Шрифт:
Сергей Болотников
Стуки-ДАО
"Не в ту сторону!"
Полуночный экспресс. Реплика.
Стук. Стук-стук. Стук-стук...
– Уф... так-то вот... Лед и сумрак кругом. Снег идет... тьма... и ни огонька не видать...
– Внимание, поезд отправляется со второго пути через пятнадцать минут.
Повторяю...
– ...Давайте, давай те... да аккуратно, это хрупкое! Номер у нас какой?
Десять? Это ж там...
– Пустите...
– Не толкайтесь, места полным полно... да отойдите ж вы от окна... Ну и что,
– Проходите, проходите! Да не задерживайтесь вы, нам тоже идти!
– Постойте, это не наше купе!
– Дальше твое, дальше! Не стой, блин, как столб!
– Без нервов, упакуемся...
– Проходим...
– Ни огонька... только тьма и ветер гудит. Словно и нет никого... и людей нет как нет. Совсем. Окно, это, столешница, и люди в стальной банке. Как шпроты.
Глупые шпроты. И к тому же...
Стук!
– А вот здесь! Слышь, земляк, глянь мне в билеты, там номер купе какой?
– А сам что?
– Да не вижу я не хрена, зрение повредил! Уважь меня, посмотри!
– Одиннадцатое... стало быть, сюда.
– А, попутчик значит... Ну, будем знакомы. Алексей. Леша!
– Валерий Анатольевич. Располагайтесь...
– Щаз расположимся... чтоб, значит, в поезде и не расположиться... да, мы тут дома, мож сказать...
– Сумку под полку суйте, там еще пусто.
– А че, нас двое только?
– Выходит двое. Ну, может быть, придет еще кто.
– А то... Все веселей, да? Ты, откуда такой, Валерий Анатольевич?
– Из Подмосковья...
– О как! А я из Череповца. Знаешь такой город?
– Отчего не знать...
– Ты чего-то смурый такой, Анатольевич?
– Да так... зима... тьма да холод.
– Это ж разве холод? Вот у нас, знаешь, какие холода бывают...
– Извините, это двенадцатое купе?
– Какое тебе двенадцатое? Одиннадцатое, не вишь, что ли? Глаза протри, пассажир, блин... так вот морозы, у нас, Толич, до минус тридцати в декабре доходило.
Резина дубела. Не поверишь, до ветру выйдешь, так струя на лету замерзает!
– Вот как?
– Внимание, до отправления поезда осталось пять минут. Просим провожающих покинуть вагоны.
– А ты что думал... нашенские морозы такие, кусачие... Ну, видать не придет больше никто. А ведь... Ну что там еще?!
– ...нельзя! Я же сказала, нельзя с животными в вагон входить!
– Кто сказал, ну кто? Что за дурные правила? Где, в какой ведомости указанно, что домашних животных нельзя в поездах провозить?
– Гражданин! Не разводите истерику! С домашними животными можно, но ваше животное, оно цепное! Таких нельзя!
– Почему цепное? Где ты видишь цепное, это порода такая крупная!
– Ему же надо отдельное спальное место? Где вы ему найдете?
– Ничего, на полу будет спать! Он привычный, да Норд?
– Я не пущу! Не положено!
– Да что ты, в конце - концов! Он же добрейший зверь, всю дорогу спать будет, никому не помешает! Пусти же!
–
Эй! Слышь ты! Да, мужик с собакой! Быстро пошел отсюда со своим Кабыздохом!Сказали тебе, козлу - не положено! Че ж ты прешься со свой тварью!
– А вы кто, вообще?! Вы что, проводник?
– Ага, выпроводник! Выпроваживаю - Молодой человек, не надо... я сама...
– Ага, сама! Ты, жлоб со псом, вываливайся, я сказал! Второй раз повторять не буду. Иди отсюда, а то...
– А то что?! Что?!
– В бубен дам без проблем! Зубы будешь по полу собирать!
– Молодой человек...
– Че, я не прав? Вишь, пошел, собаковод хренов...
– Я вернусь еще! С милицией! Сволочи! Развели беспредел, от гопоты податься некуда!
– Кто тут гопота, козел?!
– Тихо, пассажир, тихо! Мы его выпроводили. Все, пошла дверь закрывать.
– Иди-иди. Вишь, Толич, какими отморозками мир полнится.
– Вы его малость того... резковато.
– Так и надо гадов... а то обнаглеют, пакши распустят... или скажешь я не прав?
– Ну...
– Вот и ну... Давил бы в колыбели таких! На других плевать любят. Сами в белом, а мы все значит, в дерьме бултыхаемся. Ну ниче, такие как юшки своей отведают, сразу другими людьми становятся. Перевоспитываются. Хе-хе... Сами так не побелеем, а зато и они дерьма отведают, сволоча...
Стук!
– О! А вот еще один! Да ты заходи, не тушуйся! Чего встал? Вот так... Садись!
Тебя как зовут?
– Эээ... Коля.
– А, Николай сталбыть. А меня Леха кличут. А это вот Валерий Анатольевич. Он не разговорчивый, так что ты на него не обижайся.
– Я... ммм... я не обижаюсь. Я...
– Садись, садись! Че ты встал, как столб?! Присаживайся, Николай раздели с нами общество...
– Простите моя полка...
– Звиняй, твоя наверху. Вон номер три, не видишь что ли?
– Я плохо вижу... у меня миопия...
– То-то очки как бинокли. Бинокуляры, ха!
– Простите?
– Че он извиняется все время, а Толич?
– Наверное, хочет, чтобы его извинили, Алексей. Я так это понимаю.
– Извиним... а потом догоним и еще раз извиним... так то... О! Кажись, тронулись... Ну точно, тронулись! С отъездом вас попутчики... Ну куда ты сумку суешь!? Под стол ее под стол!
– Простите ради Бога, я не хотел...
– Ниче-ниче... Ну, едем, значит... Черт, в окно не видать ничего. Город вроде, а темно как в могиле.
– Зима, что вы хотите.
– Точно, Толич, как есть правда. Сквозь тьму поедем, значит.
Стук! Стук!
– Пиво, коньяк, водка. Вы что будете?
– Спасибо, родная, у нас свое есть.
– ...пиво, водка, коньяк... кто желает, обращайтесь...
Стук.
– А вот и наше сталбыть. Ну что, Толич, спрыснем поездку?
– Не откажусь.
– А ты Николай? Пить будешь...
– Нет, спасибо.
– Че так? Нормальная водка, кремлевка. Не паленая какая. Сам брал. Давай!