Структура и динамика психического (сборник)

551 Здесь было бы уместно привести поясняющие примеры, в которых бы раскрывался наш способ трактовки и обработки сновидений. К сожалению, однако, это совершенно невозможно по техническим причинам. Поэтому я отсылаю читателя к своей книге «Психология и алхимия», которая среди прочего содержит описание структуры серии сновидений, причем особое внимание уделяется процессу индивидуации.

552 Вопрос о том, можно ли вне аналитической процедуры распознать в длинной серии сновидений ход развития, нацеленного на индивидуацию, пока еще остается, за неимением соответствующих исследований, без ответа. Аналитическая процедура, в особенности когда она включает в себя систематический анализ сновидений, оказывается «процессом, ускоряющим развитие», как когда-то удачно заметил Стэнли Холл. Поэтому вполне возможно, что те мотивы, которые сопровождают процесс индивидуации, проявляясь преимущественно и в первую очередь в сериях сновидений, полученных в рамках аналитической процедуры, появляются также и во «внеаналитических» сериях сновидений; только там это, вероятно, происходит со значительно большими временными интервалами.

553 Выше я уже упоминал, что толкование сновидений вкупе со всем прочим требует специального знания. Я допускаю, что сообразительный не-специалист, обладающий некоторыми психологическими познаниями и определенным жизненным опытом, мог бы, попрактиковавшись, правильно диагностировать сновидческую компенсацию, но при этом полагаю также совершенно невозможным, чтобы тот, кто не обладает знанием в области мифологии, фольклора и сравнительного религиоведения, пониманием психологии первобытных людей, был в состоянии ухватить сущность процесса индивидуации, который, судя по тому, что нам известно, лежит в основе психологической компенсации.

554 Не все сновидения имеют одну и ту же степень важности. Уже первобытные различали «малые» и «большие», или, как сказали бы мы, «незначительные» и «значительные» сновидения. При более пристальном рассмотрении оказывается, что «малые» сновидения суть еженощные фрагменты фантазии, которые происходят из субъективной и личностной сферы и значения которых исчерпываются повседневностью. Поэтому такие сновидения столь легко забываются, ведь их воздействие проявляется разве что в колебаниях душевного равновесия. Напротив, «значительные» сновидения часто хранятся в памяти на протяжении долгого периода, нередко они образуют самую сердцевину нашей сокровищницы душевных переживаний. Как часто я встречал людей, которые при первом же знакомстве не могли удержаться от того, чтобы не сказать: «Однажды мне приснился сон!» Нередко это было вообще первое сновидение, которое они были в состоянии припомнить, увиденное между третьим и пятым годами жизни. Я исследовал много таких сновидений и нашел в них часто встречающуюся особенность, которая выделяет их из прочих сновидений. В них присутствуют именно символические образы, с которыми мы сталкиваемся также и в истории человеческого духа. Примечательно, что сновидец не имеет ни малейшего представления о существовании таких параллелей. Эта особенность характеризует сновидения процесса индивидуации. В них содержатся мифологические мотивы или мифологемы, которые я обозначил как архетипы. Это те специфические формы и группы образов, которые встречаются не только во всех времена и во всех местах, но всегда представлены в конкретном виде в индивидуальных сновидениях, фантазиях, видениях и бредовых идеях. Их частое появление в индивидуальных случаях, так же как и их этническая или расовая вездесущность, доказывают, что человеческая душа лишь в малой степени является уникальной, субъективной или личностной, во всем прочем же она коллективна и объективна⁵.

