Страждущий веры

— Погоди! — я побежала следом. — Я не хотела тебя обидеть. Не бросай меня!

Он не обернулся. В голове мелькнула картина: зияющий темнотой провал в серой горе с заснеженной вершиной, а за ней облепивший прибрежную долину городок и похожее на панцирь исполинской черепахи плато, упирающееся в бескрайнюю ледяную пустыню.

— Лайсве! — раздался над ухом отчаянный крик брата.

Я распахнула глаза. Темнота рябила круговертью радужных пятен. Гомон толпы отдавался в ушах болезненным звоном. Хотелось попросить воздуха, воды, но вышел лишь натужный всхлип.

— Вы клялись, что с ней всё будет в порядке! — гневно воскликнул Вейас.

— Я был уверен… Такого никогда не случалось, — нервно запинался Майлз. Его голос тоже звучал совсем рядом. — Простите, я мигом её вылечу.

С глаз спала мутная пелена, и в отблесках костров я разглядела нависшего надо мной брата. Его черты заострились и вытянулись от тревоги. Я хотела коснуться его, но тело гудело от слабости, а суставы ломило от малейшего движения.

— Лежи, — Вейас улыбнулся, и его лицо тут же смягчилось. — У тебя был припадок, как у этих, — он кивнул на толпившихся рядом ряженых.

Майлз сидел рядом на корточках и проверял мой пульс. Хмурился, я видела, и нервно кусал губы.

— Я снова не смог тебя защитить, — брат гладил меня по волосам и целовал в горевшие щёки.

— Ничего страшного, — после долгих усилий удалось прохрипеть мне.

В самом деле, это лишь очередной обморок. Всё уже проходит. Слабость отступает, оставляя после себя ноющую пустоту. Вот уже и пошевелиться могу. Я протянула руку брату и переплела с ним пальцы.

— Я знаю, какой путь в Упсалу выбрать, — голос сипел, ломался, но мало-помалу излечивался и он. — Через пещеру.

— А как же сырость и летучие мыши? — насторожился Вей.

— Да что они по сравнению с мороками варгов!

— Действительно, — добро рассмеялся брат и обнял.

Следующий день и ночь мы отсыпались в доме Майлза. Целитель отпаивал меня лечебными отварами и справлялся о здоровье, хотя от слабости не осталось и следа. В конце концов мне удалось его в этом убедить, и на рассвете второго дня мы выехали к пещере.

После происшествия на празднике я чувствовала себя по-другому: очистившейся не только телесно, но и духовно, по совести. Стало легко и весело. Я почему-то знала, что мы одолеем этот путь — огненный зверь не мог завести нас в ловушку и бросить, пускай я даже обидела его глупой просьбой.

Пылающий диск солнца лениво выкатывался из-за оставленных по левую руку Тролльих гор. Впереди от одного берега до другого раскинулся Спасительный хребет. Подножье густо поросло таёжным хвойником, мертвенно-серым и тихим в преддверии зимы. Вершины венчали ослепительные снежные шапки. Далеко на востоке едва заметным понижением обозначился Перевал висельников. А здесь, гораздо ближе к западному побережью между разлапистыми елями пряталась та самая колдовская пещера.

Мы проехали по маленькой рощице, кое-где покрытой проплешинами инистых разводов — видно, ночью в предгорье были первые заморозки, слишком слабые, чтобы удержаться под натиском пробуждающегося солнца. Безветрие навевало сонные мысли, лошади шагали мляво и разморено, то и дело спотыкаясь на разбросанных повсюду камнях. Впереди чёрной глазницей замаячил вход.

Мы спешились, на ходу перекусили, запалили заготовленные заранее факелы и, взяв лошадей под уздцы, тронулись.

— Гляди, действительно надпись, — я замерла у самого порога.

Будто рукотворный арочный проход возвышался в два человеческих роста. Наверху были высечены знаки — тонкие клиновидные палочки, то скрещивающиеся, то наоборот идущие параллельно, прямо и под наклоном.

— Доманушская письменность из до сих пор не расшифрованных, — задумчиво пробормотал Вейас. Взгляд сделался необыкновенно сосредоточенным.

— Ох! Неужели тебя заинтересовало что-то, кроме селянок и бюргерш? — пошутила я, но брат остался убийственно серьёзным. Вроде даже смутился отчего-то. Пожал плечами.

— По ошибке позаимствовал у отца книгу о новейших исследованиях Круга книжников...

— Помню-помню, ты ещё у Петраса что-то про лабораторных химер говорил, — я не смогла вовремя остановиться, хотя прекрасно видела, что Вея вот-вот замкнёт.

— Да без разницы. Пустое всё, — отмахнулся он и бодро зашагал в темноту вместе со своей лошадью.

Почему брат постоянно пытается казаться хуже, чем есть на самом деле? Вначале перед папой, а теперь вот передо мной… Раздумывать об этом времени не было. Пришлось быстрее тянуть свою лошадь следом, чтобы не отстать.

Сырость пробирала до самых костей — даже поясница заныла под ворохом шерстяных одежд. Ноги стыли в отороченных мехом сапогах. Сверху капала вода, разносясь по каменным залам эхом. Стены стекали застывшими струями плавленого воска, с потолка свисали мощные каменные сосульки, из пола росли их зеркальные отражения. Кое-где они встречались, образуя целые колонны с каменными грибными шляпами вместо капителей. Говорят, в пещерах красиво играет свет, отражаясь от подземных озёр и вкрапленных в скалу кристаллов, но здесь был один лишь серый камень. Длинный широкий коридор с едва различимым в вышине сводом петлял и кружил, словно исполинский змей, кольцами извиваясь под горами. Мы всё брели и брели по его чреву. От однообразной дороги слипались глаза и усталость настигала намного быстрее, чем если бы мы шли снаружи.

Я замерла у чаши зеленоватого озерца, разглядывая салатовые пятнышки от падающего света:

— Давай передохнём, поспим часок, а то ноги совсем не идут.

Бульк! — упала в чашу капля с нависших над ней сосулек. Бульк — ещё одна, оставляя за собой всё растущие и растущие круги на безмятежной глади.

— Не стоит, — Вейас поднял факел и указал вверх.

Между стволами сосулек вниз головами висела крупная стая летучих мышей, укутанных в плотные коконы кожистых крыльев. Брат опустил факел, боясь их потревожить.

— Тогда хоть поедим, — предложила я, наблюдая за капающей водой. Не удержалась и потрогала салатовое пятнышко. От моего пальца тоже пошли круги.

Вейас достал из седельной сумки два куска солонины, завёрнутых в овсяные лепёшки. На самом деле есть совершенно не хотелось, но один кусок пришлось взять, чтобы не слушать нотации. Брат уселся, подперев собой стену, и принялся сосредоточенно жевать, пока я в задумчивости щипала лепёшку и разбрасывала крошки вокруг себя.

— Чего не ешь? — хмуро спросил Вей, расправившись со своей долей. — Выкладывай уже, что тебя гложет.

— Помнишь, в истории говорилось, что пещера колдовская и здесь нам должен открыться Лик истины? Мы идём уже так долго, и ничего не происходит. Повсюду только этот тоннель. Всё слишком легко.

— Так и замечательно, что легко и что никого здесь нет, кроме поганых летучих грызунов. Перестань уже верить в эти россказни, как сопливое дитё!

Я обиженно засопела и принялась давиться лепёшкой с мясом, а потом заглотила побольше воды из фляги. От солонины жажда мучила дико.

— Идём, — не дожидаясь, пока я закончу, брат двинулся дальше.