Строптивица для лэрда

Осмотрев комнату, на столике я увидела кружку и, выплеснув оттуда остатки воды, налила из принесённого с собой кувшина. Присев на кровать, я приподняла голову Драгомира и глотая слёзы, стала вливать воду. Часть потекла мимо, но немного он проглотил.

В коридоре слышался шум, распахнулась дверь и вошёл доктор. В проёме двери мелькали силуэты Эндельсона и Дубаха. Тот до сих пор удерживал на расстоянии великана.

– Ему нельзя сейчас пить! – встревожено воскликнул док.

– Это должно ему помочь! – больше убеждая себя, чем его, произнесла я. – Давайте этим промоем рану.

– Я же только его перевязал… Убить его хотите?

– Он и так умирает! – закричала я. Тот отвёл глаза и подошёл ближе. Может мне и показалось, но дыхание Драгомира стало менее надрывно. Хотелось верить, что это средство действует, а не заканчиваются последние силы. Я смотрела на доктора таким умоляющим взглядом, что он дрогнул и тихо ругаясь, стал снимать бинты, открывая рану.

Я сбегала за полотенцем и подложила под Драгомира, чтобы не намочить постель. Мы промыли рану и снова его перевязали.

– Его надо этим поить, – сказала я.

– Ему нельзя пить. – Повторил он своё предупреждение. Мы одновременно перевели взгляд на Драгомира. Хоть он оставался без сознания, его дыхание действительно выровнялось.

– Это должно нейтрализовать яд. Надо же хоть попытаться!

– По чайной ложке, не больше, – процедил сдаваясь он. – Я вообще не понимаю, чем вы его лечить собрались!

– Поверьте, вам лучше не знать, – устало призналась я.

Заставив Драгомира сделать ещё один глоток, я вышла, оставив с ним доктора. Просто из коридора уже доносился звук ломаемой мебели, и надо было утихомирить Дубаха.

– Эндельсон, оставь его! – Повинуясь моему приказу, тот появился рядом со мной.

Дубах смотрел на меня тяжёлым взглядом налитых кровью глаз и тяжело дышал. Не испугавшись, подошла к нему. Я исчерпала на сегодня свой лимит страхов и чувствовала себя опустошённо. Не повышая голоса, я произнесла:

– Я сделаю всё, чтобы Драгомир выжил! И если для этого надо перешагнуть через тебя, я перешагну. Если для этого он должен стать грогом, то я сделаю его грогом. Они лучше и честнее многих людей. Не стой на моём пути – смету!

Не дожидаясь ответа, я резко развернулась и покинула дом. Мой путь лежал в рощу, где мы попрощались с Владом. Там я впервые за всё время обняла дерево, прислонившись к нему лбом, и стала мысленно звать мужа. Я просила его о помощи, рассказывая всё, что произошло.

Время шло, но никаких изменений не было. Не уверенна даже услышал ли он меня. В сердце заползла обида и горечь. Это же надо было столько времени сдерживаться и стараться не прикасаться к деревьям, чтобы в тот момент когда нужна помощь, натолкнуться на глухую стену. Слышал ли меня Влад? Может вода и расстояние между нами опять всё глушат? А если я ему уже безразлична и ему всё равно что со мной? От последнего предположения стало совсем тоскливо. Руки опустились, и я поплелась к дому.

Первой кого я увидела, стала Мария.

«Как он?», – спросила я её глазами.

– Док говорит, что ему немного лучше, но делать выводы ещё рано. – Она была бледна и от волнения искусала все губы.

И потянулись долгие часы ожидания. Драгомир лишь не надолго приходил в себя, большую часть времени пребывая в беспамятстве. Я не отлучалась от его постели, стараясь поймать драгоценные мгновения, так как он звал меня. Сжимая его руку, я умоляла его бороться и держаться. К концу дня док подарил нам надежду, сказав, что рана заживает на удивление быстро, и нет никакого воспаления. Не смотря на все уговоры Марии отдохнуть, я не ушла спать к себе, а осталась возле него.

Не помню как прошла ночь, а на утро меня разбудил крик Драгомира. Крик, полный боли. Его мышцы непроизвольно сокращались, и когда он потерял сознание, для него это стало благом. Прибежал док, который ночевал в доме и после осмотра вынес неутешительный вердикт. Несмотря на то, что рана заживает, действие яда не устранено и дальше будет только хуже. Он предложил дать ему наркотик, чтобы Драгомир безболезненно умер во сне. От этих слов у меня случилась истерика и я пообещала, что если он приблизиться к нему, то сам умрёт и отнюдь не безболезненно. Качая головой, тот удалился.

Как тигрица я охраняла Драгомира. Мария поддерживала меня, но и её выдержки хватило лишь до полудня. Драгомира мучили боли, и сколько продержится его организм, ослабленный ранением, было неизвестно. Ужасно наблюдать за мучениями близкого человека, когда ты не в силах помочь. Ещё хуже ощущение беспомощности. Ты осознаёшь, что он умирает, но не знаешь что делать и как помочь. Я давала ему лишь питьё с моей кровью.

Днём в комнату ворвался Дубах. Он кричал, что я лишь затягиваю агонию, и у меня нет никаких прав мучить Дракона. Типа я и так причинила ему много бед, а теперь и умереть спокойно не даю. Его слова отравленными кинжалами вошли в моё сердце. Он не сказал ничего нового из того, что я не говорила бы себе сама, наблюдая за его мучениями. Не знаю, что не дало мне сломаться и не уступить, наверное упрямство. Видела как мучится Драгомир, но не могла отпустить его.

Эндельсон стал моей стеной между всеми. Будь я одна, меня бы уже давно выдворили из комнаты. В минуту отчаяния я спросила у него, можно ли дать его кровь Драгомиру. Ответ разочаровал. Как оказалось, лишь кровь короля самая сильная и несёт дар жизни. Вот только Харольд далеко отсюда… Мысли о нём напомнили мне его слова о том, что мы с Владом способны на многое. Я вспомнила как вытащила его практически с того света, обменявшись с ним кровью. Приказав Харольду охранять Драгомира, я выбежала из комнаты и не обращая внимания на домашних, опять поспешила в рощу. Прислонившись лбом к дереву, я звала Владислава. Умоляла его прийти и кричала о том, что он мне необходим. Даже не заметила, когда разрыдалась навзрыд. Там умирал Драгомир, и я одна не в силах была ему помочь.

«Влад! Влад! Влад!», – как заклинание повторяла я, отчаянно его зовя. Разве я смогу спокойно дальше жить, зная, что из-за меня погиб Драгомир? Чувство вины, помноженное на вечность, способно свести с ума.

Не знаю в какой момент меня обняли сильные руки. Я бы узнала их из тысячи, но оглянулась, чтобы убедиться, что это не плод моей фантазии. Владислав смотрел на меня напряжённым взглядом чёрных глаз. Я столько раз представляла нашу встречу, а теперь… Не хотелось даже думать как я выгляжу. Слёзы никого не красят.

– Он настолько тебе дорог? – Холодный вопрос и изучающий взгляд уверенности мне не добавили.

– Спаси его! – прошептала я.

Тянулись секунды. Я же лихорадочно пыталась осмыслить ситуацию. Получается, что он услышал и перенёсся ко мне, и море не помеха. Тогда почему он не пришёл вчера?

– За это ты вернёшься со мной домой. – Прозвучало отрывистое требование. Кивнула головой, соглашаясь, удивлённая таким ультиматумом. Конечно, я и сама планировала возвращаться, но сначала он сам бросает меня, не слушая возражений, а теперь требует вернуться.