Стук мертвеца

— Зачем ты зарядил их, Тоби?

— Черт возьми, откуда мне знать? Наверное, сила привычки.

— И все?

— Да! Послушай! — хрипло выдохнул Тоби. — Я взял оружие у старика этим утром. Отнес домой и почистил. Учитывая, что за последние тридцать лет ими практически не пользовались, они были в довольно хорошем состоянии. Вот и все. Понял? И больше не ломай себе голову.

Он был так искренен, что Марк, по крайней мере в этом пункте, больше не мог сомневаться в его словах.

Входную дверь он оставил открытой. Сквозь ее проем он видел, как мощеная дорожка окрасилась розоватым цветом заката. На окнах были опущены портьеры, и единственным освещением в комнате были лучи заходящего солнца.

Они нежно коснулись низких столиков, на которых стояли вазы с красными и белыми гвоздиками. Тоби, выпрямившись, стоял рядом с одним из них; когда он жестикулировал, руки его были на виду, но лицо оставалось в тени.

— Да забудь ты об этих револьверах! — сказал Тоби. — Что мы вообще тут делаем? Зачем нам надо было встречаться в чужом доме, где нас никто не услышит, и шептаться между собой?

— Значит, есть причина, Тоби.

— Да?

— Строго между нами. Никто не должен услышать то, что я собираюсь тебе сообщить. Правда… я не могу сказать, что это такая уж тайна! Ее знает доктор Фелл, что ясно видно из его слов, да и вообще вся эта история вот-вот выйдет наружу.

— Черт побери, ты мне, наконец, объяснишь, о чем идет речь?

— Да. Если ты в свою очередь согласишься ответить на кое-какие вопросы.

— О чем?

— О воскресном утре. До и сразу после половины седьмого, когда мы нашли тело Роз Лестрейндж.

У лестницы продолжали мерно тикать большие часы. Тоби, выпрямившись, засунул руки в карманы брюк. Металлическая пряжка пояса сверкнула розоватым бликом.

— Когда я стоял у бунгало, — продолжил Марк, — из тумана появились вы с доктором Кентом. Потом ты сказал, что вы ходили в Куиншевен за воскресными газетами. Вполне убедительно, пусть даже было слегка рановато; воскресная почта еще не поступала. Но кто предложил отправиться в Куиншевен за прессой?

— Послушай, я рассказывал тебе! Миссис Кент хотела, чтобы старик не болтался под ногами и не пытался сделать себе завтрак. Вот она и предложила…

— О нет, это была не ее инициатива.

Дважды качнулся неторопливый маятник напольных часов.

— Марк, ты считаешь меня лжецом?

— Да. Приходится. Прежде чем позвонить тебе, я связался с миссис Кент и поговорил с ней. — Марк быстро вскинул руку. — Подожди, Тоби! Пока еще ничего не говори! Я должен был понять правду еще в воскресенье вечером — Кэролайн, сама того не подозревая, сообщила ее мне и Джудит, когда мы были в библиотеке.

Марк продолжал стоять с поднятой рукой. Тоби распрямил плечи и застыл в таком положении.

— Кэролайн всего лишь посетовала, что мать вечно всех опекает, вот и все. «Даже утром, когда Тоби вытащил отца пройтись за газетами, мать стала возражать». Это были ее слова, и Кэролайн в голову не могло прийти, что они будут иметь какое-то значение. Но это ты предложил прогулку в Куиншевен, Тоби. И миссис Кент это подтвердила.

— Какого черта! Зачем мне это было надо?

— Сказать тебе, зачем?

— Да!

— Потому что когда в половине седьмого ты оказался около коттеджа, тебе был нужен свидетель. И им стал доктор Кент. Чтобы ты мог показать ему на открытую дверь, которую сознательно оставил открытой. Чтобы мог обеспокоенно сказать, мол, в доме что-то случилось, и побудить доктора Кента заглянуть в него.

Тоби вынул руки из карманов и снова попытался что-то возразить, но Марк прервал его:

— Подожди, Тоби! К сожалению, этот свидетель был не очень подходящим. Доктор Кент испытывает чуть ли не ужас перед необходимостью вторгаться в чью-то частную жизнь. Он никогда не позволил бы себе войти в дом лишь потому, что в нем открыта дверь и горит лампа; он отказался бы — что, собственно, он практически и сделал. — Марк перевел дыхание. — Так что тебе нужен был и я. Поэтому незадолго до половины седьмого ты позвонил мне из дома доктора Кента. Ты изменил голос, он стал ниже, и ты прикрыл микрофон носовым платком…

Тоби отмахнулся:

— Марк, ты сошел с ума!

