Стражи Хаоса

— Понятно, Триса. Но шавка Ион нам сейчас не помеха.

— Почему? — смутилась я.

— Потому что я только что выяснил местонахождение Эрнаста. И готовлюсь лететь туда со своей армией. — голос Гардоса звучал очень победоносно, будто он уже прикончил своего старого врага.

Я широко округлила глаза. А он нежно взял меня за руку и, близко наклонив меня к себе, прошептал:

— Составишь мне компанию, Триса? — между нашими лицами было такое короткое расстояние, что мое лицо опалило его ледяное морозное дыхание. Дрожь по ногам побежала еще стремительней…а сердце замерло в предвкушении чего-то большего.

— Может не стоит? — вмешался Арктур. — Боюсь, она там пострадает.

Гардос лукаво рассмеялся:

— Она убила короля Аридверского и последнюю энтариатку. Она точно не пострадает.

Теперь он внимательно посмотрел на меня и томно произнес, жадно смакуя каждый слог:

— Хочешь полететь со мной, Триса?

Тепло резко разлилось по всей моей груди, и его жар был так приятен сердцу. Я не выдержала и сказала:

— Хочу.

— Значит летим. Готовься, Триса. Мы разгромим все и не позволим Президенту уйти второй раз.

Я кивнула и слезла с ручки. Гардос поднялся с трона и сказал:

— Мне сейчас нужно поглотить еще один мир, разбить его по осколкам, чтобы заполучить его энергию, и мы отправимся в бой.

— А я пока предупрежу остальных. — спокойно кивнул Арктур.

Гардос кивнул в ответ и, когда щелкнул пальцами, растворился в воздухе. Мы с Арктуром остались одни посреди громадного тронного зала, который в глубине души ощущался уже новым домом.

Мужчина мрачно посмотрел на меня и произнес:

— Я не хотел бы, чтобы ты туда летела.

— А я хочу.

— Потому что так сказал Гардос? — Арктур недовольно поднял брови.

— Да. — быстро кивнула в ответ.

Арктур тихо рассмеялся:

— Значит и он на тебя начал влиять? Как я когда-то?

— Может быть… — не понимающе пожала я плечами. А ведь действительно странно…раньше слова Гардоса на мой разум никак не влияли. Сейчас я ощущала сильную боль от мысли, что он отправится навстречу к долгожданной победе без меня. Я хотела быть рядом с ним и не могла понять, почему во мне так сильно пробуждалось это желание.

Арктур недовольно прыснул:

— Ты ему тоже нравишься, Беатрис.

— Кому? Гардосу? — резко вырвалось у меня.

Это признание будто ударило громом. На секунду я даже услышала его призрачный и жутко громкий грохот. Кровь прильнула к щекам, а сердце от ядовитого дурмана темной силы нашей связи учащенно заколотилось. Я не понимала, почему, но мне дико понравилось это услышать.

— А ты не замечала? — фыркнул Арктур и подошел близко. — Он тоже питает к тебе чувства, как и я.

— Почему? — я не слышала собственного голоса.

— Не знаю… — в тоне Арктура звенела мука.

Я молчала, не зная, что сказать. Сразу подумала о Нефрите. Он ведь тоже меня полюбил…но он решил остаться с Сарой, а Сара предательница. Значит, Нефрит тоже предатель.

Я не могла понять своего отношения к Гардосу. Раньше я считала его злом воплоти. Раньше…как же это звучит странно. Раньше я ходила в школу, мечтала стать дизайнером, много рисовала, терпела издевательства Барбары, постоянно слышала от всех, что я некрасивая, уродка.

А сейчас все иначе. И такое чувство, что «раньше» никогда не было.

Внезапно Арктур взял меня за руку и тихо сказал:

— Будь осторожна.

Я не успела кивнуть, как он наклонился и коснулся губами моей щеки. А потом стремительно исчез…Но след его губ глубоким следом просочился под кожу.

Я ошеломленно потрогала свою щеку. Раньше он поцеловал левую, а сейчас правую. И вновь по губам заструилось тепло, а след на щеке приятно начал плавиться.

Но не успела задуматься, как вздрогнула от язвительного голоса.

— А ты, недоэнтариатка, не радуйся.

Я непонимающе обернулась и увидела, как ко мне подошла Элизабет. И откуда она взялась? Почему она так тихо ходит? Подкрадывается? И почему она постоянно за всеми наблюдает? Шпионит, что ли? Никак не может успокоить свое разбитое сердце и жаждет новой мести?

Я вспомнила, какую жуткую пытку она недавно принесла мне, и по телу вспыхнули фантомные боли. Начала делать шаги назад, испугавшись, что история повторится, и помочь мне никто не сможет, ведь Гардос и Арктур ушли, но Элизабет не стала двигаться ко мне. Она язвительно фыркнула и скрестила руки, оглядев меня сверху-вниз.

— Он изменил Саранте. Он изменил мне. Он не будет тебе верен. У него было столько любовниц, что тебе и не снилась эта цифра даже в самых жутких кошмарах. — недовольно прошипела женщина.

Как она мне была противна, аж комок в горле застрял.

— Помалкивай, или я сверну тебе руку. — отгрызнулась я.

Ее красные губы надменно растянулись.

— Смотрю, высшая сила твою борзость не убила. Кто кому ещё свернёт руку? Убери в тебе этот великий дар, и ты будешь никем. Гнусной, глупой девчонкой, которой один властитель решил побаловаться, потому что ему просто захотелось нового молодого тела.

— Не завидуй. — фыркнула я и направилась к выходу. Тошно от нее. Чувствовала, что еще секунда, и меня вырвет.

Но ее можно понять. Элизабет долго верила, что она единственная избранница Арктура, и тут появилась я и разрушила ее сладкую иллюзию. Теперь она страдает и не может с этим смириться. Сильное чувство после любви и ненависти — разочарование. До последнего не хочешь верить, что оно реально. Но правда слишком сурово бьёт.

Сейчас, выйдя из тронного зала, я пошла, не зная куда, даже не понимая, куда вели мои ноги, потому что голову затопили новые мысли, и мир перед глазами погрузился из-за их ярких образов в туман.

Я нравлюсь Гардосу. Невероятно. Мне тяжело было признаться себе, но меня тоже тянуло к нему. Не знаю, в чем причина. Виной тому осколок души или нечто большее… Но как он держал мою руку…ох, подержал бы еще раз…

И еще я заметила за собой одну странность.

Мне бы хотелось, чтобы вторую свободную руку подержал Арктур…чтобы они поддержали меня одновременно…и не отпускали…

X

Милослава широко распахнула глаза, и яркий свет тут же пронзительным ударом врезался ей в зрачки. Девушка нервно задергала руками и поняла, что не могла пошевелить ими — запястья туго обхватили обручи. И они были связаны. Она лежала на длинном медицинском кресле. Яркий свет отчётливо освещал засохшую свёрнутую темную кровь, забрызганную по стенам, трещины, за которыми забилось много мусора.