Стратегия обмана. Политические хроники

Как помнил отец Матео, в начале своей банковской карьеры епископ скромно заявлял, что ничего в банковском деле не понимает. Видимо за девять лет он ухитрился постичь все азы и тонкости своего ремесла, раз теперь с умным видом укоряет отца Матео за дилетантизм.

— Может, тогда соблаговолите объяснить, зачем ИРД через «Супрафин» покупает теряющие в цене акции Банка Амвросия, если сам ИРД напрямую владеет шестнадцатью процентами из них?

— С чего вы решили, что ИРД чем-то владеет? — недовольно вопросил Марцинкус.

— С того, что четыре года назад ваш заместитель синьор Меннини признался мне в этом лично. Кстати, как обстоят его дела с правосудием? Я слышал, после краха Синдоны, он находится под следствием.

Но Марцинкус и не думал реагировать на прозрачный намёк, а предпочел пойти в атаку:

— Я все ещё не понимаю, к чему вы ведёте. Пожалуйста, не отнимайте моё рабочее время, спрашивайте прямо и без виляний.

— Хорошо, как вам будет угодно. Поясните мне такую странную вещь, зачем ИРД держать у себя шестнадцать процентов акций, постоянно теряющих в цене и при этом покупать ещё пятнадцать процентов через стороннюю компанию?

— Я ещё раз вам говорю, это тонкости ведения бизнеса, невозможно так просто объяснить их неподготовленному человеку.

— Хорошо, — устало вздохнул отец Матео, — тогда я спрошу снова. Вы уверены, что «Супрафин» принадлежит ИРД?

Марцинкус изумленно заморгал:

— В каком смысле?

— В том самом, что ревизионная комиссия Банка Италии уверяет, что «Супрафин» принадлежит вовсе не ИРД, а владельцу Банка Амвросия Роберто Кальви. Знакомы с ним?

— Разумеется, да. И я не согласен с обвинениями Банка Италии.

— В какой их части?

— Во всей, — недовольно кинул епископ Марцинкус. — «Супрафин» принадлежит ИРД, это неоспоримо.

— Я понимаю, — кивнул отец Матео. — Это ведь очень тонкая игра на бирже. Пока акции Банка Амвросия покупает хоть кто-то, это не даёт цене на них окончательно упасть. А специалисты говорят, что после краха Синдоны, это очень даже возможно. А так «Супрафин» покупает акции Банка Амвросия, не давая тому окончательно растерять капитализацию. Если скупкой занимается ИРД, это выглядит как биржевая спекуляция, а учитывая ваши взаимоотношения с Кальви, это и вовсе похоже на сговор.

— О чём вы говорите? — возмутился епископ. — Какие ещё взаимоотношения?

— Те самые, благодаря которым вы вошли в совет директоров багамского филиала Банка Амвросия. Вместе с подследственным Микеле Синдоной и самим Роберто Кальви, как вы помните. Теперь же по вашему распоряжению ИРД поддерживает на плаву миланский банк Кальви.

— Это решение исходит из соображений экономической целесообразности, а не личных отношений.

— Возможно. Но Банк Италии спрашивает о другом. Если «Супрафин» принадлежит Роберто Кальви, тогда получается, что с полного ведома ИРД Кальви посредством массовой скупки акций поддерживает рыночную стоимость акций своего же банка, а это абсолютно незаконно.

— Вы заблуждаетесь, — только и процедил Марцинкус.

— Возможно. Но кому бы ни принадлежал «Супрафин», в любом случае эта история выглядит некрасиво. А панамская компания «Беллатрикс» тоже принадлежит ИРД?

Марцинкус выглядел сбитым с толку:

— Что? Да, но причём здесь она?

— Наверное, при том, что её акции купил у ИРД Банк Амвросия.

— Купил. И что в этом такого?

— А то, что Роберто Кальви заплатил вам цену вполовину выше рыночной, при том, что приобретённый им пакет акций так и остался здесь, в ИРД. Ваше преосвященство, я вынужден заметить, что подобные операция называются не «покупкой-продажей», а банальной взяткой.

Марцинкус заметно побледнел.

— Откуда у вас сведения о «Беллатрикс»?

— От одного осведомленного источника, — без запинки ответил отец Матео. — А теперь последний вопрос. Какие у вас финансовые интересы в Никарагуа?

— С чего вы взяли, что они там есть?

— А вы готовы поручиться, что их нет? А как же перевод с вашего ведома документации филиала Банка Амвросия на Багамах, где вы и состоите в совете директоров, в новый филиал банка в Манагуа? Я полагаю, что в такой стране как Никарагуа вопрос открытия нового финансового учреждения решается не без личного соблаговоления единоличного властителя страны Сомосы, который, как известно, очень любит финансовые вознаграждения за свои старания.

— Это только ваши догадки, — сверля отца Матео недружелюбным взглядом, произнёс Марцинкус.

— Может быть, — безрадостно произнёс он. — Но, так или иначе, в курии уже у многих возникла масса вопросов к ИРД. Никому здесь не нравится, когда именем Церкви прикрывают неприглядные случаи мошенничества и воровства.

— Это серьёзные обвинения, отец Матео.

Марцинкус буквально не шевелился и походил на хищника, что готовится к прыжку.

— Я знаю, — спокойным голосом произнёс Мурсиа.

— А ваш осведомленный источник, случайно не тот, что пропал без вести три года назад? Не знаете, нашли ли его, или уже давно прекратили искать?

Это звучало как явная угроза. Но и слова отца Матео были небезобидными. Другое дело, что никто кроме папы не в силах устроить проверку ИРД, которая бы нашла подтверждение всех слов отца Матео.

— Итак, — подводя итог беседе, произнёс Мурсиа, — что прикажете ответить Банку Италии?

— Я отвечу сам, — холодно заверил его Марцинкус.

— Будьте так любезны. Они очень ждут разъяснений.

На это отец Матео покинул кабинет епископа и башню Никола V с полным ощущением, что терять ему больше нечего. Если захотят убить как Сарваша, пусть убивают, тогда он, наконец, освободится от оков, что удерживают его в Вечном Городе. Тогда он с чистой совестью выкинет всё былое из сердца и разума и уедет к Маноле.

Если же Марцинкус на злодеяние не решится, то отец Матео постарается сделать всё, чтобы проверка финансовой отчетности в ИРД, наконец, прошла в полной мере. Все факты, что он бросил в лицо Марцинкусу, исправно исходили от засевшего в Милане Ицхака Сарваша. Что он там делал, Мурсиа представлял смутно. Видимо желание окончательно потопить неподсудного Синдону вынудило его провести хитроумною комбинацию с выведением на чистую воду ближайших деловых партнеров бывшего работодателя — своего нынешнего шефа Роберто Кальви и епископа Марцинкуса, столь нелюбимого самим отцом Матео.

Шли недели, но ожидаемой мести о стороны епископа Ортинского так и не последовало. А вскоре и вовсе наступил летний сезон отпусков, и епископ уехал отдыхать на Багамы. Как ни уговаривал монсеньор Ройбер, но даже на новой должности отец Матео не согласился покинуть рабочее место:

— В епархиях проблемы не знают времени для отпусков. Кто-то же должен оперативно просматривать корреспонденцию.

— Так пусть этим занимаются рядовые служащие конгрегации, — настаивал монсеньор. — Вы же теперь заместитель секретаря, ну дайте же себе право на отдых. Съездите к сестре, в конце концов.