Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– - Поживет, вестимо... А то -- и моя какая жизнь будет?.. И Петруша наш... Што мы без нево?.. Как нам быть?!
– - с глубокой тоской, которую давно таила в душе, проговорила Наталья, горячо прижимая к груди сына, успевшего взобраться на колени к матери.

Плохо понимая, что творится кругом, ребенок стал ласково гладить мать по волосам, по лицу, настойчиво повторяя:

– - Мамушка, не плачь. Не дам тебя в обиду. Слышь, матушка, скажи: хто обидел? Я тяте скажу... Сам голову срублю... Вот... видишь?!.

И мальчик схватился за рукоятку игрушечной сабли, подаренной ему московскими торговыми людьми в день его ангела.

– - Ладно... Зарубишь, вестимо. Не плачу я... Поди, играй, -- спуская сына с колен, сказала Наталья и обратилась к отцу:

– -

Слышь, батюшка, пообещала я, коли полегше буде государю, самой святыни обойти, а в иные -- на молебны послать на заздравные. Возьми там казны у боярыни-казначеи... Вот, и он с тобой...
– - указала на Брянчанинова царица, -- тоже пускай едет... К Николе-Мученику, знаешь, где бывал уж, за Яузой.

– - На Вшивой Горке, -- знамо, к нему, государыня-доченька... В сей час поеду. А еще куды, не скажешь ли?

– - Куды?.. Да, много надобно... Всюды надо! Пусть молят Господа святые заступники... Вон, брата пошли, Ваню -- к черным попам, в Вознесенскую обитель, к Спасу Нерукотворенному... Скоропомощник он... Мы тута с матушкой у Онуфрия-Великомученика помолимся, от скорой смерти избавителя... Близко, на Сенях тута. А тамо и посоветуем с матушкой да с теткой: куды еще... Весь день ныне ни пить, ни есть не стану... Буду молить Господа и Матерь Божию и угодников святых... Авось услышат молитву мою горячую... Авось... Поезжай, батюшко, не трать часу... А Афоня пускай в Рубцово-Покровское съездит в село, к Покрову {Теперь -- улица Покровская, старинная вотчина Романовых.}... Много мне помощи было от той Святыни. А еще ково -- ко Спасу на Бору надо спосылать... Ишь, родителя видел покойного государь мой во сне... А тамо -- и склеп ихний, родовой, Романовых... Надо за упокой помянуть... Да еще бы в Китай-город к Николе... Да на Арбат, к нему же, к Чудотворцу... Нет, туды сама я... Помолю Явленнова-то... Да к Василию Блаженному надо бы, коли поспеем... А к Троице -- пешком пойду сама... Только бы оздоровел государь! Да... Уж мы там с матушкой потолкуем, посоветуем... Езжай с Богом, батюшка... Братов посылай и еще тамо ково... Казны возьмите... Не жалейте... А мы уж тут...

– - К Христофору -- Песья голова надо бы, государыня-сестрица, -- нерешительно заметила Авдотья Нарышкина, желая прийти на помощь растерявшейся сестре.

– - Молчи, егоза, -- цыкнула на нее мать.
– - Нешто государыне-царице жениха себе вымаливать надо? Энто уж ты бегай ко Христофору, поклоны бей, в девках не просидеть бы... Без тебя разберем, што да как! Поезжай с Господом, старый... Видишь, государыне-доченьке не терпится. Успокойся, доченька... Мигом все поисполним... Услышит Господь молитвы наши грешные.

– - И то не стою, старая. Ты уж сама помолчи, -- отозвался Нарышкин.
– - Ну, кум, идем, -- обратился он к Брянчанинову.
– - И ты, Ваня и Афоня... Едем... Казны возьмем. А коней и не распрягали. Готовы возки стоят. Все святыни объездим... Спокойна будь, государыня моя, доченька, Наташенька милая... Храни тебя, Пречистая Матерь...

И, низко поклонившись царице-дочери, Нарышкин вышел с сыновьями и Брянчаниновым.

– - Да, матушка, в Ивановску обитель не забыть бы; да в Чудовску... Да... Господи, и память отшибает у меня... Хочу сказать -- сама не знаю, о чем?.. Ровно бы разума не стает во мне... Уж больно я натерпелась да намаялась... При ем, при Алеше, при государе -- молчу, терплю... Вот -- и не стерпеть теперя, так тяжко мне... Ох, матушка, уж не оставь ты меня!.. Сестрица, Овдотьюшка...

И снова Наталья залилась слезами.

– - Да буде, Наташенька... Доченька моя... буде... Бог не без милости... Помолим Ево. Рабам последним Он милости посылает Свои... Неужто ж отринет твое моленье чистое?.. Слышь, надоть бы водицы святой да просвирки от Псковских чудотворцев поднести государю... Куды помогает хорошо ото всех недугов святыня та... Дело уж ведомое, государыня-доченька, не раз испытанное...

