались, и я не ждала чуда, когда к парадному входу подъехал очередной экипаж. Но дверца распахнулась, и из него вышел Кассиен, а мое сердце затрепетало. Не знаю, то ли от волнения из-за предстоящего разговора, то ли от того, как изящно он двигался. Черный сюртук, черный жилет, на котором блестел бирюзовый узор — так напоминало загадочного жениха. Как сладко было лежать на софе и представлять его… нет, сейчас не время.

Свекор Люции был так занят делами, что к гостям выходил с опозданием. Когда служанка проводила Кассиена в гостиную, я тихонько прокралась к двери и поправила прическу. Бледно-красное платье выглядело скромно, как у простой учительницы… Посланники света, какая разница, что подумает Кассиен?

Я бросила свое занятие и вошла в комнату, но обстановка добавила волнений. Гостиная была огромной, с высоким потолком и темной мебелью. Строгие линии, хрусталь стоял на полках идеальным рядом — все это давило. Кассиен сидел в кресле, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку, руки он держала на подлокотниках. Я стояла и ждала, когда он погладит их, но этого не произошло. Он смотрел на меня своими задумчивыми глазами, мысли куда-то делись. Удалось только пролепетать что-то невнятное про возвращение долга, а Кассиен засмеялся! Просто смотрел и тихонько хихикал, будто увидел что-то смешное.

Тут я разозлилась и смогла мыслить. Получилось уже понятно повторить свое намерение, но Кассиен продолжал сдержанно посмеиваться. У меня даже рот приоткрылся. Кажется, я впервые слышала его смех, он был мягким и приятным, как и голос. Против воли это успокаивало… нельзя! Нужно считать его врагом, а не млеть.

— Простите, Верония, — сказал он.

— Вы услышали что-то смешное?

— Нет. — Он с улыбкой смотрел на меня. — В гневе вы выглядите очаровательной.

Он улыбнулся еще шире. Я говорила о серьезных вещах, намекала, что не доверяю ему, а тут… Немыслимо. В сердце вспыхнула злость: на себя, за то, что было приятно смотреть на Кассиена, злость на него за смех, и что он перевернул все, украл у Аделфа мою любовь. Иначе не назвать, когда я впервые увидела его, то приняла за Аделфа, поэтому он и вызвал столько приятных чувств. Они проникли слишком глубоко, и стало бесполезно гнать их.

Поговорить не удалось, и я выскочила в коридор под взглядом Кассиена. В ушах еще долго стоял его приятный смех, и губы сами собой растягивались в улыбку. Вспомнились внимательные взгляды, загадочное молчание и доброта — это притягивало, и хотелось узнать Кассиена лучше. Что, если он и впрямь был влюблен и думал обо мне все это время?

Злость перемешивалась с притяжением, так и начались изменения. Нужно было просто собрать деньги и выслать, но я искала повод встретиться с ним, убеждала себя, что при личной беседе будет проще. А почему? Не знаю. Стоило признать, что хотелось видеть Кассиена, но не получалось так легко сдаться.

В следующий раз все прошло так же. Он ждал в гостиной, я влетела в нее, и начала обвинять его от волнения, а Кассиен смотрел и посмеивался. Тут даже мне стало смешно. В конце концов он предложил сесть и стал спрашивать о делах. Он смотрел внимательно, как Аделф, и словно не замечал рассказ, только думал о своем. При этом переспрашивал и задавал правильные вопросы — выходит, слушал.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, свекор был занят расчетом со слугами, поэтому сильно задерживался, и нам с Кассиеном часто удавалось поговорить. Мы встречались в гостиной, гуляли по саду, или я долго провожала его к свекру Люции. Спустя месяц нельзя было отрицать, что образ Аделфа померк, загадочный жених тоже, и оставался только Кассиен таким, каким был — загадочный, молчаливый и заботливый. Он всегда спрашивал, не нужно ли мне что-то и не требовал ничего в замен. Когда он осмелился поцеловать меня, не казалось, что это была расплата.

Тогда мы гуляли по саду, я якобы развлекала гостя, о котором забыл свекор Люции. С этим не стоило увлекаться одинокой даме, поэтому мы спрятались в самую дальнюю часть, где густо росли садовые деревья. Кассиен, как всегда, надел черный сюртук, серая рубашка, шейный платок и брошь выглядели такими изящными, что не получалось оторвать глаз. Я говорила о ерунде, свадьбе и чем-то еще, когда Кассиен встал передо мной и обнял за плечи. Он ничего не делал, просто замер и смотрел со слабой улыбкой. Ясно, чего хотел, но противиться не было сил — меня тянуло познать касание его губ, хотя бы попробовать и разобраться в чувствах.

