Стрела гламура. Кляча в белых тапочках

– Зато из-под нее выходят следы сладкоежек в ботинках! Мы пойдем по ним и отыщем Точилку! – постановила подруга.

К сожалению, следы двух пар спортивной обуви были хорошо видны только на снежной целине. Едва они влились в утоптанную тропинку, мы их потеряли.

– Придется спрашивать, кто видел, кто знает? – Ирка развела руками и задела ведром заснеженный куст. Ветки затрещали, снег с них осыпался, ведро скучно брякнуло.

Со двора послышался тоскливый собачий вой.

– Ничего не скажешь, чудный вечер! – саркастически произнесла подруга, прислушиваясь к печальным руладам Ньюфа.

– Чудак-человек, какой снеговик, о чем ты, в самом деле, говоришь? – взбивая подушки, журила мужа генеральша Мариманова. – Опять твои фантазии! Девушки просто зашли за подаянием!

– С ведром и лыжной палкой? – недоверчиво спросил Ефим Михайлович, сбрасывая тапки.

Про морковку он предпочел не упоминать, потому что она-то как раз вполне могла быть чьим-то не особенно щедрым продовольственным подаянием.

– В ведро они складывают еду, – отрезала Ольга Сергеевна.

– А палками они ее из ведра вытаскивают! На японский манер! – съязвил генерал.

– Определенно, Фима, у тебя уже звоночки начались! – не выдержала генеральша.

– Дзинь! – зазвенело в прихожей.

– Да что же это такое? – рассердился Мариманов.

Он снова сунул ноги в тапки и решительно зашагал в прихожую. Такса Люся спрыгнула с кресла, в котором она нагло спала, и потрюхала вслед за хозяином.

– В чем дело? – сердито спросил Ефим Михайлович симпатичных побирушек, переминающихся у калитки.

– Еще раз добрый вечер! – вежливо сказала русская красавица. – Извините за беспокойство, мы только спросить хотели: вы тут сегодня вечером, часиков в семь-восемь, не видели двух пешеходов в спортивных ботинках?

– Это ваши конкуренты за подаяние? – съязвил генерал. – Не видели мы никаких ботинок!

– Мы видели двух женщин в куртках, одна была желтая, а вторая красная! – из-за спины мужа подала голос Ольга Сергеевна.

– Желтая и красная – это азиатка и индейская скво? – не без удивления уточнила кареглазая.

– Желтая и красная – это куртки, – коротко ответила генеральша.

– Но им бог уже подал! – хмыкнул генерал, руками изобразив большой живот. – Красная-то куртка совершенно явно беременная была!

– Как интересно, – озадаченно пробормотала русская красавица.

– А вы не заметили, у них с собой кролика не было? – спросила кареглазая.

– Опять кролика? – неприятно удивилась Ольга Сергеевна.

Она дернула супруга за руку, оттащила его в глубь прихожей и решительно захлопнула дверь, сказав напоследок:

– Бог подаст!

Злобно гавкнула собака.

– Кажется, нас приняли за сумасшедших! – сказал Ирка, отлепляясь от калитки.

– За психопаток с манией преследования кролика! – хихикнула я. – Ладно, ничего страшного, зато мы кое-что узнали. В присвоении нашего Точилки подозреваются две женщины, одна из них в красной куртке, а вторая в желтой. Леди-ин-ред отчетливо беременна. Будем их искать.

– Прямо сейчас искать будем? – Ирка выразительно посмотрела на часы.

– Лучше утром, – согласилась я. – Ночью они никуда не денутся, перевал-то закрыт.

Придя к единому мнению, мы без происшествий и приключений вернулись на курихинскую дачу.

14

Очень хотелось лечь спать, чтобы запастись силами на завтра, но с отбоем пришлось повременить.

Едва мы просочились в дом с заднего двора, как к главным воротам на зверски рычащем снегоходе прикатили два охранника из туристического комплекса. Они представились Дмитрием и Александром, с Анатолием по-свойски поздоровались за руку, а с гостями ручкаться не стали, поглядывали хмуро.

Маленький, тощий и злой, как голодный опоссум, Дмитрий не матерно, но с большим чувством выругал нас за то, что мы натоптали вокруг незнакомого покойника. Более крупный рыжебородый Александр махнул рукой и предложил товарищу забыть о следах, ибо все равно все они оставлены совершенно однотипными валенками. К коллективному заявлению о том, что личность убийцы-самоубийцы никому из нас не известна, оба охранника отнеслись с нескрываемым подозрением. Парни осмотрели места происшествия, сначала одно, потом другое. Если после этого у них и возникли какие-то соображения по существу дела, мы об этом не узнали.

Основательно замерзнув и обманувшись в ожиданиях услышать что-нибудь интересное, я решила вернуться в дом и утащила туда же Коляна, изрядно заиндевевшего в почетном карауле у тела Курихина. Уходя, я вежливо сказала охранникам, а также Анатолию и Семендяеву с Тараскиным:

– До свиданья, спокойной ночи! – и тут же виновато подумала, что последнее пожелание звучит как издевательство.

– Приходите чай пить! – брякнула Ирка, тоже переборщив с вежливостью.

Однако ее приглашение было принято всерьез, и через полчаса в нашем флигеле стало тесно, как в сказочном теремке. Не явились только Катерина и Вадим. Поскольку у молодых явно имелись какие-то серьезные личные проблемы, мы не стали беспокоить их повторным приглашением на чаепитие. Ирке, которая озвучила призыв, отозвавшийся в массах, пришлось готовить чай и лепить бутерброды на всю компанию. Мы с Диной ей помогали, и это доброе дело нам зачлось.

Хлебнув горячего и оттаяв телом и душой, бравые парни Дмитрий и Александр проболтались, что выяснили личность самоубийцы. Собственно, сделать это не составило большого труда, так как покойник любезно носил с собой паспорт и гостевую карточку отеля, в котором он остановился сегодня утром. Еще при нем нашли ключи, бумажник с небольшим количеством денег и мобильный телефон без сим-карты.

– Тимофей Тимофеевич Проценко, одна тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, – заглянув в малиновую книжечку с гербом, сказал Александр.

– А-а-ах! – судорожно вздохнула Дина и поспешно зажала себе рот рукой.

Поскольку в руке у нее был бутерброд с сыром, кляп получился основательный.

– Выкладывай, что знаешь! – правильно оценив реакцию чувствительной девицы, потребовал проницательный Дмитрий.

Пришлось немного подождать, пока Дина справилась с бутербродом, но сразу после этого она с готовностью выложила:

– Знаете, кто такой Тимофей Проценко? Это же Тимка! Катькин Тим! Ее великая любовь!

– А этот тогда кто же? – простодушно удивился Анатолий и оскалился, как бультерьер, изображая зубастого Вадима Тараскина. Получилось очень похоже.