– - Послано уж, матушка. Нынче-завтра вернется посланный, привезет. Ровно на грех,

нету ни воды той, ни просфоры. А бывала всегда... Вон, Наташеньке недужилось как-то, ей и дадено... Помогло... Привезут, дам государю... Все дам... Крови бы из груди из моей рада источить ему, помогло бы только... Господи, Господи!.. Матушка, снаряжать поезд вели... Едем!..

– - Ладно, доченька... Слышь, може, дождалась бы темени?.. Сама знаешь: царица днем да без государя словно и не ездит по Москве... Не бывало тово... Все больше по ночам, сама знаешь... И на богомолье и в переезды. Не след, штобы всякий глазел на поезд на твой на царский и на тебя... Не укроешься так уж от людей-то...

– - И не надо... Старое то дело... Мы, вон, с государем, почитай, на виду у всех по Москве езживали... Так, на забаву смотреть, на послов иноземных... А ныне, на дело на такое, на великое... Да вот, што ты скажешь, боярин, -- обратилась она к Матвееву, сидевшему все время в раздумье: -- Выехать ли мне засветло али ночи ждать, истомить себя, измучати?..

– - Ну, о чем толковать? Как повелишь, так и выедем. Пора уж и кидать старые свычаи, не то теремные, как их кличут, а татарские, колодничьи... Царицу ль народу не видать? Пускай видят! Любить боле станут...

– - Слышь... Снаряжай же поезд сам, боярин... Да скорее, прошу...

– - Я не замешкаю. Ты не кручинься, государыня Наташенька... Да поешь малость... Так и выедем из Кремля, часу не минет... Я сам все... скоренько... А слышь, мне с тобой ли ехать али поотдохнуть позволишь? Пусть бы боярин Лопухин да Матюшкин, да Прозоровский князь... Да петровцев моих я в охрану пошлю. Оно и крепко будет. А я уж больно заморился, второй день без сну...

– - Ладно, как знаешь, боярин. Скорей бы оно лих...

– - Говорю: часу не пройдет, в колымагу усажу тебя, государыня-матушка ты моя...

И Матвеев поспешно вышел из покоя.

Боярин точно сдержал обещание.

Наталья по настоянию матери с сестрой и невестки Прасковьи, жены Ивана Нарышкина, только успела перекусить немного, переменила домашнее платье на выездное, как уже явился: с докладом Матвеев, что все готово, и сам усадил царицу в большой зимний возок, в "избушку", запряженную двенадцатью санниками белой масти. В ту же огромную колымагу уселись: Анна Леонтьевна, Авдотья Кирилловна, невестка Прасковья Алексеевна; тетка царицы, жена Федора Полуэхтовича, Авдотья Петровна, боярыня-казначея Матрена Блохина и еще несколько мам и "верховых" боярынь, на попечении которых находились взятые матерью царевичи: Петр, Иван, царевны младшие немаленькая Наталья с кормилицей.

Сестры царя и старшие царевны остались в терему, как и Федор.

Обыкновенно и он зачастую провожал мачеху в ее поездках по монастырям и по святыням. Но сегодня царицу повестили, что "старшой царевич недужен малость", и выезд состоялся без него.

Так как монастыри и храмы, в которых хотела по молиться Наталья, были "за городом", то есть за стенами Кремля, -- впереди поезда шел Стремянный стрелецкий полк Матвеева, петровские стрельцы в своих зеленых кафтанах.

По бокам колымаги, как и за нею, ехали верховые бояре, потом тянулись другие возки со свитой царицы. Ехала боярыня-кравчая, еще кой-кто из приближенных лиц; ехали верхом первый боярин и дворецкий Натальи Лопухин, стольник Иван Матюшкин, окольничий Иван Федорович Стрешнев и Тихон, брат его, с которым особенно подружилась Наталья за веселый нрав и острый язык.

Впереди колымаги ехали еще верхом, по-мужски двадцать четыре красивые, рослые "дворовые женки", амазонки царицы, из комнатной прислуги. На голове у них были особые белые шляпы с полями, подбитые тафтою телесного цвета. Желтые широкие шелковые ленты ниспадали со шляп на самые плечи и были унизаны золотыми пуговками, жемчугом, украшены золотыми кистями. Спереди -- короткая белая фата закрывала лицо до подбородка. Длинные широкие шубки и желтые сапоги довершали наряд. Этот женский отряд Москва, очевидно, заимствовала еще у Золотой Орды, где султанши имели каждая своих амазонок.

Поделиться с друзьями: