Стуки-ДАО

Иногда для абсолютного счастья надо совсем немного... Куда это все потом девается, скажите же мне?

По пути меня посетила удачная, как тогда казалось, идея. Все так замечательно и я способен дарить тепло каждому встречному и поперечному, так почему бы не устроить этой Лиле, что потупив глаза, сидит рядом, маленький праздник. Ведь у нее то, никогда не будет такой замечательной жизни как у меня - что ее ждет, в конце концов - что бы ни было, наверняка это будет здорово отличаться от моей феерии чудес. Женская карьера удачное замужество, потом дети, пачкающие пеленки, орущие по ночам и разбивающие сердца, когда вырастают, потом внуки - то же самое, старость без всякого положения в обществе, без всякий перспектив для роста. Старость без смысла. Это ведь так убого!

Я чуть не прослезился. Что ж, пусть у нее будет хоть одно хорошее воспоминание.

Момент, когда рядом со мной, ее жизнь совсем ненадолго утратила обыденность.

У старого моста через речку я остановился, повернулся к спутнице и она посмотрела на меня чуть удивленно (и совсем слегка - испуганно).

– Послушай, - сказал я ей, - зачем тебе сейчас возвращаться домой? Что тебя ждет там? Пыльная душная квартира? Тихий ужин в семейном кругу? Что еще?

Она смотрела, не понимая.

– Почему бы тебе не оставить все это и не прогуляться по берегу? Сегодня чудесный вечер, редкий вечер - он просто создан для прогулок.

– Но мы же... собирались домой, - сказала она.

– Посмотри на реку, Лиля - сказал я, - посмотри, в ней отражается закат. И цветут вишни... ты чувствуешь?

О, эти сакуры в цвету... Как, оказывается, легко быть поэтом!

Она согласилась. Улыбнулась слегка недоуменно, когда мы вышли из машины и пошли прочь от моста, спускаясь вниз к реке - незапланированная прогулка, спонтанная, и оттого наиболее привлекательная.

Это был очень приятный вечер. Приятный с любой точки зрения. Мы шли вдоль берега - наш был зеленый, с дачными участками, за покосившимися штакетинами которых цвели вишни и яблони. Солнце садилось, стояла тишь, шла мелкой рябью вода. Помню, что я много говорил - на меня нашел короткий период созерцательного настроения и я все указывал своей спутнице скрытую красоту вещей, в тот момент это очень легко было делать, при этом ощущая себя наподобие детского воспитателя, неразумное чадо которого под чутким руководством делает первые ошеломляющие открытия.

– Смотри, - говорил я, - смотри, как идет рябь по воде. Как верхние прозрачные слои, скрывают темные нижние. Внизу совсем другие течения. Видишь, как меняется свет на изломе?

Она молча внимала - чего у нее было не отнять, так это умения слушать качество, безусловно, необходимое для того, кто собирается жить со мною рядом.

– Смотри, какой закат. Сейчас он нежного розового оттенка. Закат красив, хотя он и предвещает наступление тьмы - это увядание дня, но вместе с тем знак умиротворения, отдохновения. Знак покоя. Что ты больше любишь, закат или рассвет?

– Я люблю день, солнце...
– сказал она, и я снисходительно улыбнулся и взял ее за руку, (непроизвольно, честное слово, просто уже довольно плотно вошел в роль доброго покровителя. Как же я тогда собой гордился! Ну еще бы, столько усилий, дабы произвести впечатление на одну единственную персону!)

Так мы и брели вперед - я вещал романтический бред, большую часть которого выдумывал на ходу. Думаю, Лиле я показался очень чувствительной и тонкой натурой. О том, что чувствительность и тонкость плохо сочетаются с желанием повелевать и властвовать, она не знала - для этого надо хорошо разбираться в людях.

К слову сказать, на другом берегу речки, соседнем от того, на котором я вещал о скрытой красоте вещей, в этом время тянулись угрюмые кирпичные развалины, ржавые насосные станции и мусорные кучи, исполняющие роль городской свалки. Но это совершенно не портило впечатления, потому что красота была вовсе не в водной ряби и нежной невысокой майской траве, а в том кто ее созерцает. То есть во мне.

А я уже мог передать ее девушке, что шла рядом. Наверняка без меня она бы увидела только эти мусорные кучи.

Когда мы возвращались назад на небе высыпали первые звезды - на светлофиолетовом небосклоне, они сонно мерцали и словно подмигивали мне. Вот тогда то я и понял, что на свете существует любовь. В тот самый короткий миг отгорающего майского дня.

И мне захотелось выбрать самую яркую звезду на этом пастельном теплом небосводе и наречь ее любимым именем.

Лилия молчала всю дорогу до дома. Но глаза у нее сияли и она слегка улыбалась, загадочно, как Мона Лиза и все остальные женщины - судя по всему, мой замысел удался. Перед тем как выйти из машины, она, помолчав, сказала:

– Спасибо. Чудесный был вечер...
– а потом, осторожно передав мне сложенный вдвое листок бумаги, шепнула, - позвони мне... пожалуйста!

Я уверил ее, что обязательно позвоню и с тем она выпорхнула из моей "волги".

Вот так завершилось наше первое свидание - мой увитый романтикой первый шажок в бездну.

Как говорится:

Сакуры в цвету,

Жизнь порой облегчают.

Так сказал поэт...

Конечно, я не позвонил. Когда в вашей жизни так много хороших событий, ты неминуемо забываешь некоторые из них - так уж получается. И к тому же ты перестаешь придавать им особе значение. Здесь скорее запомнится какая то неприятность, чем вечерняя прогулка, пусть даже очень приятная. Короче, у меня это почти полностью вылетело из головы и я шагал себе по дорожке в светлое будущее, но тут Лилия позвонила сама.

Потом я узнал, что она прилежно ждала звонка несколько дней, причем под конец ее ожидание стало достаточно нервным и напряженным. Она говорила себе, что я человек занятой, и просто у меня не хватает времени (что было отчасти правдой), что нехорошо вот так звонить и тревожить по пустякам. Она ни в какую не хотела поверить, что я просто забыл - Лиля, Лиля, наверное и сейчас остались такие девушки - а в те блаженные застойные годы подобный наив был нормой. Я ведь и сам был наивен, несмотря на свое вышестоящее положение.

В итоге она не выдержала и, позвонив тому приятелю, что устраивал вечеринку, выпытала у него мой номер.

– Привет, - сказала она, - это я... почему же ты не звонишь?

А я пытался вспомнить кто она такая. Когда так много народу крутится вокруг тебя, начинаешь путать, и иногда забывать имена. Когда же вспомнил, то испытал легкий приступ досады - романтическое настроение в тот день меня покинуло. Но терять лицо было нельзя и я очень трогательно извинился, сославшись, естественно на работу.