Стрелок. Извлечение троих. Бесплодные земли

– Заберите его, офицер, – весело гаркнул он. – Заберите его, мелкого беложопого пакостника! Выполняйте свой долг!

– Заткнись, Эли, и дуй отсюда, – процедил полицейский сквозь зубы, даже не обернувшись к нему.

Эли расхохотался, продемонстрировав несколько золотых зубов, и отправился восвояси.

– А почему вы у него не просите документы? – невинно полюбопытствовал Джейк.

– Потому что сейчас меня больше интересуешь ты. Давай-ка, сынок, свой билет.

То ли родители сообщили уже в полицию и легавый знал его имя, то ли просто почувствовал что-то неладное – и это, наверное, вовсе не удивительно, поскольку во всем этом жутком районе Джейк был единственным белым мальчишкой, который явно не искал себе приключений. Но, как ни крути, вывод отсюда один: идея присесть тут и съесть сосиску была, очевидно, не самой удачной. Но ведь он стер ноги, и, черт возьми, по-настоящему проголодался – проголодался.

Ты меня не остановишь, подумал Джейк. Я не позволю тебе меня сцапать. Сегодня мне надо быть в Бруклине, у меня там назначена встреча… И я попаду туда. Попаду.

Вместо того чтобы достать бумажник, Джейк сунул руку в карман, вытащил ключ и показал его полицейскому. Солнечные лучи, отразившись от серебристой поверхности, заплясали кружочками света на лбу и щеках легавого. Тот вытаращил глаза.

– Эй! – выдохнул он. – Это что у тебя, малыш? Дай-ка мне.

Он потянулся к ключу, но Джейк отвел руку подальше. Круги отраженного света подрагивали на лице полицейского, словно гипнотизируя его.

– А вы что, так не можете прочитать? – спросил Джейк. – Обязательно вам его забирать?

– Нет, зачем же?

Выражение любопытства стерлось с лица полицейского. Широко раскрытыми глазами он завороженно, не отрываясь, смотрел только на ключ. Но взгляд его не был пустым. Джейк прочел в нем изумление и нежданную радость. Это все я, вдруг подумалось Джейку. Где бы я ни появился, повсюду я приношу радость и свет. Вопрос только в том, что мне теперь делать?

Молодая женщина в ярко-красных вызывающих туфлях на шпильках в добрых три дюйма (явно не библиотекарша, судя по тем же туфлям, шелковым зеленым шортам и прозрачной блузке) прошла мимо, энергично виляя задом. Сначала она посмотрела на легавого, потом – на Джейка. Ей, должно быть, стало любопытно, на что так таращится полицейский. Увидев ключ, она так и застыла на месте с отвисшей челюстью. Рука ее сама потянулась вверх и замерла у горла. Сзади на нее налетел мужчина и разразился длинной гневной тирадой насчет того, что, мол, нечего тут торчать столбом посреди дороги. Молодая женщина – явно не библиотекарша – не обратила на него внимания, хотя в другой ситуации она бы, наверное, нашлась что ответить. Теперь Джейк заметил, что вокруг него собралось уже человек пять. И все смотрели на ключ точно так же, как иной раз прохожие наблюдают за ловким «наперсточником», обдирающим на углу какого-нибудь легковерного простофилю.

Тоже мне, конспиратор фигов, подумал Джейк. Взглянув поверх плеча легавого, он заметил на той стороне вывеску аптеки. «Аптека Денби. Торговля со скидкой», – сообщала вывеска.

– Меня зовут Том Денби, – сообщил он полицейскому. – На этой льготной карте так и написано. Том Денби. Верно?

– Все верно, – выдохнул полицейский, потерявший к Джейку всяческий интерес. Теперь его занимал только ключ. Пятнышки отраженного света по-прежнему плясали на его лице.

– Вы ведь не Тома Денби искали, да?

– Да, – подтвердил полицейский. – Я вообще это имя впервые слышу.

Уже с полдюжины человек столпились вокруг полицейского, и все смотрели в немом изумлении на серебряный ключ в руке Джейка.

