Стрелы Сехмет

В этот момент с грохотом распахнулась дверь гаража, и вошёл сияющий Карл. Он громко напевал «Августина». Прищурившись, обвёл взглядом помещение и, заметив нас, проговорил:

— Дорогуша, с твоей кредитоспособностью всё в порядке!

— Снял? — спросила Мила, дожевав кусок тоста.

— А то! — Карл подошёл и протянул ей карточку.

Она спрятала её в нагрудный карман.

— Покажи, что ты купила, — сказал я.

— Для этого сначала нужно закончить завтрак, — возразила Мила.

— К чёрту! — я встал и переставил чашки и тарелки на пол. — Я хочу знать, что в этом ящике.

— Прелестная вещица, — проговорил Карл. — Я заказал её для себя, только на той неделе получил. Но пришлось уступить Миле. Чего не пожалеешь для старого друга, верно? — он подмигнул девушке, та усмехнулась.

— После того, как я предложила накинуть десять процентов от стоимости, конечно!

Карл развёл руками.

— Извини, но мне теперь придётся заказывать снова, а на это требуются расходы и время. Кроме того, я предлагал тебе варианты, ты сама упёрлась.

— Первый раз вижу хирурга и торговца оружием в одном лице, — заметил я.

— А вы знакомы со многими хирургами? — поинтересовался Карл, открывая замки на крышке ящика.

— Поневоле.

— Наверное, не очень близко, — Карл поднял крышку и вытащил упаковочную плёнку.

— Господь Всемогущий! — вырвалось у меня. — Ты решила устроить Масленицу?!

— Да ладно тебе! — Мила опустила руки в ящик и достала огнемёт. — Это портативная установка всего на двадцать литров.

— Газ?

— Нет, ракетное топливо. Гораздо эффективнее.

— Сколько ты за это выложила?

— А что? Собираешься отдать?

— Да.

— Вот ещё! — фыркнула Мила. — Это моя игрушка, я её для себя купила.

— Ладно, как знаешь. Но надеюсь, она тебе не пригодится.

— Надеюсь, что пригодится, — возразила Мила. — Иначе получится, что деньги выброшены на ветер.

Она положила огнемёт обратно в ящик.

— Ну, что, теперь мы можем закончить завтрак?

— У меня пропал аппетит.

— Если проголодаешься, скажи. Я тебе что-нибудь поджарю.

— Смотри, не поджарь себе задницу.

— О моей заднице не беспокойся.

— Не ссорьтесь, дети мои, — вмешался Карл. — Если вам от меня больше ничего не нужно, то, может, пришло время распрощаться? У меня ещё куча дел, так что… — он красноречиво не закончил фразу.

— Сможешь прихватить эту штуку? — спросила меня Мила, имея в вид огнемёт.

— Да, если она тебе действительно нужна.

— Бабки уже выложены, так что выбора нет. Верно, Карл?

— Обратно товар не принимается, — кивнул тот. — По крайней мере, не за ту же цену.

— Вот видишь, — с улыбкой развела руками Мила.

— Ладно, ты меня убедила. Без огнемёта тебе жизнь не мила. Берём его с собой. Марина в порядке? — задавая вопрос, я обратился к Карлу.

— Да, всё Ок. Как видите, никаких тревожных индикаторов не видно. Можете её транспортировать, только аккуратно. Это возможно сделать тем способом, который… вы, очевидно, хотите задействовать?

— Легко. Перетащим её, как на пуховой перине.

— Ну, в таком случае не смею вас больше задерживать, — Карл растянул губы в фальшивой улыбке. Заметно было, что ему не терпелось, чтобы мы побыстрее убрались из гаража. — Всего доброго и удачи!

— Не волнуйся, приятель, — проговорил я. — Мы сейчас свалим. Бери свой огнемёт, — добавил я, обращаясь к Миле. — Надеюсь, без ящика ты обойдёшься?

