Стрелы Времени

Рамиро, надо признаться, было приятно узнать, что Коррадо останется в стороне от воспитания детей, но он все равно хотел, чтобы Розита просто рассказала своему брату о человеке, которого нашла ему на замену, не выставляя перед ним своего избранника напоказ. Она в нем не нуждалась, и он это понимал. Розита вполне могла повременить с отторжением еще четыре года, но к моменту возвращения сам он будет слишком стар, чтобы сыграть хоть какую-то роль в жизни ее детей.

Пока Рамиро стоял и наблюдал за ними, к нему подошла Грета, держа в одной руке тарелку с едой.

– Как думаешь, у тебя уже будут внуки, когда мы встретимся в следующий раз? – спросил он.

– Надеюсь, что нет. Моему сыну будет всего десять лет.

– Серьезно? – Рамиро припоминал, что Грета брала перерыв в работе на время отторжения, но сейчас ему казалось, что это было чуть ли не в прошлой жизни. – Так ты здесь в качестве должностного лица или просто хочешь показать, как сильно будешь по мне скучать?

– Я уверена, что твое отсутствие не станет для меня нестерпимой пыткой, – ответила она. – И не продлится долго. Как только мы пустим в ход новую систему, будет казаться, что ты уже вернулся.

Рамиро скептически прожужжал.

– Я знаю, что официально Совет не станет медлить с внедрением системы, но мне кажется, что после выборов они буду готовы пустить все на самотек. Технические проблемы то в одном, то в другом блоке, сорванные сроки, приказы о подготовке новых отчетов…

– Этому не бывать, – твердо сказала Грета. – Работа продолжается. Если бы мы задержали окончание проекта до возвращения Геодезиста, то что бы это означало? Что если Эсилио окажется непригодным для жизни, все отменяется?

Рамиро и не думал, что Совет оставит судьбу новой системы передачи в заложниках потенциальных открытий Геодезиста, но прямо сейчас ее поспешная разработка выглядела как упущенная возможность, которой можно было воспользоваться, дабы разрядить обстановку на Бесподобной. С другой стороны, если первые новости насчет Эсилио будут сулить большие надежды, это обстоятельство, вероятно, компенсирует способ их получения.

– То есть ты считаешь, что будешь точно знать, что именно мы найдем, еще до того, как завершим поиски?

– Разумеется, – ответила Грета. – Я уверена, что постройка системы займет меньше двух лет. Шансы, что кто-то из подрывников остался на свободе, малы, а наши меры безопасности стали не в пример лучше.

– Мне бы не хотелось по возвращении узнать, что вы, идиоты, повзрывали друг друга. – Рамиро продолжал мельком поглядывать на Розиту и Винченцо; ему претила мысль о том, что Грета чувствует его дискомфорт, но он ничего не мог с собой поделать. – Может быть, я останусь на Эсилио и избавлю себя от всех этих ненужных перелетов. Уверен, Азелио сможет не хуже меня просветить тебя насчет пригодности этой планеты для жизни.

– То есть ты отпустишь агронома, а сам останешься на новой планете и будешь пытаться в одиночку развивать земледелие?

– Возможно, планета обитаема, – предположил Рамиро. – Я не против, если ее обитатели живут в обратном времени; это наверняка даст повод для интересных бесед.

Грета знала, что он шутит, но все равно настойчиво пыталась спустить его с небес на землю.

– Еще до разворота астрономы в течение десяти лет проводили спектральный анализ. Если бы на Эсилио были растения, мы бы об этом уже узнали.

С этим было сложно спорить. Даже при том, что им не удалось получить отдельные изображения звезды и ее планеты, со временем астрономы бы смогли заметить любые незначительные изменения в спектре системы по мере того, как вращение планеты открывало для наблюдения различные части ее поверхности.

– Что, если их фермы, как и наши, расположена в пещерах?

– То есть у них есть подземное земледелие, но нет естественной растительности на поверхности?

Рамиро был не в том настроении, чтобы сдавать позиции.

– Возможно, ты и узнаешь ответ раньше меня, но он все равно может стать для тебя неожиданностью.

От отвернулся и заметил поблизости Тарквинию вместе с ее семьей. Ее брат, Сикуро, отрастил дополнительные руки, чтобы ему было проще удержать детей, но они все равно пытались вывернуться из его хватки. Тарквиния беседовала со своим дядей, и со стороны разговор выглядел напряженным; Рамиро решил не вмешиваться. Он сверился с обратным отсчетом на подвешенном у потолка дисплее; до начала посадки оставалось меньше трех курантов.

Советник Марина попросила тишины, после чего обратилась к присутствующим с речью, посвященной не столько реальным целям Геодезиста, сколько мотивам, которые преследовали люди, давшие добро на эту миссию.

– Наш миротворческий проект доказывает, что и сейчас правительство Бесподобной принимает свои решения с учетом интересов всех ее жителей. Только те, кто желают ополчиться друг против друга, останутся безучастными к вдохновляющему свету этого маяка, символизирующего сотрудничество и взаимопонимание.

Под конец речи Рамиро поймал на себе взгляд Агаты. Проверка Лилиной теории не удостоилась упоминания – печальный факт, если учесть, что только это из их будущих наблюдений не грозило им разочарованием. В чем бы ни состояла истинная природа гравитации, знание о ней в любом случае принесло бы пользу.

Тарквиния уже направлялась в сторону шлюза. Оглядев толпу, Рамиро, наконец-то, снова заметил Розиту; она стояла у одного из столов с едой. Сдержанно кивнув на прощание Грете, он пробрался через оказавшиеся у него на пути препятствия и подошел к сестре.

Винченцо был неподалеку, но пока Розита накладывала себе на тарелку пряные караваи, он с кем-то разговаривал. С момента их последнего с Рамиро разговора она заметно набрала вес.

– Как скоро? – спросил он.

– Через пару черед, – ответила она.

– Надеюсь, все пройдет удачно.

– Со мной все будет в порядке, – сказала Розита. – И с детьми тоже. Ни о чем не волнуйся.

– Хорошо. – Рамиро понял, что она привела Винченцо не затем, чтобы унизить своего брата. Она хотела обнадежить его, показав, что невзирая на неудачи, продолжает жить своей жизнью.