Стремительное падение

Не знаю сколько должно было продлиться испытание, но я хотел во что бы то ни стало его пройти до конца и тем доказать, что я сильный. Что я смогу вытерпеть невыносимую боль.

Кисть руки почернела. Запястье покрылось громадными волдырями. Мелкие черные крошки спаленной кожи и мяса сыпались на пол, а мама продолжала неотрывно следить за мной и не собиралась тушить пламя. Я смотрел то на нее, пытаясь предугадать тот миг, когда она решится погасить огонь, то на свою руку и с надрывом рычал. За ожоги я не переживал. С ними можно было после справиться. Не оставит же мама меня совсем без руки из-за испытания. Да и дядя предупреждал меня не сомневаться в прохождении. Я лишь пытался изо всех сил пройти его до конца.

В глазах стало темнеть, голова начала кружиться. Теперь к боли добавилось новая напасть. Я силился не рухнуть на пол. Рука сделалась совсем неживой. Черной, ссохнувшейся, какой-то совершенно чужой. Она уже не дергалась и смирно держалась в огне. Я едва ощущал в ней жизнь, прячущуюся глубоко внутри, куда смертельное пламя пока еще не добралось.

Огонь потух резко. Мне показалось, что мама сама удивилась его исчезновению. Силы стали меня покидать и я начал оседать. Все перед глазами стало становиться, будто в тумане.

Не в силах больше держаться, я распластался на полу, держа перед глазами обугленную руку. Я боялся ею пошевелить. Мне казалось, стоит это сделать, она тут же рассыпается и превратится в прах.

Думал, огонь погаснет и на этом боль стихнет. Ошибся. Рука оставалась все еще живой и болела также сильно. Правда, теперь по-другому. Над пламенем боль была сжимающей, а теперь наоборот, руку, будто изнутри распирало.

Порывами ветра ливень бил по стеклу сплошным потоком. Мне невероятно хотелось доползти до окна, открыть его и подставить руку воде. Казалось, прохладная вода, наконец, смогла бы утихомирить невероятные муки.

Мама вскрикнула и схватилась двумя руками за лицо.

— Что я натворила… Рей, прости. Прости меня, пожалуйста. Я не хотела… Не шевелись! Прошу, только не шевели рукой! Обратись к своему браслету. Призови Лечение. Я сейчас…

Мама выбежала из комнаты. Я продолжал лежать на полу, время от времени лишаясь чувств и тут же снова приходя в себя. Держа перед собой пострадавшую руку, я боялся окончательно потерять сознание. Боялся выпустить из вида руку и боялся ею пошевелить. Словно чувствовал, что этого нельзя допустить ни в коем случае.

Призванное Лечение толком ничем не помогло. Я не ощутил никакого исцеляющего эффекта. Впрочем, может быть благодаря этому, я окончательно не лишился сознания.

С приходом Надин Шелби мне сразу сделалось легче. Острая боль пошла на спад. Понемногу стали возвращаться силы. Лекарша с безумными глазами смотрела на меня и осторожно смазывала руку мазью, постоянно твердя об одном и том же — чтобы я не смел шевелить рукой.

Под воздействием мази черная рука стала светлеть. Сначала сделалась серой, а потом ярко-красной, кровяной. Лекарша продолжала очень осторожно втирать мазь в руку. Та тут же исчезала, уходя вглубь руки. Все это время мама следила за мной, обхватив ладонями лицо до глаз. В глазах застыл невероятный испуг.

Я уже понял, она переборщила с испытанием и поэтому так испугалась. И все же в душе я радовался. Я смог пройти испытание. Надеялся, что отец как-нибудь сможет об этом узнать. Пусть испытание не открыло мне путь в наследники, но дало нечто иное. Понимание силы и понимание самого себя. Если потребуется, я пойду до конца чего бы мне это не стоило. Это и есть самое главное проявление внутренней силы — стойкость.

Красный кровяной цвет руки отступил. Она по-прежнему оставалась красной, но уже посветлела. Стала не настолько пугающей. Надин попросила пошевелить пальцами. Я попытался. Острая боль тут же разразилась с новой силой. Зато пальцы послушно зашевелились.

— Хватит, достаточно, я увидела. Мы все-таки ее спасли… — с невероятным облегчением произнесла лекарша.

От этих слов мне стало не по себе. Я посмотрел на маму.

— Рей, прости. Я не знаю, что на меня нашло, — произнесла она, силясь не расплакаться. — Я поняла, что ты не уберешь руку. Мне надо было погасить пламя. А я все хотела узнать насколько далеко ты сможешь пройти испытание.

— Но ты же в итоге убрала огонь.

Мама покачала головой.

— У меня закончилась мана…

У меня внутри все похолодело. Выходило, что я считал, мама знает, когда погасить огонь и от меня требуется выдержать время, а она ждала, насколько меня хватит, и когда я сам уберу руку. Если бы не ее затея с дождем, испытание для меня закончилось лишением руки. Сожги огонь руку до основания, и ее уже было бы не спасти. Мертвое не подлежит восстановлению. Тут магия бессмысленна. Лишь только теперь это до меня дошло в полной мере.

— А Даниэль с Аланом сколько смогли вытерпеть? — для проявления полной картины спросил я.

— Алан почти сразу убрал руку. Даниэль вытерпел до первых волдырей.

Я удовлетворенно кивнул. Предвестница сказала правду. Я, наверное, какой-то особенный раз смог вытерпеть столько боли.

Мазь перестала впитываться в руку. Теперь она покрывала руку жирным слоем. Лекарша все также очень осторожно наложила повязку. Закончив, она помогла мне подняться. Сказала, что лечение продлится примерно неделю. И чтобы я шел к себе в комнату, обещая принести макового молока, иначе боль не даст уснуть. Сейчас мне требовался долгий сон.

Я прошел в свою комнату и кое-как разделся. Пусть уже не настолько сильно, но рука продолжала болеть более чем ощутимо. Особенные мучения доставляли даже легкие прикосновения к ней или попытки пошевелить пальцами. Лекарша права, я бы вряд ли смог сегодня уснуть самостоятельно.

Мартышка уже вполне оклемался. Пес встретил меня настороженно. Будто почувствовав мое состояние, он проводил меня до кровати и сел рядом, внимательно за мной наблюдая и тихо поскуливая.

Я осторожно лег в кровать, продолжая держать перед собой руку, и погрузился в размышления. Признания мамы дали подсказку. Во-первых, не стоит так рьяно идти до конца, а во-вторых, не стоит так слепо доверяться никому, в том числе маме. Она может ошибаться или просто допустить глупость по непонятному обстоятельству, как только что произошло при испытании. Ну и, в-третьих, нельзя ни на кого полагаться. Необходимо всегда знать наверняка или очень тщательно продумывать, прежде чем подвергать себя риску.

Надин не заставила себя долго ждать. Она пришла с маковым молоком. Я выпил его до последней капли, лишь бы стихла боль, и я быстрее ушел в глубокий сон.

И действительно, боль стала быстро спадать. Сделалось по-особенному хорошо. Наконец я смог положить руку на постель, не боясь за мучительные последствия от лишних прикосновений.

Я закрыл глаза и подумал о том, как бы вышло, если планы отца свершились. Вероятнее всего он бы сразу забрал меня в столицу и приблизил к себе, как это сделал с Даниэлем. Потом я вспомнил о князе Оршика Малоре Горане. Конечно же, я ненавидел его всем сердцем. Он поступил глупо. Ни для себя ничего не выгадал и нам все испортил.