Стуки-ДАО

– Спасибо не надо. Не хочу.

– Вот блин, не хочет. От чистого сердца, блин, предлагаю. Ты обидеть нас, что ли, хочешь? Давай!

– Леш, давай вдвоем. Не хочет человек и пусть его.

– Ну как хошь, мое дело предложить. Подставляй, Толич. Держи-держи, а то вагон корежит... не разлить бы. Во!

– Дорогая...

– А то! Первый сорт. А это нос воротит, как от сивухи. Во народ пошел. Ну, давай!

– За поездку.

– А то... ух... а... пошла-пошла... как поезд идет. Как Анатольевич?

– Хорошо... Когда чистая. У нее вкус свой.

– А я че говорю! По второй?

– Пойдет...

– Держи крепче. Эх, бинокулярий, своего счастья не понимаешь, не держишь за хвост птицу удачи. Ты откуда такой взялся?

– Я в Зеленограде живу.

– У вас там че, все такие?

– Насколько я знаю - нет.

– Насколько знаю... Умно говоришь, длинно. Где работаешь, Николай?

– Я... как бы это сказать... я научный сотрудник, правда, недавно. А до этого окончил институт, магистратуру, аспирантуру. Я...

– Ученый люд, значит? Копаешь где?

– Простите?

– Какой у тебя факультет, Коля? Какая специальность?

– Философия, Валерий... эээ... Анатольевич.

– Хорошая специальность, редкая. Труды известных людей, наверное, изучаешь...

– Не без этого.

– Ну, дело полезное... философы нам нужны... нет-нет, Алексей, я еще эту не выпил!

– Так че ж ты буксуешь? Вздрогнули. Чтоб нам путь был в легкую.

– За хорошую дорогу... уф... многовато налили.

– Ниче, Толич, ниче. У нас она родимая седня хорошо идет. Стало быть, чтобы путь наш так же легко пролегал, как водяра в желудок!!

Стук-стук. Звяк!

– Анатольевич?

– У?

– А че ты такое бормотал, когда я в вагон заходил, а?

– Да это я так... про себя.

– А теперь нам скажи... Или есть че скрывать? Нет?

– Да нет, в общем... Я смотрел в темноту за окном. Там снег, холодно, и ни огонька нет совсем. Тьма одна. И люди в вагоне - все, что есть. Вот так у нас жизнь вся - одни в темноте, позади только тьма, и впереди только тьма, и небо темное-темное. И некуда идти, кроме, как только во тьму. А люди есть - только те, что едут рядом с тобой. А потом выйдут, и все тоже во тьме.

– Ну-ну, Толич. То-то ты такой смурной сидел весь. Ты на думки не расстраивайся, а то тебя эта... де... декомпрессия пробьет.

– Депрессия.

– Один хрен, Коля. Один хрен. Ты, Толич, не горюй, давай лучше по новой зарядим.

Задвинь тоску.

– Да это так, Леш, меланхолия... Не обращай внимания... О, а не много ли будет?

– В хорошей компании много не бывает. И вообще много не бывает... поверь, блин, специалисту. Ну че... он сказал, поехали!

Звяк!

Стук-стук. Стук-стук. Стук-стук.

– А вообще... у меня тоже было...

– Что?

– Я грю, думки у меня есть в эту тему.

– Про ночь?

– Да не... О жизни, знаешь... Меня вот так тоже иногда пробирает... иногда...

Вот наша жизнь, Толич, что?

– Игра?

– Да не! Не игра! Что она есть, наша жизнь? Какой у нее смысл, а? Я так вот под водку, бывало, задумаюсь... все понять пытаюсь, уразуметь. Для чего ж мы живет то тут? Какой смысл? Ну, какой? Типа родиться, расти, жениться да помереть? Так что ли?

– Это тебе Леш, к нашему научному работнику надобно. Он как никак философ. У него и спрашивай.

– А да... Эй, Николай, эй! Ты че, спишь, что ли? Брось время детское! Да че там, дети еще не спят, колобродят.

– Что... Что, простите?

– Не спи, умник, замерзнешь. Разговор к тебе есть.

– Разговор? Какой же?

– Умный, как раз по тебе. Мы тут с Толичем разговор ведем умный такой... в тему короче... И вопрос назрел.

– Ну, задавайте... о-ох... извините, я обычно рано ложусь, а тут...

– Опять извиняется! Без вины виноватый, блин... Короче, мы с ВалерАнатольевичем вопросом задались - а вот ради чего мы живем. Какой у нашей жизни смысл? Типа родиться, креститься, жениться, помереть? Или все ж есть еще что-то? ну, что там твоя философия говорит?

– Ммм... Я даже не знаю... Прямо не знаю, что сказать. Вы так сразу глубоко копнули... Глобально так... Как бы вам сказать - вы же ведь Канта не читали, нет?

– Кого?

– ...или Гегеля. Про совокупность созидания-творения... Формула счастья...

– Так тебе че, сказать даже нечего?

– Нет. Есть! Есть, конечно! Просто... надо иметь хоть какую-то теоретическую базу. Некоторые труды, на которых все обосновывается. Плюс теология... она очень близко прилегает... В двух словах имеется несколько занятных теорий на этот счет. Несколько учений-течений, так сказать. Так, например, некоторые видят смысл жизни в самой жизни, в самом факте существования. Некоторые выводят ряд правил-указаний, необходимых составляющих счастья. А проблема счастья, она, без сомнения, плотно прилегает к проблеме смысла. То есть счастье, в сущности, и дает смысл! Вы понимаете, да?

– Твое здоровье, Толич.

– Твое, Леша...

Звяк.

– ...любопытные теории, но вот так вот с ходу объяснить смысл нельзя. Он ведь у каждого свой. И счастье у каждого свое. Трудно подогнать под шаблон. Лучшие умы человечества бились над этой проблемой! Вот даже взять восточные течения - та философия отличается некоторым своеобразием в понимании окружающего мира. Им склонно наблюдать, находить гармонию в природе... улавливать ее... Созерцая постоянный ток жизни они находят свой смысл. Смысл листа, что срывается и падает, смысл жаворонка, полевой мыши. Смысл речных вод, что все время меняются и остаются неизменными - извечный дуализм жизни... Смысл...

– Ясно-ясно, философ... Короче, не знаешь ты... Да и откуда ж тебе знать? Вы, ученый люд, только болтать языком хорошо можете. А о жизни и не знаете ничего.

Теории! Гип-потезы! Катеты, блин! От корней оторвались совсем... В облаках витаете, аки жа... жаворонки! А жизнь она вот - кровь, грязь, дерьмо, крутой такой засол! И каждому своя доля достается. Да вот только нельзя без нее, без этой грязи жить, только парить, как ангелы! Все в белом. Понял меня, Николай?

– Я бы... ммм... не был так категоричен в суждениях. Это признак максимализма.