Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977

Примечание 4. Научная добросовестность автора настоящей заметки не позволяет ему опустить тот факт, что он и сам является большим ПБМ. Тысячу раз было говорено завести в Москве сберкнижку или, по крайней мере, озаботиться написать заявление о переводе его части гонорара на сб/книжку АС! Денег, потраченных за весь истекший срок, на почтовую пересылку, хватило бы, наверное, на покупку неплохой коллекции марочек. (Впрочем, все сказанное остается справедливым и в отношении АС, только счет там надлежит вести не на марочки, а на бутылочки.)

2. Ни о каком бросании Андрея не может быть речи. Я всегда говорил и повторяю вновь, что наша беззаветная и безропотная помощь Тарковскому является на ближайший год ГЛАВНОЙ творческой задачей. Другое дело, как это организовать. К сожалению, наиболее эффективны регулярные встречи на высшем уровне с обсуждением всех деталей и вопросов. А я до сентября занят Андрюшкой (даже не самим Андрюшкой, собственно, а просто душа неспокойна, пока все это так или иначе не окончится). Предлагаемого тобою посменного дежурства я не понимаю. Собираться надо именно регулярно и именно втроем. А в промежутках — нам с тобой вдвоем. Только так можно чего-то добиться. Над вопросами Тарковского буду, разумеется, думать, но опыт показывает, что думать надо в гопе, а не порознь. Пока могу предложить в качестве «чуда в начале» — звуковой удар. Идея: звук — это единственное, что РЕАЛЬНО связывает героев и зрителя. Пусть, например, на нашу тройку обрушивается рев тайфуна (или танковой атаки, или налетающего «фантома», или адский хохот гигантской толпы). На экране — тишь и благолепие, солнышко, травка, безветрие, сугробы тают, а в ушах (и героев, и зрителей!) — дикий адский рев. И вдруг все затихает, словно ничего и не было. Ошалелые перепуганные герои (и зрители тоже!) дико озираются, постепенно оправляясь от страшного звукового шока. По-моему, такой прием нигде по-настоящему не применялся, а ведь это — стопроцентное сопереживание, без всяких скидок, без всяких условностей. Пари держу, что после такого шока зритель будет как на иголках до конца фильма, что бы на экране ни происходило.

Вообще-то большинство требований Андрея очень сложны, я даже не знаю, как к ним подступиться. Но — буду думать.

3. Насчет моих фотописий не беспокойся — есть еще в запасе. Надо будет, перешлю.

4. Пьесой мы с тобой еще займемся обязательно! Найти бы желающего на инсценировку зМЛдКС. По-моему, это очень камерно и сценично. А пока как-нибудь уж добей ТББ-С. Хрен с ним, с Шекспиром — были бы наличные!

Вот пока и все. Обнимаю, твой [подпись]

26 июля ВААП отвечает «Молодой гвардии».

Из архива. Письмо в МГ из ВААП

Обстоятельства, предшествовавшие получению Вашего письма, позволяют вполне определенно ответить на вопрос относительно возможности издания сборника 3-х повестей, исключив без согласия авторов Стругацких одну из них.

Ответ здесь будет однозначным — такие действия издательства будут находиться в противоречии с законодательством об авторском праве.

Дело в том, что в Агентство уже обратились А. Н. и Б. Н. Стругацкие с просьбой взять на себя защиту их интересов в данной конфликтной ситуации. Авторы подробно информировали нас о всех обстоятельствах возникшего конфликта. Существо нашей позиции уже изложено в письме Авторско-консультационного отдела на имя В. Н. Ганичева № 1871–12/20 от 8/VII-76 г. Кратко она сводится к тому, что издательство, заключив договор не на создание новой повести, а на переиздание апробированного, ранее опубликованного произведения, там самым по существу его одобрило и взяло на себя обязанность выпустить его в свет.

Таким образом, исключение без согласия авторов повести «Пикник на обочине» из сборника в одностороннем порядке неправомерно.

Надеемся, что наши письма дадут издательству основание для пересмотра своей позиции.

О Вашем мнении не откажите в любезности информировать нас.

Начальник Договорно-правового управления Э. П. Гаврилов

В конце лета оживляется пресса.

Августовский номер «Литературного обозрения» публикует интервью с АБС «От чего не свободна фантастика…».