555 Таким образом, мы говорим, с одной стороны, о личном, с другой – о коллективном бессознательном; которое залегает на более глубоком уровне по сравнению с личным, приближенным к сознанию бессознательным. «Большие», или «значимые», сновидения возникают из этого, более глубокого слоя. Об их значительности свидетельствует не только то субъективное впечатление, которое они производят, но и их творческая, созидающая форма, которая часто несет в себе невиданную поэтическую силу и красоту. Подобные сновидения случаются большей частью в судьбоносные периоды жизни, например в ранней юности, в пубертате, в середине жизни (в период от 36 до 40 лет) и при приближении смерти (conspectu mortis). Их толкование часто сопряжено со значительными трудностями, потому что материал, который может сообщить сновидец, весьма скуден и беден. В случае таких архетипических продуктов речь идет уже не о личном опыте, а в известной мере о всеобщих идеях, значимость которых заключается в их внутреннем смысле, а не в каком-либо личном переживании. Одному молодому человеку приснилась, к примеру, большая змея, которая в подземном склепе стерегла золотую чашу. Однажды, правда, он видел гигантскую змею в зоопарке, но, помимо этого, он был совершенно не в состоянии припомнить что-либо, что могло бы ему дать повод к подобному сновидению, разумеется, кроме сказок. Если делать заключения на основе этого неудовлетворительного контекста, то сновидение – которое как раз характеризовалось весьма сильным аффектом – едва ли могло иметь какое-либо значение. Но тогда нельзя было бы объяснить его явно выраженное эмоциональное влияние. В подобных случаях мы должны свести мотив сновидения к мифологеме, где змея или дракон с сокровищем, убежище или нора изображают момент испытания в жизни героя. Тогда станет ясно, что речь идет о коллективной эмоции, то есть о типичной аффективной ситуации, которая является личным переживанием лишь отчасти. Первичной же оказывается всеобщая человеческая проблема, которая субъективно была упущена и вследствие этого объективно проникла в сознание⁶.

556 Человек в середине жизни еще ощущает себя молодым, старость и смерть пока от него далеко. Однако примерно в 36-летнем возрасте он переступает зенит жизни, не осознавая явственно значение этого факта. Если же этот человек в соответствии со всеми своими наклонностями и дарованиям не выносит своей чрезмерной бессознательности, то вторжение бессознательных содержаний, скорее всего, будет проявляться у него в форме архетипического сна. Тщетными будут его усилия понять это сновидение с помощью тщательно зафиксированного и запротоколированного контекста, ибо данное сновидение содержит совершенно чуждые ему мифологические формы, которые непривычны для сновидца и совершенно ему неизвестны. Сновидение использует коллективные фигуры, так как оно должно выразить вечную, бесконечно повторяющуюся человеческую проблему, а не нарушение личного равновесия.

557 Все те моменты индивидуальной жизни, когда универсальные законы человеческой судьбы в нарушение всех индивидуальных намерений, ожиданий и воззрений, прорываются в личное сознание, оказываются одновременно и перевалочными пунктами процесса индивидуации. Этот процесс как раз и есть спонтанное осуществление целостного человека. Я (или эго), сознающая личность, является только частью всего человека, и его сознательная жизнь еще не есть его целостная жизнь. Чем более человек является просто Я (или эго), тем больше отщепляет он себя от коллективного человека, которым он является с самого начала, даже если противится этому. Поскольку, однако, все живущее стремится к целостности, то наша, неизбежно односторонняя сознательная жизнь, постоянно корректируется и компенсируется универсальным человеческим бытием, пребывающим в нас с целью максимальной интеграции сознания и бессознательного или, лучше сказать, некоей ассимиляции Я (или эго) в более целостную личность.

558 Подобные рассуждения неизбежны, если мы хотим понять смысл «больших» сновидений. В них используются как раз многочисленные мифологемы, которые характеризуют жизнь героя, то есть великого человека, полубожественного по своей природе. Здесь имеют место опасные приключения и испытания, так же как это происходит при инициациях. Мы встречаемся с драконами, животными-помощниками и демонами, а также с мудрым старцем, человеком-зверем, древом желания, скрытым сокровищем, источником, пещерой, садом, окруженным стеной, с алхимическими субстанциями и процессами превращения и т. д. – со всеми теми вещами, которые никак не соприкасаются с банальностями нашей обыденной жизни. Причина этого заключается в том, что речь здесь идет об актуализации той части личности, которая еще не существует, а только лишь пребывает в процессе становления.