— Ага! — ответила та с сарказмом. — Буду хранить его в кладовке, рядом с пылесосом. Нет уж, забирай вместе с упаковкой.

Я подошёл к столу и посмотрел на Марину. Она ещё лежала на животе, и лица почти не было видно. В воздухе чувствовался слабый запах медикаментов. Карл принялся поспешно отключать приборы.

— Вот это возьмёте с собой, — проговорил он, указывая на переносной реаниматор. — Мила всё подсоединит, она умеет.

Закончив, Карл сделал мне знак взять Марину на руки. Сам он подтащил реаниматор к ящику с огнемётом. На самом деле было неважно, будет ли всё, что я возьму с собой, находиться рядом, но Карл, видимо, считал иначе. Мила тоже встала поблизости.

— Ну, с Богом! — Карл неуверенно поднял руку в прощальном жесте.

Он уже не пытался изобразить улыбку.

Я сосредоточился и мысленно захватил всё, что нужно было переправить. Проложил тоннель до квартиры Милы. Карл наблюдал с нескрываемым интересом. Наверняка, ему и самому хотелось бы поучаствовать в этом, но он был слишком рад, что, наконец, от нас избавился, чтобы попросить. Впрочем, в любом случае я бы его не взял, и, наверное, он это понимал.

Мы оказались в стерке и пронеслись сквозь пространство, нарушая все привычные законы физики. Миг — и мы оказались в Милиной гостиной. На этот раз Мила осталась на ногах, на её лице была восторженна улыбка.

— Ух ты! — проговорила она. — Вот это да! Телепортация?!

— В каком-то смысле, — согласился я.

— Как ты это делаешь?

— Силой мысли, — я не стал вдаваться в детали.

Это была тайна, которую я пока не собирался раскрывать никому, даже друзьям. В какой-то степени — для их же пользы.

Я отнёс Марину в комнату для гостей. Она была маленькая, но уютная — Мила сказала, что раньше в ней жила её подруга. «До того, как встала на ноги», — пояснила она.

Я зажёг ночник на стене, и по комнате разлился приглушённый белый свет. Затем перетащил из гостиной реаниматор, и Мила подключила его к Марине. Девушка по-прежнему находилась без сознания, и так будет ещё долго. Оставалось только смириться и ждать. Я смотрел на неё, пока Мила прикрепляла к ней датчики и катетеры. Мне бы хотелось с ней поговорить — узнать, почему она сбросила меня с лестницы, а потом делала вид, что ничего не случилось. При воспоминании об этом взгляд невольно упал на покрытую фиксирующим составом руку. Эта травма не могла даже сравниться с раной Марины. Штурмовики целились в меня, а боль досталась ей. Я не винил её за то, что она была до последнего верна своим создателям, мне было грустно от того, что она не сумела вырваться из их клещей. И что она получила взамен? Кучу имплантатов и искусственных волокон в спину.

Отвернувшись, я подошёл к окну и открыл его, чтобы вдохнуть воздух города. Серое небо расчерчивали глайдеры и птицы, утреннее солнце отражалось в стёклах высотных домов. Внизу виднелась монорельсовая дорога, по которой, словно бело-красная гусеница, полз поезд. В лицо мне повеяло прохладным ветром. Я ощутил запах гари, нагретого железа и пыли — букет, знакомый мне с детства.

Закрыв глаза, я устремился по лабиринту сознания в глубины своей памяти.

Вот я в Болгарии, на заднем дворе усадьбы Яворских. Наблюдаю за тем, как Божана собирает смородину в большую плетёную корзину. Её волосы завязаны высоко на затылке, загорелые руки действуют, как заводной механизм, снимая с куста крупные красные ягоды. Пахнет лавром и лимоном — они растут неподалёку, возле белёной ограды. Над нами почти бесшумно пролетает тяжёлый, похожий на буханку хлеба, медицинский транспорт. Из-за него к ароматам сада примешивается запах чего-то жжёного.