Стратегия семейной жизни. Как реже мыть посуду, чаще заниматься сексом и меньше ссориться
Шрифт:
Ну вот, собственно, и все — в этом и заключается суть стратегического мышления, в какую бы «игру» вы ни играли. Казалось бы, элементарные вещи — но когда доходит до дела, многие люди, не задумываясь, поступают совершенно противоположным образом. Вы говорите своим приятелям, что поездка на рыбалку — дело решенное, хотя у вас дома новорожденный малыш, а жену вы еще даже не спрашивали. В ходе пустяковой ссоры вы обзываете своего мужа «тупицей», хотя в прошлый раз, когда вы прибегли к этому «аргументу», он (совершенно заслуженно) страшно на вас разобиделся. Вы рассчитываете, что она станет ласковей, если вы принесете ей завтрак в постель, — и теряете дар речи от возмущения, когда она говорит «о, спасибо», быстро все уминает, забегает в душ и мчит на работу, даже не чмокнув вас на прощанье (примечание:
По нашему мнению, экономисты Авинаш Диксит и Барри Нейлбафф нашли теории игр прекрасное определение — это «искусство находить пути к объединению… Искусство убеждать других, и даже самого себя, следовать вашим указаниям. Искусство интерпретировать и преподносить информацию. Искусство влезать в чужую шкуру, чтобы предугадать и подкорректировать чужие действия»{98}.
Далее нас ждут четыре пары и четыре вида игр, в которые они безотчетно играли, — а также четыре стратегии, которые позволили им перейти от взаимного смертоубийства к обоюдовыгодному союзу.
Пример № 1
Стороны: Эриел и Райан
Проблема: полярность мнений
Эриел и Райан были солидарны только в одном: нужно переехать. Им с двухлетним гиперактивным малышом Хэнком было маловато 70 кв. м на троих. Квартирка была чудная и располагалась в очень уютном уголке Бруклина, но жить друг у друга на голове они все устали.
«Мы ходили дома босиком, но для обуви места не хватало, поэтому все с порога натыкались на гору грязных ботинок. Если это были ботинки Райана, то еще и вонючих», — рассказывает Эриел.
Они стали подыскивать другую квартиру. Сначала им казалось, что они легко справятся с этой задачей — ведь вкусы у них примерно одинаковые. Но уже через пару недель стало ясно, что они категорически не способны договориться между собой. Раскол наметился вот в чем: большинство квартир, которые выбирала Эриел, располагались в том же престижном районе, где они жили; большинство же квартир, выбранных Райаном, сдавались по более доступной для них цене и находились в более демократичных районах, но далековато от Манхэттена, где они оба работали. В результате возникла тревожная закономерность: они ходили смотреть квартиры, обменивались фальшивыми любезностями с риелторами, а потом всю дорогу до дома либо молчали, стиснув зубы, либо заводили жаркую дискуссию о том, почему каждый упорно игнорирует желания другого.
Эриел хотела остаться в том же районе. Здесь по соседству жили детсадовские друзья Хэнка, в магазинах продавались «биопродукты» и до работы можно было добраться за считаные минуты. Райан придерживался мнения, что за такие деньги можно найти и что-то получше — стоит только отъехать на несколько станций метро дальше.
«Я не собирался увозить ее на Лонг-Айленд или еще куда-то за тридевять земель. Я лишь предлагал выехать из этого района, где покупают молоко только от тех коров, которых кормили “органической травой”», — объясняет Райан.
Чем больше квартир они смотрели, тем упрямей стояли на своем. Когда они приходили в чудную квартирку в каком-нибудь подлатанном довоенном здании, которую выбрала Эриел, Райан тут же замечал, какой там узкий коридор или как в кухне мало места для запасов, — и прельстить его тем, что из окна открывается прекрасный вид, а рядом с домом проходит лишь тихая улочка в три полосы, было уже невозможно. Когда Эриел мчалась после работы смотреть апартаменты, которые приметил Райан, она засекала, сколько времени заняла дорога от офиса, и с порога заводила разговор о том, что ей не нравится близость полицейского участка.
— Но это же хорошо! — возражал Райан. — Значит, улицы здесь все время патрулируют.
— А я хочу жить в таком месте, где улицы не нужно все время патрулировать! — отвечала Эриел.
В общем, если сначала у них были немного разные мнения, теперь у них образовались две категорически не стыкующиеся точки зрения.