– Я, значит, могу идти?

– Что? Ах да! Да, конечно… иди себе с Богом!

– Спасибо.

Однако Джейк на мгновение застыл в нерешительности, не зная, как он пойдет. Его окружала толпа молчаливых зомби, и с каждым мгновением она росла. Сначала люди, наверное, подходили, чтобы узнать, в чем дело, но, увидев серебряный ключ, замирали как вкопанные и таращились на него.

Джейк поднялся на ноги и начал медленно отходить по ступенькам вверх, держа ключ перед собой, словно дрессировщик, защищающийся табуретом от подступающих к нему львов. Лишь поднявшись на широкую бетонную площадку на самом верху, он убрал ключ обратно в карман, развернулся и побежал.

Остановился он только раз, на самом дальнем конце площадки. Остановился и оглянулся. Застывшая группа людей, которые так и стояли вокруг того места, где только что сидел Джейк, постепенно возвращалась к жизни. Они озадаченно переглядывались и расходились. Легавый растерянно посмотрел налево, потом направо, потом задрал голову и уставился в небо, словно стараясь вспомнить, как он вообще здесь очутился и что собирался делать. Джейк увидел достаточно. Самое время искать ближайшую станцию подземки и уносить ноги в Бруклин, пока не случилось еще чего-нибудь.

13

Без четверти два он поднялся из подземки и встал на углу Кастл и Бруклин-авеню, глядя на здание башни и дожидаясь, когда к нему снова придет это чувство уверенности, что направляло его в тот раз, – что-то вроде способности «вспоминать» будущее. Но оно не пришло. То есть вообще ничего не пришло. Он был всего лишь мальчишкой, самым обычным мальчишкой, стоящим на жарком бруклинском перекрестке, а у его ног, точно усталый щенок, примостилась короткая тень.

Ну вот, я приехал… и что теперь?

Ни малейшего представления.

14

Странники поднялись наконец на вершину высокого пологого холма и остановились там, глядя на юго-восток. Долгое время они молчали. Дважды Сюзанна порывалась заговорить, но не произносила ни слова. В первый раз в жизни эта всегда языкастая женщина не нашлась что сказать.

Внизу простиралась равнина, бескрайняя, разморенная золотыми лучами летнего солнца. Высокие сочные травы изумрудно-зеленого цвета. Рощи деревьев с широкими кронами и прямыми стройными стволами. Сюзанна однажды видела такие деревья в рекламном фильме какого-то туристического агентства. Фильм был про Австралию.

Дорога, которой они все это время держались, огибала холм и с противоположной его стороны опять устремлялась – прямая, будто струна, – на юго-восток: яркая белая линия в буйной зелени трав. Дальше на западе, в нескольких милях отсюда, мирно паслось небольшое стадо каких-то крупных животных. С виду они походили на буйволов. На востоке виднелся лес, вдающийся искривленным мысом в зеленое море равнины. Эта темная полоса непролазных зарослей походила на сжатую в кулак руку, выброшенную вперед.

Сюзанна вдруг поняла, что в этом же направлении тянулись все трещины в камне и все ручьи, попадавшиеся им на пути. Ручьи были притоками полноводной реки, что вытекала из леса и потом тихо и плавно несла свои сонные воды под летним солнцем к восточному краю мира. Большая река, широкая – мили, наверное, две от берега до берега.

И еще с холма был виден город.

Он безжизненно лежал прямо пред ними – подернутое легкой дымкой скопление башен и шпилей, возносящихся над горизонтом. Эти словно сложенные из воздуха бастионы могли находиться за сотню, две сотни, четыреста миль отсюда. Воздух этого мира казался невообразимо прозрачным, и определить расстояние на глаз здесь было трудно. Почти невозможно. Только одно знала Сюзанна наверняка: вид этих далеких, размытых в солнечном мареве башен переполнял ее тихим восторгом, и немым изумлением… и глубокой щемящей тоской по Нью-Йорку. Я бы, наверное, все отдала, чтобы еще раз увидеть Манхэттен с моста Трайборо, вдруг подумалось ей.