Получив молчаливое согласие, Кассиен медленно наклонился. Чем ближе его лицо оказывалось к моему, тем быстрее билось сердце. Я старалась запомнить каждый момент: вот тепло его тела, вот горячее дыхание коснулось кожи, а потом легкое прикосновение, почти невесомое. Кассиен словно спрашивал разрешения и не наглел, по очереди обхватывал то верхнюю, то нижнюю губу, а я млела. Не казалось, что здесь дело в нерешительности, скорее, он ждал ответного знака.

Я дала его в следующий раз. Тогда флористы украшали зал цветочными гирляндами, а свекор Люции спорил о цене. Слуги сбежались помогать, поэтому можно было никого не бояться. Мы сидели на софе в гостиной, говорили о ерунде и понимали, как мало обращали внимания на слова. Я рассматривала Кассиена, а он меня, пока не приблизился. Поняв, что сопротивлений не будет, он обвил меня руками и настойчиво поцеловал. Я обняла его за плечи и широко открывала рот, зная, что не буду противиться ничему.

Чувства к нему росли медленно, мешая осознать свою глубину. Шанс представился в день торжества по поводу брака Люции, когда на землю опустилась темнота. Слава свету, меня не позвали — не хватало только ловить на себе косые взгляды и отвечать на каверзные вопросы о прошлом. Было поздно, я помогала укладывать спать сестренку Авитуса, а после возвращалась к себе через холл. Видимо, там Кассиен и увидел меня.

Идя по коридору, я услышала шаги за спиной. Это был он, в полумраке удалось рассмотреть его лицо и слабую улыбку. Опять черный костюм поблескивал, мерцали запонки и булавка шейного платка, как в похабных фантазиях. Кассиен замер — спрашивал? Молчание он принял бы за согласие, я знала, что следовало отправить его обратно, но не смогла. Просто вошла в свою спальню, где не горел потолок, узкая полоска света пробивалась сквозь зазор в шторах.

Я приблизилась к ней и с замиранием сердце слушала, как Кассиен тихо зашел следом и закрыл дверь, как подходил, и по комнате разносились мягкие шаги. Мысли текли медленно и вовсе застыли, когда что-то прикоснулось к шее. Губы? Да, именно губы, сухие и нежные. Они оставили короткий поцелуй и раскрылись, начиная скользить вверх. Я чувствовала горячее дыхание на коже и не могла заставить себя противиться. Что здесь запретного?

«Это только ласки», — промелькнуло в голове, когда на мочке уха появилась влага — Кассиен стал дразнить ее языком.

Он выдыхал все резче, потягивал серёжку, и стало трудно держать себя в руках. Хотелось извиваться, подаваться навстречу рукам, которые гладили живот. Мышцы в нем напряглись и задергались почти болезненно, но так сладко. Кассиен двигался неторопливо и сильно прижимался, словно стараясь слиться со мной. Я трепетала, желая этого, и наслаждалась беспорядочными шумными поцелуями.

Нужно остановиться, так нельзя… нет, еще немного, еще чуть-чуть растянуть эту горячую пульсацию в лоне. Но Кассиен сдерживаться не хотел, и его руки поднялись выше. Туда, где слой жесткой ткани стягивал грудь, оставляя лишь небольшой холмик. Я почувствовала, как сжались на нем пальцы Кассиена, а влечение угасало, сменяясь тревогой. В прошлый раз запретные ласки все испортили, такое не могло повторяться всегда, но все равно было волнительно.

— Нет, — попросила я.

— Действительно не хочешь?

Кассиен хрипло посмеялся, обхватил меня за бедра и притянул к себе. Разбойник, дразнился и видел, как трудно было сдерживаться. Он смелел с каждой минутой, словно выпуская давно копившуюся страсть.

Тонкая юбка не скрыла, как подрагивали его ладони. Осознание мужского желания и власти над собой туманило разум, я и не поняла, когда стала двигать бедрами. Кассиен шумно выдохнул, а потом неожиданно резко повернул меня к себе. Он становился нетерпеливым, и это сводило с ума.