Стражи Хаоса

Но Лилиат перестала чувствовать от этого восторг. Яростный взор родных любимых багровых глаз обжег ее насквозь. Гардос недовольно вздохнул и взмахнул рукой. Лилиат напряглась, когда все ножи вылетели из фотографии и опасно застыли в воздухе.

— Я что тебе говорил, мерзавка?! — грозный шепот струился подобно пламени огня из губ Гардоса.

Лилиат осторожно приподнялась. Румянец спал со щек, и девушка жутко побледнела. Приподняв ладони вверх, она невинно улыбнулась.

— Отец, я просто расслаблялась. Ничего серьезного. Я не собираюсь приносить боль реальной Беатрис. Это просто шутка.

Она заметила, как ножи задрожали. А губы Гардоса растянулись в загадочной улыбке.

— Надеюсь, ты сейчас немедленно прекратишь страдать этой ерундой и поймешь, что Триса теперь одна из нас. Она вместе с нами. И ты должна с ней дружить.

Девушка затряслась от злости. Она не хотела с ней дружить. Она хотела, чтобы Беатрис исчезла из их жизни. Девушка до сих пор не понимала, зачем Гардос так с ней нянчится, зачем…

Но вслух она сказала другое:

— Я услышала тебя, отец. — недовольно прошипела Лилиат.

— Надеюсь. — фыркнул Гардос.

Он собрался покинуть покои Лилиат, как злобный шепот, шедший из ее алых губ, заставил его замереть. Новая волна ярости начала медленно расти из глубин сердца и колыхать ослепительным огнем.

«Мразь тупая, никчемная бестолковая сука, да что вы все в ней нашли, просто подавитесь все…Поиграться бы с ней, перерезать бы ей кишки».

— Что ты сказала?

Лилиат в ужасе обернулась. От яростного взгляда отца по телу поползли мурашки.

— Ничего. Я молчала.

— Я слышал твои…мысли…

Лилиат поежилась. Гардос медленно направился к ней.

— Я все слышал. — низко и хрипло прошептал он, не сводя с нее своих глаз.

— Что…что ты слышал? — Лилиат начала потихоньку отползать назад.

— Я тоже захотел поиграть… С тобой.

Ножи, до этого застывшие в немом молчании, направились к ней, и Лилиат испуганно заорала и вытянула ладони вперед. Ножи застыли перед ней совершенно на небольшом и рискованном расстоянии. Убрав дрожащие ладони с лица, девушку медленно начало разрывать рыдания, и она потрясенно начала смотреть на медленно двигающегося к ней Гардоса.

— Пап…я правда…я шучу…

— А я не шучу. — равнодушно взмахнул Гардос, надвигаясь к ней.

Он грозно нависал над ней своим исполинским ростом, и Лилиат напротив него именно сейчас почувствовала маленькой и беззащитной зверюшкой, не способной дать отпор. Ей было невыносимо дышать возле него. Он будто нагревал со всех сторон воздух. Какие мысли кружили в его темном бездонном разуме, она боялась представить.

Именно сейчас Лилиат, горячо любившая своего отца, испугалась его по-настоящему.

Она часто видела такой звериный роковой блеск в глазах, но он был обращен к другим…к врагам, к Эрнасту, да к той же Беатрис давным-давно. А сейчас эти глаза, отражающие нечто опасное, смотрели на нее…на старую любимую дочку.

— Кишки ее перерезать хотела? — мрачно заговорил Гардос, поднимая ей подбородок. Лилиат громко сглотнула. — Я тебе сейчас покажу, какого это…

— Нет, папа, нет… — по щекам девушки полились слезы.

— Да-да, и эта дурь тут же исчезнет из твоего разума…как и ты из моего дворца.

— Что? — дыхания будто перестало хватать. — В смысле?

Ножи вновь задрожали и были готовы устремиться к ней.

— Ты мне больше не нужна. Я выгоняю тебя отсюда. Изгоняю. Навсегда. А эти ножи мне в этом сейчас помогут.

Воздух наполнился зарядом мощной электрической энергии, словно весь мир напрягся в ожидании чего-то опасного. Лилиат замерла в ужасе. Неужели он сейчас сделает с ней то, что когда-то делал с другими врагами?

Все остальное запомнилось будто в тумане. Боль слилась в безумной схватке ярости и отчаяния. Грудная клетка болела от гремящих ударов, а дыхание стало прерывистым и тяжелым, как будто время замерло в этом хаосе. Лицо отца было искажено ненавистью, глаза блестели, как острые клинки, готовые вонзиться в ее сердце. Каждый удар вызывал не только физическую боль, но и сотрясал землю под ногами, разрывал сердце по частям.

Лезвие ножей резали кожу будто насквозь. Волосы словно рвались клочьями с корнями. Льющиеся слезы смешались с кровью. А в голове крутился лишь единственный вопрос: за что?

А затем — удар в грудь, тысяча ярких вспышек перед глазами и тьма, растущая, и заполняющая собой все поле зрения, уносящая разумом в далекий приятный уголок забвения, где нет боли, где можно укрыться в тишине и безопасности…

***

Шок до сих пор не хотел их отпускать. Надежда, искрящаяся в сердцах каждого, мучительно погасла. Но вместе с предательством Беатрис появилась новая неожиданная проблема: пропажа Милославы.

Ребята сидели в холле кругом и напряженно думали. Только Наташа продолжила лежать в коме, а Роберт находился на улице и сквозь облака пытался разглядеть фигуру Иона. Ведь не только он один — все в нем очень остро нуждались, как в воздухе. Он им был очень срочно нужен…Ведь дальнейшие пути действия будто рассыпались перед ними по кускам, и что делать дальше, совершенно не ясно.

Тревога не хотела оставлять их в покое. Сара сверлила злобным взглядом оставленную Ирлантом записку и мрачно постукивала пальцем по столешнице. Девушка не сводила взгляда с красивых круглых букв и не верила. Во-первых, не верила в то, что ее злобный хитрый брат так красиво пишет. Во-вторых, не верила в то, что он почти перед ее носом похитил Милославу. Но зачем она ему? Никто не мог дать ответ на этот вопрос.

— Когда была битва на Андоре, Ирлант пытался схватить Милославу. Мы его с Галом остановили, — говорил Нефрит. — и тот произнес следующее: «Не с теми связалась, дорогуша. Ты слишком хороша для таких. Ну ничего, я тебя скоро заберу к себе и присоединю к своей коллекции».

— Ой нет… — Сара прижала ко рту ладонь.

— Я тогда подумал, что он блефует… — говоря это, Нефрит будто перестал дышать. — а он…на самом деле…

— Нефрит, Ирлант никогда не блефует. — Сара положила свою руку ему на плечо и огорченно покачала головой. — Он говорил правду. Вот почему он ее похитил.

— Да и не столь важно, зачем он ее похитил… — заговорил вслух уставшим голосом Галактион. — важно другое: как ее спасти?

— С Ирлантом дела обстоят сложнее… — Сара зачесала волосы, упавшие на лоб, назад. — он хотел, как и Гардос в свое время, превзойти всех и стать выше и создает армию себе подобных.

— Но Милослава хрупкая, маленькая, какой из нее боец? — не выдержала Нерити.

— Барбара тоже была хрупкая, маленькая… — задумчиво прошептал Арнольд. — ключевое слово «была». Что с ней сделали — это жесть, одним словом.