Стрела гламура

— Чаю хотите? С малиной, настоящей лесной, сам летом собирал. — Анатолий включил чайник.

— Нет, спасибо, — сказала я, опускаясь на единственный стул.

— Тогда с липой! — продолжал настаивать гостеприимный хозяин. — Экологически чистые цветки, я сам собирал.

— Запасливый вы, — похвалила я. — Летом малину с липой собираете, зимой золото с бриллиантами!

— Ох, горюшко! — Анатолий со стуком опустил на стол жестянку с чаем и плюхнулся на кровать. — Простите, ради бога! Ну, взял я это кольцо. Так я же как думал? Я думал, если его кто-то из наших потерял, так скажут, спросят, искать начнут! А никто и не интересуется! Значит, чужое чье-то кольцо, а чего мне чужого дядю жалеть?

— Тетю, — поправила я. — Кольцо-то женское.

— Дядю, тетю — какая, мать их, разница?! — Анатолий вскочил, открыл шкафчик, погремел посудой и вытащил картонную коробочку с надписью: «Мазь от простуды». Из аптечного пузырька вытряхнул на ладонь перстень и протянул мне:

— Возьмите ваше кольцо! И в следующий раз бриллиантами не расшвыривайтесь, нечего искушать простых людей! У меня, чтоб вы знали, дочка школу заканчивает, в университете учиться хочет, а там даже с отличников-медалистов спонсорский взнос просят, пятьдесят тысяч!

— Это не мое кольцо, а покойной Зинули, — тихо сказала я, рассматривая украшение.

В бриллиантах я не разбираюсь, у меня их никогда не было. Оценить стоимость маленького прозрачного камешка я не могла, а в целом перстень мне не понравился. Скучный какой-то, самый обыкновенный! А вот внутренняя поверхность кольца меня очень заинтересовала. Там имелась гравировка, четыре маленькие аккуратные цифры и точка между ними: 02.02. Явно дата: второе февраля!

«Подарок по особому поводу!» — вспомнила я слова Зинули.

И не выпуская кольца, свободной рукой полезла в карман за мобильником.

— Слушаю! — буркнул Лазарчук.

— Серега, вы нашли паспорт Курихина? — спросила я.

— Не было у него с собой паспорта, дома оставил.

— И у Зинули не было?

Пауза. Капитан немного посопел в трубку, потом спросил:

— У тебя случилось озарение?

— Похоже, что так, — со скромной гордостью ответила я. — Выясни, чем было знаменательно для Зинули второе февраля.

— Уже выяснили, — неохотно признался капитан. — Второго февраля сего года Зинаида Викторовна Беликова вступила в законный брак с Андреем Петровичем Курихиным. В паспорте у нее штамп стоит, все честь по чести. Ты-то как догадалась?

— Что они с Андреем Петровичем поженились? Да Зинуля сама мне намекнула, — объяснила я. — А главную подсказку дал Анатолий.

Я выключила трубку, спрятала ее в карман и вернула кольцо Анатолию:

— Сейчас сюда примчится капитан Лазарчук, отдайте ему это сокровище и скажите, что совершенно случайно нашли его в снегу буквально час назад. А про дочку, которая хочет учиться в дорогом университете, не упоминайте!

— Спасибо, — тихо сказал Анатолий, принимая кольцо.

Прятать его он не стал, положил на чайное блюдце.

— На блюдечке с голубой каемочкой! — пробормотала я, имея в виду, как легко мне далась разгадка.

Торопясь поделиться ею с подругой, я не стала задерживаться в сторожке. Уходя, в дверях столкнулась с Лазарчуком, дипломатично сказала:

— Ну, не буду вам мешать! — И удалилась.

21

Оперов, если не считать прибившегося к ним Лазарчука, было трое, и они вынуждены были беседовать с нами в две смены. В первую очередь допрашиваемых попали обитатели большого дома — Катерина, Дина и Семендяев. Остальные терпеливо ждали возможности ответить на каверзные вопросы сыщиков.

Выйдя из сторожки, я увидела живописную группу, напоминавшую мне то полотно Шишкина, репродукция которого украшает Иркину прихожую. Я остановилась и немного полюбовалась оригинальной — зимней — версией «Трех медведей»: Колян сидел на деревянной скамье, Мася ходил по ней, а Ирка топталась поблизости, спрятав руки в рукавах. При моем приближении она перестала переваливаться с ноги на ногу, как настоящий топтыгин, и ревниво спросила:

— А почему это ты в перчатках?

— Потому что зима! — ответила я, недоумевая, к чему такой странный вопрос. — Летом буду без перчаток, обещаю.

— А мы уже! — сказал Колян и вынул руки из карманов, показав мне голые ладони.

— Закаляетесь? — поинтересовалась я и посмотрела на Масяню.

Ребенок был в варежках, очевидно, его к эпизодическому моржеванию не привлекли.

— Нет! — яростно выдохнула Ирка и хлопнула себя по бокам, как пингвин. — Просто банда Лазарчука конфисковала все перчатки, которые имелись на даче!

— Это кто банда? — раздался за моей спиной сердитый голос.

Серега с хрустом протопал по снегу, обошел меня и встал перед Иркой, уперев руки в бока. Вдвоем они смотрелись, как пара пингвинов, выясняющих отношения на птичьем базаре.

— Это оперуполномоченные РУВД вам банда?

— Лазарчук! Тебе не совестно? — вскинулась Ирка. — Сам-то, глядите, в перчатках!

— Ладно вам, не ругайтесь! — примирительно сказал Колян. — Ну, забрали у нас перчатки, ничего страшного. Осталась целая куча шерстяных носков, можно временно натянуть их на руки, как варежки. Носки-то у нас не заберут, надеюсь?

Он с легким беспокойством посмотрел на Серегу.

— И носки не заберут, и перчатки вернут, — вздохнул тот. — Тех перчаток, которые нам нужны, среди них не оказалось.

Он стянул свои собственные кожаные перчатки и великодушно протянул их Ирке.

— Надень пока.

— Спасибо. — Она поспешно утеплилась, гулко хлопнула в ладоши и спросила: — А можно узнать, зачем вам вообще понадобились перчатки в таком количестве?

— Наверное, где-то остались их отпечатки? — предположила я. — Дай угадаю: на пистолете, да?

— На пистолете, на пистолете. Только не отпечатки, а рельеф вязи, — косо взглянув на меня, неохотно ответил капитан.

— И его, этот рельеф, можно, как это у вас говорят, идентифицировать?

— Можно провести сравнительное исследование, но только при наличии самих перчаток, — объяснил Лазарчук. — Нет перчаток — нет исследования. Нет исследования — нет экспертного заключения. Нет экспертного заключения — нет улики.

Он сунул зябнущие руки в карманы и ушел в большой дом, но, едва скрывшись за дверью, снова выглянул и призывно махнул рукой:

— Эй, вы, трое! Давайте сюда, для предметной беседы!

— Извини, но нас не трое, а четверо! — крикнула я в ответ, показав на Масяню.