Стук мертвеца

Вне всякого сомнения. Он в сотый раз перечитал эти бессвязные, оборванные, порой неразборчивые слова:

«1. Смотреть через окна, снаружи или изнутри, заметить невозможно.

2. Попытаться (три совершенно неразборчивых слова).

3. Надежный свидетель (Джордж Хатауэй?) дает показания на судебном слушании, что в ночь убийства он слышал звук напильника — вероятно, пилили оконную решетку. Но на окнах этой комнаты нет решеток, да и вообще нигде в доме. Это важно: упомянуть самое малое дважды.

4. Нашли ли они напильник? Излишне!»

И это было все, если не считать аккуратного примечания внизу, сделанного с обстоятельностью покойного доктора Уолкера.

«Вышерасположенный текст я скопировал с разрешения моего друга Марка Рутвена. Оригинал записок находится на форзаце книги из библиотеки Уилки Коллинза — „Рассказы о привидениях и таинственные истории“ Шеридана Ле Фану (Дублин, 1851 г.), которая была продана на аукционе и сейчас принадлежит мистеру Рутвену».

Слушая тиканье часов и поскрипывание старых костей дома, помнящих смерть и насилие, Марк прочел примечание.

Джудит в своей коричневой с белым пижаме, примостившись на краю дивана, смотрела на него так, словно, кроме Марка, ничего в мире для нее не существовало.

— Марк, что означают эти заметки?

— Понятия не имею.

— Но ты говорил…

— Я надеялся, Джудит, что ты, не в пример доктору Феллу, все поймешь правильно. Когда я говорил тебе, что мне известно многое, я имел в виду факты, а не эти фокусы.

— Доктор Фелл? — вскинула она голову. — Ах да! Он должен был приехать сюда! Мне ничего не сказали. Он здесь?

— Да. Сейчас он в Красном коттедже. Кажется, осматривает письменный стол.

— Что он думает об этих заметках?

— Он их еще не видел. Но сказал, что они могут подождать.

— Разве нет никаких других свидетельств? Прошлым вечером в библиотеке ты прочитал мне одно письмо к Диккенсу. Но ведь есть еще два других?

— Да, есть еще два. Но они никоим образом не могут нам помочь. В них идет речь только о сюжете и о действующих лицах, нет никаких упоминаний закрытой комнаты; они не имеют ровно никакого отношения к нашей проблеме.

Держа копию заметок в одной руке, Марк другой рукой извлек из внутреннего кармана упоминавшееся письмо и показал Джудит то и другое.

— Все, что у нас есть относительно этого проклятого романа, — вздохнул он, — вот тут, на этих двух клочках бумаги. И дальше идти мы не можем.

— А нужно ли нам идти дальше? Если бы можно было как-то истолковать их или совместить?…

— Повторяю тебе в последний раз — я не могу, — раздельно произнес Марк, стараясь быть вежливым и держать себя в руках. — И более того, сейчас меня это не волнует.

— Не волнует? — Джудит медленно поднялась с дивана; у нее дрожала нижняя губа. — Марк, говорю тебе совершенно честно и искренне: я прекрасно себя чувствую, и тебе совершенно не надо развлекать меня… и успокаивать.

— Я не успокаиваю тебя, а говорю правду.

— Но если ты…

— Посмотри на них! — Он раздраженно помахал в воздухе листами. — Больше года я ломал себе голову над ними. Вчера я сказал тебе, что в них должен быть заключен какой-то совершенно новый, гениальный ход, что здесь есть ключ к разгадке. Я предполагал это потому, что по этому принципу построен «Лунный камень», понимаешь? Но были ли у меня какие-то конкретные основания для таких предположений?

— А что, не было?

— Нет! Только мое собственное воображение — и больше ничего. Тут не может быть ни ключей, ни разгадок. Поверь мне — все это чушь и ерунда!

Если бы он сознательно хотел прибегнуть к шоковой терапии, чтобы вернуть ее в нормальное состояние, то и тогда бы не смог добиться большего.

— Марк, этого не может быть! Как же так?… Разве… разве в жизни никто не пользовался этим фокусом?

— И тут я могу лишь предполагать. Я, как идиот, повторял это раз за разом и, наверное, сбил всех с толку. Насколько я могу судить, — он снова помахал бумагами, — ни в одной из них нет ничего конкретного. А теперь меня просто тошнит — так я устал от попыток хоть что-то найти в них.

— Дело в твоей усталости, Марк? Это подлинная причина?

— Подлинная причина?

— В этом ли причина того, что ты хочешь отказаться от изучения проблемы? Или потому, что, как рассказывала мисс Хардинг, Бренда вернулась к тебе и ты настолько увлечен ею, что не хочешь больше ни о чем думать?

Он усмехнулся — эта крепкая, неизменно уверенная в себе женщина способна удивить его так, как Бренде никогда не удавалось.

— Будь честен! — серьезно сказала Джудит.

— Я и так честен… или стараюсь таким быть!

— Ну и?…

— В твоих словах, может, и есть доля истины. Но главная причина не в этом. Сегодня вечером доктор Фелл восстановил картину убийства и продемонстрировал, насколько человек может быть глуп и слеп. Черт побери, я могу это отнести и к себе.

Сжав кулачок, Джудит стукнула им по ладони правой руки.

— Марк, не говори так!

— Я говорю потому, что это правда. И кто бы ни запер комнату, он здорово запудрил мне мозги — я так и не мог разобраться, почему он заменил одну книгу на другую. И если бы не этот толстяк, я бы решил, что сам всучил не ту книгу…

Джудит снова стукнула кулачком по ладони. Она сделала это, когда Марк произнес «всучил не ту книгу». Он замолчал и посмотрел на Джудит.

— Всучил — не ту… — громко и раздельно повторил Марк и онемел, как воды в рот набрав.

Присутствуй при их разговоре кто-то третий, он бы почувствовал, что атмосфера изменилась столь же зримо и молниеносно, как при приближении шторма Марк выпрямился, складки на его щеках углубились. Молча глядя куда-то поверх плеча Джудит, он, казалось, внимательно прислушивается к тиканью часов, отсчитывающих секунду за секундой. Потом он посмотрел на письмо в правой руке, затем перевел взгляд на заметки, которые держал в левой.

— Вот, значит, как оно было! — произнес он.

Объяснять, что он имел в виду, не было необходимости.

— Ты догадался? — вскрикнула Джудит. — Ты понял, каким образом была заперта комната?

— Да.

— И это было в?… — Она показала на бумаги, которые он держал перед собой.

Марк не ответил. Он стоял, покачивая головой, и на его густых темных волосах играли отблески лампы.

— Так было?

— В задумке Коллинза? Не могу быть в этом абсолютно уверенным. Полагаю, что мы можем ошибаться… Но если он в самом деле придумал этот фокус, могу ручаться, что здесь, — он вскинул письмо, — и здесь, — поднял он лист с записками, — этот обладатель знаменитых бакенбардов играл по-честному.