Стражи Хаоса

— Пап, прости меня…я разочаровала тебя…вас всех…

— Беатрис, не говори ерунду. — говорил он, поглаживая мою спину. — Ты спасла наш мир. Ты убила главное воплощение зла. Ты наша спасительница.

Роберт сзади громко прокашлялся. Папа обернулся и с улыбкой добавил:

— Вы вдвоем его убили. Мы все вместе его убили.

— Папа, но я…почему-то его полюбила…

— Не переживай, это побочный эффект связи душ. Вы были связаны. Между вами была связь. Но она скоро разрушится. Ты отойдешь от нее. Против такой связи сложно бороться. Ты очень молодая и вряд ли сама бы справилась.

— Но мне на мгновение захотелось его прикончить. Когда он убил Гардоса. Когда я узнала, что он был с Ионом.

— На самом деле ты не любила его никогда. Это просто побочка вашей связи. Это иллюзия. На самом деле у тебя светлая душа, ты хорошая и всегда ею будешь. Это он…полюбил тебя и захотел сделать тебя подобной ему, чтобы вы были вместе, и поэтому связал ваши души. Но он не знал одного…

— Чего?

— Что насильно мил не будешь.

До меня начало с ужасом все доходить. Я будто прозрела, открыла глаза после долгого сна, начала здраво мыслить, и много страшных пугающих мыслей одним ударом обрушилось на мою голову, что я с трудом смогла разобрать каждую.

Все это время я не любила их, это не была влюбленность, это дурман, ложь, обман, я просто опьянела от силы этой связи душ, я просто потеряла над всем этим контроль…Я потеряла саму себя, свою личность. Меня трясло, слезы горькими ручьями лились по щекам, падали папе на плечо, а я все плакала, плакала, ощущая, как из глубин души просыпалась ненависть к самой себе.

Я убила Барбару.

Я убила отца Наташи.

Я убила Анестониан.

Я позволила умереть Эрнасту.

Я оплакивала смерть Гардоса.

Я убила Арктура.

Я переспала с ними двумя.

Сколько ужасов я совершила. А все из-за того, что я потеряла голову. Надо было с этим бороться. Надо было контролировать себя, стремиться идти к свету, не дать тьме упасть в ее объятия…но я…сломалась.

Я возненавидела саму себя. Это я должна была взорваться от разорванных конечностей, а не Барбара. Это я должна была умереть от ножевых ранений, а не король Райнард. Это я должна была упасть замертво, а не Анестониан. Это я должна была разорваться по кускам, а не Эрнаст…и тот меч, который пронзил Арктура насквозь, должен был прикончить в ответ и меня.

Как мне дальше жить с этим? Жить, зная, сколько ужасов произошло из-за меня? По моей воле? Да это даже не была воля…я реально стала марионеткой. Марионеткой, которой пользовались во всех смыслах.

— Папа, но ты был с Ионом…а он убил нашу маму…

Отец судорожно вздохнул, будто прогонял с себя порыв слез и горько добавил:

— Он преследовал меня, так как хотел связаться со Стражами. Я спрятался, чтобы обезопасить вас, но я не знал, что он был настолько коварен и целеустремлен и что он обманом захватит нашу семью. Сейчас мне пришлось быть с ним, чтобы вернуть тебя, вернуть мир, я пошел на это из-за отчаяния, ведь думал, что Ион сможет их остановить…

Я мрачно вздохнула, ощущая, как ужас плотно связывал мне горло. Ведь я все это время скучала по папе, хотела увидеть его и встретилась в совершенно неподходящем месте…А папа чмокнул меня в висок и добавил:

— Беатрис, ты молодец. Теперь все будет хорошо…

Но слова папы никак не могли утихнуть тот огонь ненависти, который бурлил в груди.

Боковым зрением я увидела Нефрита. Он смотрел на меня мрачно и грустно. В его глазах кипела боль от недавно увиденного поцелуя.

А я посмотрела на свои руки, омытые кровью. Его кровью…И в голове прокрутился следующий вопрос: что мне делать дальше?

Я вновь посмотрела на Нефрита. На того, в кого я реально искренне влюбилась. И от его мрачного разбитого взгляда, от его глаз, затянутых пеленой слез, мое сердце страшно ойкнуло. Я предала его…я изменила ему…переспала с убийцей его сестры…как…как такое могло случиться…

— Нефрит, я… — хотела заговорить и будто оправдать саму себя, но парень меня перебил.

— Я не хочу сердиться на тебя, ведь знаю, что ты была под их влиянием…Но быть с тобой после всего увиденного не могу. Мне больно.

— Прости… — лишь это сказала я.

Едва сдержала порыв слез. Но жутко ощущала, как изнутри я медленно и потихоньку разрушалась. Ничего вокруг себя больше не видела, только этот мрак, всепоглощающий, обуявший меня со всех сторон ненавистным ужасом. Я все разрушила. Я разбила ему сердце. Я предала его.

Я не достойна жить.

Мне просто захотелось сейчас взять этот меч и перерезать себе горло. Но я не могла найти в себе смелости сделать это.

Наступила напряженная тишина, которую благо разрушил Роберт.

— А где Галактион?

— Он…кстати, а где он? — непонимающе спросил Нефрит и начал оборачиваться.

Но ответить ему никто не успел. Раздался торопливый топот нескольких ног. Обернувшись, я увидела, как к нам подбежали, держась за руки, Сара и Арнольд, еле как хромали позади Триллани и Милослава. Элизабет, Ирланта и Барбары с ними не было.

— Все? — нарушила тишину удивленная Сара. — Арктур мертв?

Но на ее вопрос никто не успел ответить. Раздался громкий звук скрежета, и нас накрыло нежно голубое сияние. Мы все обернулись к нему навстречу и увидели, что возле трех тронов появился огромный портал, из которого начали выходить удивительные создания. Ростом были более трех метров, с золотистой, красной, голубой и зеленой кожей, покрытой сверкающими блестками. Блестящие глаза, похожие на сияющие камни. В руках они держали золотистые скипетра.

— Стражи Хаоса… — дрожащими губами выдавила Сара.

— Палладинеянцы… — покачал головой в неверии папа.

У меня застыло сердце, когда к ним вышли три фигуры. Анестониан. Мама. И девочка, похожая на меня, Лилиат и Нерити. Она осталась стоять, а мама и Анестониан подбежали ко мне.

— Мама? Анестониан? — хрипло спросила я.

Неполнородная сестра возникла передо мной. Красивый, могущественный дух, с которым, казалось, ничего нет у меня общего, в первую встречу вызвал у меня испуг и трепет…как и сейчас.

Мама обняла меня, затем к нам присоединился папа. Мы втроем крепко обнялись, и по моим щекам полились слезы. А затем нас обняла Анестониан. Не могла на нее смотреть, зная, что она здесь из-за меня, что моя рука лишила ее жизни…Мне хотелось отвернуться от нее, убежать, сброситься или повеситься…Но сквозь пелену слез я заметила, как Анестониан мне улыбнулась.

— Прости меня…прости…я была под их влиянием…я… — ощущая соленый вкус своих слез, затекающих в рот, начала я.

— Ты еще находишься под их влиянием…но я не сержусь на тебя. Умереть от рук Иона мне было бы еще неприятнее.