Студент: Назад в 90-ые

– Медвежонок, я тебе один умный вещь скажу. Только ты на меня не обижайся, – мы дошли до остановки, и я повернулся к парню лицом и заглянул в его темно-карие глаза, – эти игры делаются не для того, чтобы ты выиграл. А для того, чтобы тебя разуть. Запомни раз и на всю жизнь, если за столом в первые минут 10 ты не понимаешь кто лох – то лох это ты и есть. И сидишь ты за этим столом, чтобы тебя развели. Так что отдай долг и больше туда не лезь. А если вдруг захочешь еще поиграть, просто возьми деньги и сразу им отнеси. Итог один и тот же, но так хоть время сэкономишь. Понял? – хлопнув парня по плечу, я полез в автобус с другими работягами.

Приехав на объект, мы с Медвежонком пошли к нему в бытовку в компании еще трех работяг. Внутри были стол, лавочка и шкафы для переодевания. Бытовка уголовников, где они устроили катран находилось рядом, прямо в 15 шагах. И была она явно понарядней нашей. Сразу видно, что это заграничное изделие. Все таки умел наш брат извлечь пользу из отсидки даже тут. Если где-то кто-то смог устроиться получше, чем остальные, то это точно окажется рецидивист. Как эти люди умели извлекать выгоду из любой ситуации, можно было только завидовать. Если любой другой человек, попав в передрягу, начинал переживать, метаться или впадал в панику, то эти ребята мало того что выпутывались спокойно из различных историй без потерь для здоровья, так еще извлекали из таких ситуаций выгоду.

– Ладно, Миша, давай по чаю и на объект, - через 10 минут в трех литровой банке вовсю бурлила вода, после чего мощный советский кипятильник был вынут наружу, а внутрь незнакомый мне мужик насыпал с ладони чаю с горкой. Чайный лист раскрывался и двигался по интересной траектории в банке. Коричневый цвет наполнял сверху вниз пространство и по бытовке поплыл аромат индийского чая. Красота, да и только. Вроде простая вещь чай в банке, а атмосфера сразу меняется.

Насладившись крепким бодрящим черным напитком, мы отправились на объект на построение. Нашим прорабом оказался мужик лет то ли 50, то ли 60. Не угадать. Гладко выбритый в новенькой робе, в телогрейки и шапке с серебрящимися под ней на солнце седыми висками. Был он низкого роста, но коренастый как гном из «Властелина Колец», с руками лопатами. Раздав споро подчиненным задания, он остановил свой чем-то недовольный взгляд на мне.

– Так! Новенький?
– дыхнул на меня перегаром гном

– Так точно! Святослав Степанович Григорьев по вашему….

– Не юмори и так башка трещит, – поморщился мужик и приглашающе махнул рукой, – идем за мной.

Через пять минут мы пришли в прорабскую. Там на стене весели карта и план здания над которым мы работали. Сбоку стоял огромный стол, заваленный бумагами. На нем телефон и какая-то приблуда, напоминающая военную рацию. Окинув меня строгим взглядом, он что-то пометил у себя в журнале. Записав мою фамилию, попросил расписаться.

– Это за спецовку, – пояснил прораб.

– Да. Спецовки я гляжу у вас отменные, – зацепился я взглядом за новенькую темно-синюю с молнией спереди спецовку Леонченко.

– Ага. Не разевай роток! Не дорос еще, – хмыкнул мужик, – Идем!

– Так, – пройдя в другое помещение, начал ковыряться в одежде Владимир Валентинович, – Вот! Роста ты чуть выше среднего. Немного большая будет, но едва-едва. Не страшно. Ща холодно, на вторые штаны и на свитер сверху напялишь, – протянул мне мужик натурально старую военную форму защитного цвета. Старую не в смысле ношеную, а просто как-будто из 40го года. Новая гимнастерка хб и галифе. Много кинохроники про Великую Отечественную видел, где немцы снимали колонны пленных наших бойцов, особенно в первый год войны. Вот именно в таких гимнастерках шли по бескрайним просторам в плен наши солдатики.

– Ну ты чего на униформу уставился? Не нравится?

