Стукин и Хрустальников. Банковая эпопея

– Успокойтесь, Лавр Петрович… Да разве я посмею?..

– Ну, выдь в другую комнату… Мне нужно с Матильдочкой поговорить… Иди к горничной Даше и посиди у ней…

– Сидите тут, Стукин… Не надо, – сказала Матильда Николаевна.

Стукин поднялся уже с места и недоумевал.

– Сидите, сидите, – продолжала хозяйка. – Останьтесь…

– Да ежели Лавр Петрович приказывают?

– Ну сиди… А только теперь уж я тебя положительно начинаю ревновать. О, женщины, женщины! Как у них вкус капризен!

– Лавр Петрович! Хотите, я побожусь? – встрепенулся Стукин.

– Игнатий Кирилыч! Да что это вы, в самом деле… – перебила его Матильда Николаевна. – Он над вами глумится, а вы за настоящую монету принимаете. Послушайте, Лавр Петрович… Вы хоть за глумление ваше должны его обеспечить… – кивнула она на Стукина. – А то человек бьется как рыба об лед…

– Я и обеспечу его, когда он женится.

– Он вот просит перед свадьбой хоть немножко поопериться. Ему хочется в командировку съездить… Пошлите его куда-нибудь…

– Поопериться… Ведь я дал ему денег на две пары платья… Дал на белье.

– Пошлите его в командировку…

– Но как же свадьба-то? Ведь ему жениться надо. Нельзя же это заочно…

– К свадьбе он вернется. Свадьба еще не раньше как через месяц. Подите сюда… Подите… Я вам кое-что сказать хочу… Пардон, мосье Стукин… – Матильда Николаевна взяла за руку Хрустальникова и вывела его в гостиную. – Послушайте, – сказала она ему тихо. – Вы его непременно должны куда-нибудь услать из Петербурга перед свадьбой. А то он мне ужасно надоел… Ходит через день… Ходит и только нервы мне раздражает. Дайте ему командировку… Мосье Стукин! Вы какого места желали? О чем вы мне давеча говорили? – крикнула она в другую комнату Стукину.

– Места служащего с отчетом… – отвечал тот.

– Ну вот… – шепнула Хрустальникову Матильда Николаевна.

– Друг мой… Да ведь это место инспекторское. Оно сопряжено с окладом в две тысячи четыреста рублей кроме суточных, разъездных по первому классу и прочих разных разностей.

– Оклад вы можете ему оставить тот же самый, а суточными и разъездными пусть он попользуется. Пожалуйста, пошлите в командировку… Он мне ужасно надоел.

– Хорошо, я скажу управляющему.

– Да поскорее.

– Завтра же скажу.

Они вернулись в будуар.

– Получите это место, – сказала Стукину Матильда Николаевна.

Стукин вскочил со стула.

– Лавр Петрович! Да за эти благодеяния я за вас на смерть готов! – воскликнул он.

– Сиди, сиди… Выпей вот лучше рюмку коньяку.

– После такого обещания можно и не рюмку выпить, а целую бутылку!..

– Ну-ну-ну… – остановила хозяйка. – Теперь один пьяный, а уж тогда будут два пьяных.

– Я, Матильда Николаевна, только рюмочку…

Хрустальников и Стукин выпили по рюмке.

– Знаете что, Лавр Петрович… – начала Матильда Николаевна. – Ехали бы вы лучше домой, а я – в оперу… А то у меня билет пропадает. Насилу добыла ложу, и вдруг оставаться… А то оставайтесь здесь и ложитесь спать. Я приеду, вы отдохнете – и вот тогда мы после оперы будем вместе чай пить.

– А Стукин?

– Мосье Стукин отправится домой и проведет вечер в радостных мечтаниях о новом месте.

– Нет, я его от себя не отпущу. Он забавен сегодня, он меня веселит. Послушай, Стукин! Что у тебя за рожа сегодня, так это просто восторг, мне клоуна не надо. Ну спой что-нибудь…

– Я, Лавр Петрович, не пою.

– Послушайте… Уж ежели хотите, то можете и Стукина при себе оставить… Вы ляжете отдохнуть у меня в будуаре, а он может у Даши в комнате на диване отдохнуть, – сказала Матильда Николаевна.

– Нет, уж если ты непременно хочешь в оперу ехать, то я поеду домой, – отвечал Хрустальников. – Поеду домой и его с собой возьму. Пусть он меня позабавит. Он забавный.

– Вы, Лавр Петрович, приезжайте потом часу в одиннадцатом ко мне. Я дома буду.

– Нет, уж я лучше завтра… Лучше завтра буду у тебя обедать.

– Ну, как хотите…

– Пей, Стукин, на дорожку посошок, и поедем…

– Лавр Петрович, вам вредно… – останавливала его хозяйка.

Они выпили. Хрустальников начал прощаться.

– Впрочем, может быть, и приеду к тебе… – начал он опять.

– Только пьяным не приезжайте…

– Я, может быть, приеду на тройке, и мы отправимся за город.

– С трезвым я куда угодно… Ну, идите… Если ехать, то мне пора одеваться.

Они отправились.

Через пять минут они садились в карету.

– К Борелю! – сказал кучеру Хрустальников. – Я тебя, утюг, представлю там кой-кому. Пусть знают, какой такой есть синьор Сукин – нос утюгом, – сказал он Стукину.

Хрустальников отяжелел от вина и начал дремать. Вышла пауза. Ухаб вывел его из дремоты.

– Куда мы едем? – спросил он. – Ах да… к Борелю… Но что мы там будем делать? Нет, Стукин, я лучше представлю тебя одной танцорочке… Прелестное существо! Матильда Николаевна – дама крупная, а это такая субтильная, маленькая, тоненькая… А глазенки… Ах, глазенки! – Хрустальников дернул за звонок к кучеру и открыл переднее окно кареты. – На Московскую! К Битюговой… Оберни и поезжай… – отдал он приказ кучеру. – Знаешь?

– Знаю-с…

Кучер обернул лошадей, и карета помчалась.

– А ты, Стукин, смотри, ни гугу Матильде Николаевне, что мы были у Битюговой. Ни слова, ни полслова… – предупредил его Хрустальников.

– Лавр Петрович! За кого вы меня считаете? – был ответ.

– Ну, то-то… А если ты хоть одним словом обмолвишься – прощайся со всеми моими благодеяниями.

– Лавр Петрович! Да разве я смею? Даже запечатаны будут уста мои.

Карета остановилась у подъезда.

Глава XII Во втором гнезде

Лавр Петрович Хрустальников и Стукин входили в подъезд, где жила танцовщица Еликанида Андреевна Битюгова.

– Еликанида Андреевна дома? – спросил Хрустальников швейцара, распахнувшего ему двери.

– У себя-с… Пожалуйте…

– Одна?

– Кажется, никто к ним не приходили. Мамаша там их собственная со вчерашнего дня гостят.

Хрустальников и Стукин поднимались по лестнице.

– Однако, я того… устал… – говорил Хрустальников, слегка покачиваясь на ногах. – Давай-ка, брат Стукин, руку… Ты все-таки помоложе меня.