— О нет! Слушай дальше…

— Я…

— Изменив голос, ты пробормотал мне несколько слов, давая понять, что Роз Лестрейндж покончила с собой. Это заставило меня кинуться к бунгало, на что ты и рассчитывал. Только — к сожалению — будучи в сонном состоянии, я не разобрал толком, что было сказано. Поэтому потом тебе пришлось едва ли не кричать, что это было самоубийство, самоубийство, самоубийство! — Марк сделал шаг к столу. — Ты все это сделал, Тоби, потому, что ты должен был «найти» тело. Ты должен был иметь свидетелей. Рядом с тобой, когда открывалась запертая комната, должны были быть люди, иначе весь твой замысел не увенчался бы успехом.

— Ты чертов идиот! — заорал Тоби. — Ты хочешь сказать, что это я убил женщину?

— Нет!

— Тогда что это за игры? Что ты несешь?

— Ты думаешь, мне это нравится? Думаешь, я не знаю, что ты всего лишь хотел помочь мне?

Горячий влажный воздух был полон запахов цветов из вазы на столе. Марк чувствовал, как по лбу катятся струйки пота.

— Слушай дальше, Тоби! Вернемся к ночи убийства! Примерно за час до гибели этой женщины ты бросил ей в лицо обвинение в том, что именно она устроила дебош в спортивном зале. Будешь отрицать?

— Нет! С чего бы? Роз и была тем дебоширом в спортзале.

— О нет, это была не она.

— Послушай, Марк…

— Нет, ты послушай! Женщина, которую ты называл нашей Роз, была коварна, как кобра. Она обожала острую сталь — от нее и погибла. Но она не была тем шутником в спортзале. Вот тут-то и кроется главная загадка этого преступления.

— Говорю тебе, ты рехнулся. Она была…

— Да, ты думал, что именно она откалывала все эти номера в спортзале. Ты в это совершенно искренне верил. И что же случилось после того, как ты в половине двенадцатого вернулся к доктору Кенту? Там был доктор Арнольд Хьюит. Он заставил тебя и доктора Кента не спать и болтать ни о чем до часа ночи. Такова оказалась его роль в этой истории: было так поздно, что ты остался у доктора Кента. И как всегда, твоя совесть не давала тебе покоя. Разве неправда?

— Да, ночь я провел там! Я сам тебе рассказал!

— И что ты чувствовал?

Тоби внезапно сделал шаг назад.

— Ты не мог спать, — сказал Марк. — Ты был в ужасе, ибо боялся, что перегнул палку, нападая на Роз. Разве ты не подумал тогда, что в таком настроении она могла покончить с собой? Или что если она это сделает, то вина за ее смерть ляжет на тебя? И поэтому часа в три или четыре утра ты встал и оделся. Ты вернулся к бунгало проверить, не случилось ли чего. Но то, что ты увидел там, было куда хуже, чем самоубийство, не так ли? — Марк почти задыхался. — Ты увидел, что она, убитая, лежит ничком в кресле. На ней был только халат и домашние тапочки. А на коленях лежала книга, залитая кровью. То, как она была заколота, не оставляло сомнений — это было убийство. В силу каких-то причин, Тоби, ты считаешь, что ты передо мной в неоплатном долгу. Не знаю почему, но ты так думаешь. Ты не мог позволить, чтобы все это выглядело как убийство. Ты решил любой ценой спасти Бренду. Поэтому ты кое-что там поправил, чтобы все выглядело как самоубийство. И прежде, чем мы двинемся дальше, ответь мне! Так ли все было и почему ты это сделал?

Тоби с хрипом перевел дыхание.

— Да! — сказал он. — И доведись, я бы снова это сделал. Веришь ты мне или нет, но единственным человеком, которого я не мог обманывать, был ты.

— Ты здорово со всем справился, Тоби. Включая и фокус Уилки Коллинза с запертой дверью.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря о «его фокусе». Ты показал мне этот бородатый трюк около года назад, помнишь? Может, какую деталь я у него и позаимствовал. Но вообще-то фокус этот мой. И не беспокойся, Марк: копы ни о чем не догадаются и через миллион лет.