Стражница
Шрифт:
Мне всё утро было плохо, но если начту сейчас жаловаться, то почувствую себе тряпкой. Маргарет укоризненно улыбнулась, будто услышала ложь в интонации моего голоса.
— Сейчас намного важнее помочь Констанции. У неё больше никого нет.
— У неё есть ты.
— Я не её сестра.
Она, должна знать, что Эванджелина мертва, и так как Верити тоже погибла, нет никого, кто смог бы ввести её в мир Дуг. Я бесполезна. Несмотря на поток и магию, которая протекла по моим венам, словно кровь, у меня нет собственных сил. Я знала больше о квантовой физике, чем о магии.
— Люк часто говорил
Что-то в её мягком вопросе заставило меня ответить честно.
— Я скучаю по ней. Все ещё. Всё время.
— Ещё бы. Такая потеря и к тому же так неожиданно… Для траура невозможно составить расписание, Мо.
Слова были неожиданно утешительными.
— Большинство людей смотрят на это по-другому.
— Большинство людей не испытывали такого рода печаль. — Тень пробежала по её лицу. — Надеюсь, мой сын не один из тех, кто сказал тебе этот вздор. Он должен знать лучше.
— Я думаю, Люк понимает. Он тоже скучает по ней. — Я вспомнила, каким он был опечаленным, когда сказал, что Верити умерла, с каким ласковым жестом положил букет дельфиниумов на её могилу. В каком-то смысле, эта потеря объединяла нас.
— Да. — Она чопорно вытерла краешек глаза. — Он показывает своё горе не так, как большинство. Он настолько сдерживает свои эмоции, что я не уверена, знает ли он, какой это причиняет ему вред.
Я вырвала травинку, удивлённая дрожью в её голосе. Казалось странным, что она была так подавлена разговором о Верити, хотя они никогда не встречались. Через поляну пронёсся крик Констанции и несколько черепиц оторвались от крыши и приземлились поблизости. Маргарет сжала мою руку, когда я собиралась встать.
— Люк позвал отца не просто так. Я бы не советовала всегда полагаться на этих двоих, — добавила она с лукавой улыбкой, напоминавшей мне Люка, — но уверяю, она не могла бы оказаться в более надёжных руках.
Я наблюдала за хижиной, которая казалась качается от всплесков энергии.
— Они же помогут ей? Люк действительно настолько хорош, как говорит?
— Лучше, — сказала Маргарет, так уверенно, что я поверила. — На самом деле, даже лучше, чем он думает. Но я бы не хотела, чтобы он возгордился, поэтому лучше не упоминать об этом. Ты ведь понимаешь.
Я не смогла сдержать смех, он просто вырвался, она засмеялась со мной, но уже через секунду снова стала серьёзной, и не могла посмотреть мне в глаза.
— Его ожидают великие дела, а он и наполовину этого не понимает. Судьба не ошибается, знаешь ли. Она не призывает того, кто не достоин.
— Судьба?
Не удивительно, что Люк всегда говорит о ней, раз Маргарет в неё верит.
— Когда я так говорю, звучит очень напыщенно, не так ли? Боюсь, когда ты замужем за патриархом — это неизбежно. Всё всегда такое торжественное и величественное. Думаю, когда подойдёт очередь Люка, он будет другим, но это будет также зависеть…
— От чего?
Прежде чем она успела ответить, на маленькие кусочки разлетелось окно, взрыв был таким громким, что мы вздрогнули. Маргарет склонила голову набок, прислушиваясь, но не стала оглядываться. Вместо этого она уставилась в точку чуть
выше моего плеча.— Вы… не видите?
О, Б-же. Как я могу быть такой грубой? К матери Люка? Я должна была заметить, что она следует за звуком моего голоса, а не за движениями, а также то, как Доминик вёл её через поляну.
Она слегка пожала плечами.
— Как я уже говорила, некоторым людям переход даётся труднее, чем другим.
— Простите. Люк никогда не рассказывал об этом.
Он никогда не говорил мне о своей семье.
— Когда бы он успел?
Да, действительно, но мои внутренности свело судорогой от смущения. Как я только могла проглядеть? И почему никогда не спрашивала Люка о его семье? Он много знал о моей. Почему проявил такую сдержанность? Я сомневалась, что причиной молчания могла быть его небрежность.
— Не жалей меня слишком сильно. У меня есть другие способности. — Она замолчала. — Стало тише. Ты чувствуешь это?
Воздух, казалось, постепенно разрядился, ветер сменился в приятный бриз. Звуки треска и сотрясения, исходившие от хижины, мало по малу ослабели.
Я вскочила на ноги:
— Могу я войти внутрь?
Маргарет закрыла глаза.
— Теперь там должно быть безопасно. Можно взять тебя за руку?
Меня охватил стыд. Я была готова ринуться вперёд, оставив маму Люка сидеть на земле посреди Байу. Какое же хорошее первое впечатление я оставила о себе! Я помогла ей встать, и она взяла меня под руку.
Когда мы приблизились к хижине, я оглянулась и увидела, как исчез зелёный травяной покров. Отличный трюк. Маргарет наверняка была бы знаменитостью у соседей в моём районе.
Люк открыл дверь, одной рукой упираясь в верхнюю часть дверной рамы, и я чуть не споткнулась на неровной поверхности. Я совсем забыла, насколько он красив, его мускулистое тело и лицо, будто вырезанное из янтаря. Магия лишь усиливала этот эффект. Линия на моём запястье начала сильно пульсировать, и я бездумно шагнула прямо к нему. Он ухмыльнулся, немного устало, чем обычно, но также заносчиво.
— Маман, — сказал он, не отводя от меня взгляда, в его глазах сверкали азарт, вызов и горячность. — Спасибо за заботу о Мышонке. Что ты думаешь о моей девушке?
Прежде, чем я смогла напомнить ему, что вовсе не его девушка, Маргарет, не колеблясь, вышла вперёд и легонько ударила Люка кулаком по плечу.
— Думаю, тебе надо проверить голову, если считаешь, что представил её надлежащем образом.
Он рассмеялся и обнял ее, затем снова повернулся ко мне:
— Мышонок, это моя маман, Маргарет ДеФаудре. Маман, это Маура Фитцжеральд, но все называют её Мо.
— Но не ты, — заметила она.
— Я особенный.
Она снова нежно стукнула его.
— В любом случае ты очень самонадеян, сын.
— Констанция, — сказала я. — Я хочу увидеть её.
— Конечно, хочешь.
Энергичным движением, он проводил меня в хижину, пройдя мимо отца, к шаткой койке.
Констанция лежала на кровати, белая как полотно, влажные от пота волосы прилипли к лицу. Но её дыхание было ровным и кровотечение остановилось.
— Она в порядке?
— Как рыба в воде, — сказал Люк. — Или птица в воздухе. По крайней мере полагаю, что это воздух.