Стражи цитадели

— …Итак, мы, наконец, выяснили, что натворил предатель Дассин. — Похоже, Экзегет заканчивал излагать свои доводы. — Он пленил душу мертвеца, прежде чем она успела пересечь Черту, убил нашего законного Наследника и оживил его, поселив в его плоти этого самозванца. Он оставил нам правителя, чей разум столь ущербен, что хозяин может вылепить из него что угодно. Даже сам «принц» признает, что не годен для этого положения. По сути, его жизнь должна была завершиться десятью годами ранее, в жестоком пламени приютившего его мира. Ему не место среди живых!

Земля и небо, они все ему рассказали!

— Однако, вне зависимости от того, как именно произошло его изменение, вы не вправе отрицать, что он не только Изгнанник, но и наш принц, — возразила Мадьялар, женщина в переливчатом одеянии. — Не вижу здесь трудностей. Он ответил на все наши вопросы. Он обладает силой Наследника. Мы не можем отвергнуть его. На Д'Нателе пресечется род Д'Арната.

— Неверно, — ответил Экзегет. — Вазрина Ваятельница снова явила нам свою благосклонность, взяв наше затруднение и предоставив решение. Линия Д'Арната не прервется, если принц обеспечит нас преемником.

— Но у Д'Нателя нет детей. Дассин не позволял ему встречаться с женщинами, — заметила суровая старуха, Се'Арет.

— Это, правда, и все же… если бы нашелся тот, кто пройдет проверку на родство с нашим искалеченным принцем, отказались бы вы признать его как законного Наследника?

— Разумеется, нет, но это же невозможно! — сказал лысый Й'Дан.

«Напротив. Более чем возможно».

Экзегет улыбнулся, подал знак, и бронзовые створки дверей распахнулись. Дарзид и Герик вошли в зал и встали позади Кейрона, который сидел, уставившись в пол, совершенно неподвижный, за исключением дрожи в руках.

Герик был одет в коричневые штаны и безрукавку бежевого шелка. На шее висела золотая цепь, а на запястьях блестело по широкому золотому браслету. На поясе у него был кинжал, ножны крепились к бедру кожаным ремнем. Подстриженные рыжие волосы сияли, а в левом ухе поблескивала золотая серьга, украшенная драгоценными камнями. За два месяца, прошедших со Дня соглашения, он вырос на целую ладонь, но не это, не его бронзовый загар и не странная одежда было глубочайшей переменой в нем.

В нем не было страха. Ушли и наносная бравада, и замкнутость — как ясно стало теперь, что они были порождениями его страха. Они исчезли вместе с тем ребенком, что с любопытством и радостью следил, как я мастерю безделушки, и потом воссоздавал их сам для своей старой любимой няньки. В глазах Герика был лед, и ненависть, не любовь, оживляла его лицо.

Одну ладонь я прижала к губам, другую — к груди, пытаясь унять тупую ноющую боль под ребрами. Слишком глубокая перемена за такой короткий срок. Как я позволила этому произойти? Что за подлые твари смогли так легко и решительно привести ребенка ко злу?

— Кто этот мальчик? — пророкотал Гар'Дена. — Нам ничего не говорили о мальчике. И кто вы, сударь, дерзнувший явиться в зал совета Наставников?

— Старый друг, — ответил Дарзид, — Изгнанник, как и ваш принц.

Мерзавец! Что бы я только не отдала за меч, чтобы оборвать его проклятую жизнь! Возможно ли, чтобы он был дар'нети?

— Изгнанник! — хором, в изумлении, воскликнули несколько Наставников.

— Это и в самом деле Изгнанник, по странной случайности сохранивший для нас надежду на продолжение королевского рода, — пояснил Экзегет. — Но сперва, прежде чем будет сказано что-то еще, — проверка. Она скажет нам все как есть. Для начала нам надо отмести сомнения, чтобы затем суметь объяснить все счастливые стечения обстоятельств.

Экзегет встал перед Гериком и взял в ладони лицо моего сына. Тот не отшатнулся, выражение его лица не изменилось. Мигом позже Наставник передвинулся за кресло Кейрона и положил руки на его широкие плечи.

— Скажи нам, Д'Натель, — сказал Наставник, — кто этот ребенок, что стоит перед нами? Кто его предки? Лежит ли на этих плечах ответственность за его рождение?

— Это мой сын, — тихо, недрогнувшим голосом ответил Кейрон, прикрыв глаза, — и Сейри, моей возлюбленной супруги. Я дал ему жизнь.

Я прижимала лоб к решетке, вцепившись в железные прутья. Слезы катились из глаз, застывая льдом на щеках.

Герик и бровью не повел, разве что еще больше посуровел. Его не удивили слова Кейрона, и они были ему неприятны.

Экзегет отступил. Мадьялар поднялась со своего места и скользнула с помоста, радужные переливы ее одежды резали глаз. Она на миг взяла ладони Герика в свои, пристально изучила его лицо, затем встала за спиной Кейрона и, словно мать, утешающая испуганное дитя, обвила его руками.

— Скажи нам, Д'Натель, кто этот ребенок? Кто его предки? Это ли сердце бьется в такт его сердцу?

— Это мой сын и Сейри, моей возлюбленной супруги. Он стал моим сокровищем с того дня, как я узнал его, — поддаваясь заклинанию, снова ответил Кейрон.

Один за другим Наставники подходили, касаясь его рук, чресел и головы.

— Эти ли руки построили обитель его жизни?

— Эти ли чресла разожгли огонь его существа?

— Этот ли разум говорит с его разумом и отзывается на слово «отец»?

Он ответил каждому.

— Своими руками я исцелил и воссоздал жизнь, когда она готова была прерваться прежде времени, и так еще в дни своей первой жизни построил дом во имя своего сына.

— Да, это мое семя призвало его из пустоты к Свету.

— Он — мой сын.

— Духовная связь подтверждена, — подытожил Экзегет. — И, как вы сами убедились, связь плоти так же истинна, хотя это не та плоть, которую носил тогда наш принц. Закон и обычай подтверждают, что связь плоти и духа является истинным доказательством родства, и кто посмеет оспаривать дела Вазрины Ваятельницы? Мое решение таково: этот ребенок — следующий Наследник Д'Арната. Ваше мнение?

Один за другим Наставники согласились, только Мадьялар мешкала.

— Мне кажется, нам следует подождать. Пусть принц оправится от испытаний. Пусть отдохнет немного в одиночестве. Он может стать отцом снова — с плотью Д'Нателя. Тогда отпадут все сомнения. Или же…

— Нет! — взревел Кейрон, вскакивая с кресла. — Довольно! Вы не заставите меня и дальше терпеть это! — Бросившись к столу, он протянул дрожащие руки к лицу Мадьялар. — Нельзя вылечиться от смерти. Еще десять глотков воздуха, и я не смогу удержаться от крика. Я мертв. Я ничего не могу для вас сделать. Позаботьтесь о моем сыне. Защитите его… прошу вас. Пошлите за его матерью, чтобы та любила, и растила его, и научила наслаждаться жизнью. Не доверяйте Экзегету и его воспитанию… и этому Дарзиду, который прикрывается маской Изгнанника, но сам ответствен за истребление тысячи Изгнанников!