Стратегия оборотня

И лишь когда я сумела утащить ее в свой отсек, Рисса позволила спине ссутулиться и осела на пол.

– Ничего не получается, Дая. Никто не хочет слушать. Они и не прогоняют, и в заложницы не берут: это ниже их чести - причинять вред тому, кто пришел с миром. Я пришла к ним, чтобы принести мир, Дая! Но мир никому не нужен...

Я тоже села на пол. А ведь именно так часто поступали сару, особенно когда обсуждали что-то важное - сидящий на полу с остальными не может быть выше или ниже по статусу: чтобы каждый мог высказаться, чтобы была возможность любому посмотреть в глаза, для того сару и садятся на пол, уравнивающий инниката и мелкого рабочего. Вот и мы с Риссой, сами не заметив, последовали этой старинной традиции сару. Я коснулась ее плеча в качестве поддержки и не ждала других слов. Один человек не может совершить чудо.

Рисса продолжала лепетать быстро, как будто оправдывалась:

– Мао-инникат - самый старый и осторожный среди глав. Я думала, что можно докричаться до него. Но он только слушал и повторял: «Нет, невозможно». А потом и слушать перестал. Он даже не думает о перемирии, не верит в него.

Генерал действительно был стар. Очень низок ростом, не внушительный по сравнению с другими сару. Я попыталась утешить, хотя мне самой требовалось утешение:

– Рисса, не вини себя. Ты ничего не могла изменить. Никто не мог.

Она прошептала очень тихо, не поднимая лица:

– Ты знаешь, что если быстрый захват не получится, то они разнесут Землю Первую ядерными импульсами?

– Догадывалась.

– Никто из них не родился там. Для них это колыбель человечества - самое ненавистное место. Они не хотят терять планету, но если честно, то каждый из сару только и ждет подобного. Всего несколько дней до начала наступления.

– Не плачь, Рисса. Посмотри на меня - даже я не плачу. Это мой дом, но слезы не помогают.

Она вдруг вскинула голову и заявила твердо, хотя глаза ее были на мокром месте:

– Я и не собиралась! Но если ты скажешь, что можно делать взамен, то я даже переспрашивать не буду!

И я улыбнулась. Не потому что на душе было легко, но отчего-то стало легче. А ведь точно, мне нужна была именно капля ее идеализма. Человек, который думает точно о том же, что и я. Или это я начала думать о том же, что и она?

– Рисса, у тебя есть связь с отцом? Ты упоминала об этом.

Она поникла.

– Да, есть выделенная секретная линия, которую в любой момент могут обнаружить люди Кири. Отца отстранили от должности, он под домашним арестом. Его вину доказать невозможно, поскольку он не виноват. А у него слишком большое влияние, чтобы его стереть без суда и следствия. Он меня не поддерживает и никогда не поддерживал. Назвал дурой, тысячу раз просил вернуться. Я принесла его карьеру в жертву, но мне казалось, что это померная плата за хоть малюсенький процент надежды.

– Тогда я рада, что он пока не осужден.

– Спасибо, но это уже никому ничем не поможет. Он лучший друг командора Кири, и тот после недолгих сомнений все же засомневался в предательстве. Сказал, что случается такое, когда дети идут не по стопам отцов. Но через несколько дней уже будет неважно, оправдают отца или осудят. Как бы ты ни относилась к командору, я знаю его с детства. И нет человека более здравомыслящего. Но и это теперь неважно.

– Важно, Рисса. Как раз только это сейчас очень важно.

– О чем ты?
– голос ее изменился.

И тогда я снова улыбнулась - на этот раз увереннее. А нам все равно терять нечего, потому мы решили предпринять последнюю попытку колыхнуть вселенские весы.

***

Я знала, что должна сделать до этой попытки. Перетянуть маленькие, но очень личные весы. Той же ночью я пошла в отсек Тая. Он мгновенно проснулся и вскочил на ноги, но не делал ко мне и шага. Я безо всякой связи до мельчайших подробностей знала, что он чувствует. И била по самому больному беспощадно:

– Я люблю тебя, Тай Линкер.

Он поморщился будто от боли. Отвернулся.

– Дая... Я не знаю, что сказать, кроме того, что других вариантов все равно нет. Не представляю, каково тебе. Но мне, поверь, не намного проще. Теперь я жалею, что сблизился с тобой.

Я подошла ближе и повторила тем же тоном:

– Я люблю тебя, Тай Линкер. И знаю точно, что никого другого так любить не смогу. Жаль, что сейчас ты не можешь почувствовать, что я говорю чистую правду.

– Я чувствую, - он на меня так и не смотрел.
– Я все прекрасно ощущаю. Мне кажется, что события развивались бы точно так же, если бы не было никаких уколов.

– Хочешь сказать, что тоже любишь меня?
– мне было не до иронии. Нужны были четкие, лаконичные ответы: - Ну же, убийца миллионов людей, прояви смелость и скажи это.

– Люблю, - он направил на меня желтые глаза.
– Только это ничего не меняет. Лишь добавляет сомнений, а мне нельзя сомневаться.

Вот. Именно сомнения мне и были нужны. Генерал Таххис - самый осторожный из инникатов, но у него нет никого по ту сторону баррикад, потому он и не сомневался, потому и Рисса не смогла докричаться. А у Тая Линкера есть. Ведь мы оба понимаем, что я физически не смогу быть с ним, если он возглавит геноцид.

Я сделала еще шаг, подхватила двумя руками майку и стянула через голову. Тай замер.

– Что ты делаешь, Дая?

– Не думай, что я собираюсь в обмен на себя хоть что-то просить. Но осталось слишком мало времени принадлежать друг другу. Я хочу запомнить тебя. И хочу, чтобы ты запомнил меня. Большего у нас все равно не будет.

– Дая...

Он положил руки мне на плечи, я сама встала на цыпочки и потянулась к губам. Я не соврала ни единым словом. Все, что мне требовалось из неозвученного - показать, что лично у меня в душе по поводу него все однозначно.

Тай спешно, словно боялся, что нам помешают или я передумаю, снял с меня одежду, распаляясь от этого с невероятной скоростью. Потом прижал к ближайшей стене и, крепко удерживая, раздвинул мои бедра и почти сразу вошел. Это было непривычно, Тай обычно любил немного оттянуть время. Но я была возбуждена до предела, а от такого напора сходила с ума. Стонала, вцеплялась пальцами в его плечи, ловила смазанные поцелуи и снова выгибалась, чтобы принять в себя каждый резкий толчок, шептала его имя, но оно растворялось в неконтролируемых стонах. И кончила намного раньше него, безвольно повиснув в сильных руках.