Стрелок-2

— Вон!!! — заорал, вскочив, совершенно потерявший терпение граф.

— И не надо так нервничать! Это вредно для здоровья. Ухожу-ухожу…

Едва за Будищевым закрылась дверь, Вадим Дмитриевич вскочил и стал мерять шагами кабинет, давая выход своему раздражению.

— Ты только посмотри, какой наглец! — бушевал он, сердито поглядывая на сестру. — В Америку он не хочет. Негров там, изволите видеть, угнетают! Откуда он вообще знает про негров?

— Мне кажется, что у Дмитрия куда лучшее образование, нежели он старается это показать, — скупо улыбнулась та.

— Такое впечатление, что тебя вся эта история только забавляет!

— Нисколько. Хотя твой сын и впрямь очень занятный молодой человек.

— Умоляю, не называй его моим сыном!

— Хорошо, не буду. Хотя это не имеет ровным счетом никакого значения. Весь Петербург и так в этом уверен, и от нашего мнения ничего не зависит.

— Это верно, — поморщился Вадим Дмитриевич, и устало опустился на кресло.

— Я получила письмо от Андрея. Хотя ты, наверное, знаешь.

— И что он пишет?

— Что совершенно не желает, чтобы ты признавал Дмитрия своим сыном.

— Я и не собирался!

— И совершенно напрасно. Впрочем, я уверена, что со временем ты передумаешь, потому что твой сын нас ещё не раз удивит.

— То есть, до сих пор он тебя удивил ещё недостаточно?

— Не заводись, Вадик. Не ждал же ты, в самом деле, что он кинется тебе на шею с криком «папа»?

— От него и не такого можно ожидать.

— Возможно. Кстати ты не знаешь, что такое рэп?

— Рэп? Какой ещё рэп?

— Ну, тот, который запрещают читать угнетенным неграм.

— Бог мой, вот ты о чем! Спроси лучше у своего протеже. Не сомневаюсь, он расскажет тебе какую-нибудь совершенно душераздирающую историю!

Вы когда-нибудь обращали внимание, что слуги могут выглядеть ничуть не менее представительно, чем их хозяева? Вот и у пятого герцога Лейхтенбергского Евгения Максимилиановича любой лакей выглядел куда важнее генерала. По крайней мере, с точки зрения Сёмки. А что бедному мальчишке ещё думать, когда на него надвигается эдакий господин весь в золотых позументах и со строгим взглядом? Конечно, только снять картуз и поклониться!

— Где тебя носит? — строго спросил Дмитрий.

— Дык я, — попытался оправдаться парень, но наставник тут же прервал его.

— Еще не всем полотерам поклонился?

— Да, как их отличишь, когда они все в золоте!

— По глазам, — усмехнулся Будищев.

— Как это?

— Много будешь знать — скоро состаришься! Кабель протянул?

— Ага.

— Ну, хоть какая-то от тебя польза.

Вот уже третий день они не вылезали из Петергофа, занимаясь монтажом проводки в герцогском дворце. Дело было в том, что потомок русского царя Николая Iи вместе с тем пасынка Бонапарта Евгения Богарне решил, что он тоже является сторонником прогресса и пожелал завести себе электрические звонки. Сказано-сделано, и управляющий сделал соответствующий заказ в недавно открывшейся электротехнической фирме Барановского и Будищева.

Собственно, дело-то было плёвое — поставить звонок на воротах и протянуть кабель в дворническую, но случилось непредвиденное. Самый ушлый из компаньонов ухитрился попасть на глаза жены герцога — графини Богарне и наплести ей всяческого вздора. К ужасу Его Королевского Высочества [54] Зинаида Дмитриевна отнеслась к этим прожектам более чем благосклонно, и решила, что отныне не может вызывать прислугу с помощью обычного колокольчика! Более того, звон колокольчика её решительно раздражает и её дражайшему супругу, коль скоро он любит свою Зинаиду, тоже нужно обзавестись подобным прибором.

54

Титул, дарованный Евгению Богарне и его потомству королем Баварии Максимилианом I.

Делать было нечего. Евгений Максимилианович, успевший проклясть тот день, когда ему вздумалось объявить себя сторонником прогресса, распорядился продолжать работы и звонки появились не только на входе, но и в кабинете, библиотеке, будуаре графини, во всех спальнях, включая гостевые, и ещё Бог знает где. Вот всё это великолепие Дмитрий с Сёмкой и устанавливали, попутно обучая прислугу, как всем этим пользоваться. То есть, обучал, конечно, Будищев, а растерянный парень только с испугом глазел на представительных господ с густыми бакенбардами и в роскошных ливреях.

Впрочем, работа подходила к концу, и сегодня можно было бы пошабашить, но, как всегда, не хватило мелочи. Закончились элементы Лекланже. Разумеется, можно было послать Семёна, но разве в таком простом решении есть хоть капля красоты и изящества? Поэтому Дмитрий ничтоже сумнящеся отправился к управляющему и передал строжайшее повеление от только что покинувшего дворец по делам службы герцога. Тот, конечно, удивился, но возражать не посмел и поспешил исполнить приказание. В общем, на Выборгскую сторону отправился придворный скороход, произведший совершенно ошеломляющее впечатление на тамошних обывателей своими белоснежными панталонами, мундиром с позументами, а также каскеткой с пышными плюмажем.

Поэтому нет ничего удивительного, что заказ был исполнен в самые сжатые сроки и буквально через пару часов к нему подошел лакей и почтительно доложил, что требуемые материалы прибыли. Выйдя из дворца, Будищев и впрямь увидел коляску извозчика, в которой торжественно восседала довольно улыбавшаяся во все тридцать два зуба Стеша Филиппова.

— А что больше не кому было? — усмехнулся Дмитрий.

— Так Владимир Степанович на своем заводе нынче, остальные делом заняты, так кому больше? — развела руками та.

— Логично, — не мог не признать совладелец мастерской. — Всё хоть взяли?

— Так вот всё в чемодане, — показала она на поклажу, притороченную на специальную площадку сзади у пролетки.

Соскочивший с козел кучер тут же освободил багаж от ремней и с поклоном подал его Будищеву. Тот недолго думая поднял крышку, и, убедившись, что всё необходимое на месте, довольно улыбнулся и похвалил помощницу:

— Умничка! Хорошая из тебя Стешка жена выйдет. И повезло же этому обормоту — Сёмке!

— Я замуж не тороплюсь, — с достоинством отвечала девушка, имевшая своё мнение по поводу матримониальных планов окружающих, но до поры державшая их при себе.

— И это правильно! — не стал спорить Дмитрий и повернулся к извозчику. — Сколько с нас?

— Восьмигривенный, барин, — ещё раз поклонился водитель кобылы.

— Скока? — округлил глаза от подобной наглости Будищев.

— Так чай не в Нахаловку какую барышню доставил. Понимать надо!

— Как восемьдесят копеек? — изумилась Стеша. — Дяденька, ты же говорил — полтину!