«Мы ссорились каждый вечер, — сказала нам Эриел. — Это было ужасно. Я начинала раздражаться от одного
его вида. Он всегда был упрямцем, но тут уже просто зашкалило. Неужели четыре комнаты важнее безопасности нашего ребенка? Что за глупость!»Вы вряд ли удивитесь тому, что в глазах Райана все выглядело несколько иначе.
Эриел, говорил он, как будто помешалась на этой «безопасности». Во-первых, уровень преступности здесь не намного выше, чем в том районе, где они живут (да, он проверил!). А во-вторых, дело вообще не в этом. На самом деле Эриел пугает одна мысль, что она теперь будет жить по соседству с людьми «не своего круга». «Да она просто сноб», — сказал Райан.
Как вы догадываетесь, Эриел так не считала.
Эриел и Райан впали в состояние, которое экономисты назвали бы «полярностью мнений». Они обосновались на противоположных полюсах так прочно, что не сдвинешь. Интересно, что в подобных ситуациях игроки сначала не находятся в оппозиции, но потом начинают друг от друга стремительно отдаляться. Ведь Эриел и Райан по идее хотели одного и того же: хорошую квартиру, больше места, Бруклин. И даже сейчас, когда они разбежались по разным полюсам, Райан не смог бы отрицать (после пары коктейлей тем более), что ему нравится их район и он бы с удовольствием в нем остался. То же самое и Эриел: в глубине души она была готова переехать немного дальше, но получить побольше жизненного пространства — особенно, если в нем нашлось бы место и для детской, и для ее кабинета. Они вполне могли понять и принять точку зрения друг друга (понимание партнера, как мы помним, очень важный навык для аса в теории игр), но предпочитали этого не делать. Вместо этого они решили во что бы то ни стало не отступать и ждать, пока другой даст слабину.
Эхуд и Адам Калай (отец и сын, соответственно) — два специалиста по теории игр, которые первыми рассмотрели этот тип игры с поляризацией, — приводят пример с двумя очень привередливыми личностями: она хочет, чтобы в доме поддерживалась температура 21 °C, а ему подавай 19 °C. И у той, и у другого есть свой термостат, но живут они в смежных комнатах, поэтому, какую бы температуру там ни установили, воздух в любом случае перемешается и температура усреднится. То есть если одна ставит 21 °C, а другой — 19 °C, в среднем получается 20 °C. Но для нее это прохладно, а для него тепловато, поэтому они оба переставляют свои термостаты на один градус — она выше (22 °C), а он ниже (18 °C). В итоге опять получаются все те же средние 20 °C, и они снова меняют температуру — соответственно на 23 °C и 17 °C. Такими темпами они очень быстро «доходят до крайностей» — от 60 °C и до минус 20 °C (термостаты у нас воображаемые, поэтому мы не будем задаваться вопросом, насколько это возможно), — но результат все тот же. 20 °C, что ни делай.
«Дело начиналось с небольшого разногласия, а закончилось поляризацией», — заключает Эхуд Калай.
При полной поляризации мнений участников игры возникает равновесие Нэша, названное так по имени нобелевского лауреата Джона Форбса Нэша (его биография легла в основу фильма «Игры разума», где главную роль исполнил Рассел Кроу). В очень-очень упрощенном виде равновесие Нэша — это такая ситуация, при которой ни одна сторона не может улучшить свое положение, если другая тоже не предпримет какие-то шаги, но, так как рассчитывать на содействие друг друга они не могут, все остаются на занятых ранее (пусть и невыгодных) позициях.
Например: у нас есть две авиакомпании, которые продают билеты из Нью-Йорка в Рим по цене $500 за место. Чтобы привлечь больше клиентов, компания Cheapo Air решает снизить стоимость до $400. Cut Rate Air не остается ничего другого, кроме как сделать то же самое, — иначе вся клиентура перебежит к конкурентам. И теперь, пока билеты у Cheapo Air стоят $400, Cut Rate Air вынуждены держать цену на том же уровне. Но и Cheapo Air попали в зависимость: если сейчас они решат повысить цену до прежних $500, Cut Rate Air станут более выгодным перевозчиком. В итоге обе компании вынуждены продавать билеты за $400 и довольствоваться куда меньшими прибылями, чем раньше. И все становится еще печальнее, когда Cut Rate Air сбрасывает цену до $300, чтобы наконец побить конкурентов, — а Cheapo Air решает не отставать.