Из: АБС. От чего не свободна фантастика…

<…>

СТРУГАЦКИЕ. <…> Наша точка зрения состоит в том, что фантастика не стоит особняком, а занимает место в общем потоке художественной литературы — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Всё, что хорошо для реалистической литературы (полнокровие и достоверность образов, искренность, глубина мысли, эмоциональность, ясность и яркость языка), хорошо и для фантастики. Всё, что противопоказано реалистической литературе (штампы, скудомыслие, пошлость, искажение правды человеческих отношений), противопоказано и фантастике. И даже основной принцип писателя-реалиста: «Пиши только о том, что знаешь хорошо» формулируется для писателя-фантаста в точности так же, но с маленьким добавлением: «…либо о том, чего никто не знает».

Мы не признаем никаких «скидок на жанр», хотя жанровая специфика фантастики, безусловно, существует. В известном смысле она сродни специфике исторического романа. Исторический роман, как правило, рассказывает о том, что было или, по крайней мере, могло бы быть в рамках определенных исторических и социальных представлений. Фантастический роман тоже рассказывает о том, что и как могло бы произойти, но в рамках определенной фантастической гипотезы или фантастического допущения. Для обоих жанров характерно возрастание меры и роли условности (по сравнению, скажем, с бытовым романом), что объясняется, во-первых, принципиальным недостатком информации у автора, и, во-вторых, необходимостью приблизить описываемые события к читателю-современнику, к его реальной жизни, его мировоззрению и мироощущению.

Может быть, литературоведам следовало бы обратить внимание на эту «параллельность» жанров и попытаться использовать в разработке теории фантастики результаты, полученные литературоведением для жанра исторического романа?

<…>

Ленинградская «Смена» 14 августа помещает на своих страницах интервью с БНом «Путешествие в фантастику». И хотя вопросы-ответы зачастую не представляют ничего оригинального — такие темы в многочисленных интервью с АБС обсуждались не раз (как Вы пишете вдвоем? что такое фантастика? и т. п.), — сам факт публикации говорит уже о многом. Невозможно делать вид, будто нет такого автора — братья Стругацкие. Слишком уж популярны.

Письмо Аркадия брату, 10 августа 1976, М. — Л.

Дорогой Борис.

Существенного ничего.

1. Закончил пьесу — второй вариант, вчера Ленка принесла с перепечатки, считал и на днях отдаю. 97 страниц, и надоела она мне безмерно.

2. Насчет инсценировки зМЛдКС: Смелков тут одного товарища предложил, которому пересказал содержание, и тот якобы возбудился. Но, возбудившись, уехал в отпуск. Или на съемки, не знаю.

3. Андрей тоже уехал, но ждет наших решений. Я ему сказал, что у тебя сейчас не те заботы и что, скорее всего, вплотную займемся где-то в начале сентября, но что ты все-таки первые наметки пришлешь гораздо раньше. Ты, действительно, пришли.

Вот и все дела. Обнимаю, всем приветы.

Твой Арк.

Да, в Находку я не еду. Не до того и не с чем: зубов нет.

Как Андрюшка? Отпиши.

Всем приветы.

Письмо Бориса брату, 13 августа 1976, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмецо и отвечаю тут же.

Дела у нас — дрянь. В полном соответствии с прогнозами и прорицаниями Андрей Борисыч благополучно проваливается в Университет. Нахватал троек, и теперь практически пройти уже не может. У него остался еще один примерно шанс из пятидесяти — если сдаст на пятерку последний экзамен (географию). Но, во-первых, при требованиях, имеющих место быть, пятерку ему не вырвать, а во-вторых, один шанс из пятидесяти даже в случае пятерки — это, сам понимаешь.

Настроение у нас у всех по этому поводу омерзительное. Ничего не хочется делать и все валится из рук. Сценарий я так и не раскрыл с того первого раза. Даже марочки забросил и только занимаюсь математикой — Адке в помощь.

Так или иначе, но после 16-го период нервотрепки кончится и начнется период обычных будничных хлопот: устраивать Андрея на работу и т. д. Полагаю, что в конце августа — начале сентября я окончательно приду в себя и стану готов заниматься делом.

Пора подумать о встрече. Я полагаю, можно и у тебя, и у нас. Выбери сам, что тебе удобнее, тем более что в Находку ты не едешь. Встретимся, посидим дней пять, подумаем над сценарием в упор. Тогда к середине сентября мы смогли бы предложить Тарковскому чего-нибудь приличного.