559 Каким образом такие мифологемы «конденсируются» в сновидении и как они взаимно уплотняют и модифицируют друг друга, демонстрирует известная гравюра XV века, где изображается сон Навуходоносора [89] . Хотя на картине представлено не что иное, как то самое сновидение Навуходоносора, художник «переснил» его еще раз – это становится очевидным, если внимательнее изучить детали. Дерево растет (в совершенно небиблейском духе) из царского пупа: оно олицетворяет собой родословное древо прародителей Христа, которое выросло из пупа Адама, нашего праотца⁷. Поэтому оно несет на своих ветвях пеликана, который своей кровью питает питомцев, – хорошо известная аллегория Христа. Помимо этого пеликана, на дереве присутствуют четыре птицы, которые символизируют четырех Евангелистов, образуя Quincunx (квинкункс = расположение по углам квадрата), который присутствует также и внизу – олень как символ Христа⁸ в центре и четверо животных, устремивших свой полный ожидания взор вверх. Обе эти четверицы теснейшим образом связаны с алхимическими идеями: сверху – volatilia, снизу – terrena, первая изображается в виде птицы, вторая – четвероногого животного (quadrupedia). Итак, в это изображение образа сновидения проникло не только христианское представление о родословном древе и четверицы (кватерности) Евангелистов, но также и алхимическая идея об удвоенной четверице (superius est sicut quod inferius – то, что вверху, подобно тому, что внизу). Эта контаминация весьма наглядно демонстрирует, каким образом индивидуальные сновидения используют архетипы. Последние сгущаются, спутываются и перемешиваются не только между собой (как здесь), но и с уникальными индивидуальными элементами.

89

Книга пророка Дан. 4, 7 и далее.

560 Если сновидения порождают столь существенные компенсации, то почему они тогда столь непонятны? Этот вопрос мне часто задавали. На это я должен ответить, что сновидение есть природное событие, а природа не склонна предоставлять человеку в распоряжение свои плоды «даром», или в соответствии с человеческими ожиданиями. На это часто возражают, что компенсация будет недейственной, если сновидение не будет понято. Но это, однако, не так – ведь многое в жизни работает без всякой установки на понимание. Между тем, несомненно, что через понимание мы можем значительно усилить действие сновидения, что нередко бывает крайне необходимо, так как бессознательное может остаться недослышанным: «Quod natura relinquit imperfectum, ars perficit!» (То, что природа оставила недовершенным, довершает искусство!) – гласит алхимическое изречение.

561 По своей жанровой стилистике сновидения, безусловно, могут быть весьма разнообразны: от молниеносного впечатления относительно чего-то и до бесконечного тягучего сновидческого повествования. И все же существует огромное число «усредненных» сновидений, в которых можно распознать определенную структуру, весьма напоминающую структуру драмы. Сновидение начинается, к примеру, с утверждения о месте, типа: «Я был на улице, это была какая-то широкая дорога, то ли аллея, то ли проспект» (1); или «Я был в большом доме, напоминавшем отель» (2) и т. д. Затем часто следует перечисление действующих лиц или персонажей, к примеру: «Я пошел прогуляться с другом X в городской сад. На перекрестке мы столкнулись внезапно с фрау У» (3); или «Я сидел с отцом и матерью в купе поезда» (4); или «Я был в униформе, вместе с многими своими сослуживцами» (5) и т. д. Гораздо реже встречаются утверждения о времени. Я называю эту фазу сновидения экспозицией. Она указывает на место действия, действующих лиц и часто – на исходную ситуацию сновидца.

562 Вторая фаза – завязка сюжета. К примеру: «Я был на улице, на широкой дороге. Вдалеке показался автомобиль, который быстро приближался. Он ехал, на удивление, неуверенно, я думаю, что шофер был очень пьян» (1). Или «Мне показалось, что фрау У была в большом возбуждении и хотела мне что-то спешно нашептать, что, очевидно, не должен был слышать мой друг X» (3). Ситуация как-то усложняется, нарастает некоторое напряжение – так как неизвестно, что сейчас произойдет.