– Да не то что не нравится, – фыркнул я, – просто я думал меня в рабочие взяли, а не в пленные красноармейцы, – ответил, кивнув на одежду. Валентиныч присмотрелся к выданному и громко матюгнулся.

– ЕКЛМН! Буряков – гнида! И я – лопух, расписался и проморгал! Заказывали же, нормальные спецовки вроде, – подумав немного, прораб посмотрел на меня, – ну чего застыл? Другого у меня нет, простите, товарищ заключенный! Чай не в дома ЛандОна идти, а на строй площадку.

– Да я без претензий, Валентиныч. А телогрейку тоже армейского образца получу?

– Ох ты же мать, – хлопнул себя по лбу прораб и пошел рыться в мешках, но через минуту вернулся довольный, – на! Нормально все с телогрейками. Зеленая – в цвет формы, товарищ красноармеец! – хохотнул он. Мужик был явно с чувством юмора и мне даже стало приятно, что развеял его утреннюю похмельную мрачность.

– Ну, отлично. А что с работой?

– Есть задание для тебя ответственное. Будешь помогать долбить старый асфальт. Не переживай, не ломом и кувалдой. Отбойный молоток. Вещь хорошая и очень эффектная, только громкая. Давай переодевайся и подходи к прорабской.

Через десяток минут меня у прорабской, одетого по форме, встретил высокий лысый мужик и повел за собой.

– Умеешь техникой то пользоваться? – спросил меня мой компаньон по отбойнику и, увидев в ответ отрицательный кивок, махнул рукой, – ничего научу! Смотри…

Ближе к обеду я понял две вещи. Что после того как 60-90 минут работаешь отбойным молотком еще долго трясутся руки. Это раз. А вторая вещь, когда начинается обед строительная площадка пустеет настолько, что слышно, как дует ветер. И этот факт мной был немедленно отмечен в памяти. Но сама работа мне не понравилась. В Советских фильмах стахановцы ловко орудовали такими молотками, дробя руду и ставя комсомольские рекорды. Кто знал, что такая же участь постигнет меня? Я то не стахановец ни разу.

– Ты куда? Может чаю с бутерами? – встретил я у нашей бытовки мрачного Медвежонка, когда пошел на обед.

– Не! Потом поем, как вернусь. Я скоро, – махнул своей мохнатой лапищей Михаил и почапал в сторону соседней бытовки, где, очевидно, сидели его «друганы» рецидивисты.

Пожав плечами, пошел внутрь мыть руки. Разложив газету на не очень чистом деревянном столе, я достал хлеб, колбасу и, закинув кипятильник в банку с водой, стал искать нож, чтобы нарезать бутеры. Когда искомый предмет размером с тесак был найден, а острее занесено над «докторской», снаружи вдруг раздался треск деревянной рамы и звук разбитого стекла. Посмотрев в окно, я увидел распластавшееся на земле худощавое тело с которого слетела шапка ушанка и физиономию разъяренного медвежонка, стоящего на вершине лестницы в соседнюю бытовку. Понятно, игровые попали под раздачу. Быстро сообразив, что кипишь может начаться знатный и прилететь может в том числе и мне, я метнулся к соседям.

Влетев в бытовку и толкнув Медвежонка внутрь, я изрядно офигел от окружающей обстановки. Каким-то макаром медвежонок умудрился перевернуть внутри стол и все что было на нем и, очевидно, выкинуть мужика через окно наружу вместе со стеклом и рамой. Две пары глаз подельников местного шулера испуганно уставились на меня. Быстро выяснилась и причина, которая их напугала, это оголенный тесак в моей руке, который я забыл оставить. Спрятав холодняк в карман, я быстро начал разбираться в происходящем:

– Чего тут за канетель случилась? – спросил я перепуганных сидельцев и явно поостывшего Медвежонка

– Все блядь! Тебе пиздец, гнида, – раздался злой голос с улицы, который явно приближался ко входу. Очевидно, принадлежал он несостоявшемуся Юрию Гагарину, что летел-летел, а до космоса так и не долетел. Медвежонок вроде начал приходить в себя и уже разумным взглядом уставился на меня, и по виду его глаз я понял, что он не знает теперь, что делать дальше. Оценив масштаб проблем, которые ждали всех участников процесса, я решил брать дело в свои руки: