Стяжатель

— Охренеть ты крепкий! — пораженно буркнул мастер додзё, помогая мне встать, — Теперь я как-то и не удивлён… Был бы еще удар такой же, то лежать бы мне здесь самому!

Сама «арена» не предполагала мест для зрителей, лишь окошко, через которое наблюдал поединки специальный человек, но он приходил далеко не на каждый бой, а лишь на те, что могли окончиться плохо по пьяной лавочке… так что свидетелей у нас не было. Аки, хлопнув меня по плечу (и выбив кучу пыли в очередной раз), посоветовал пока в «Баторико» больше не соваться, а то что-то он «погорячился с вызовом», да еще и я с арены на своих ногах вышел. Заинтересуются. Посмотрев на каратеку долгим проникновенным взглядом, я ушёл. Хромая.

…но очень воодушевленный. Насыщение и укрепление тела эфиром было совершенно неэффективным в пассивном состоянии, но если успевать реагировать на удар, «активируя» область тела, которой угрожала опасность, то за счет траты энергии шла серьезная компенсация возможного ущерба. Потому, кстати, я вообще выжил после пинка Аки и удара об стену — запасы ушли в ноль, но за счет площади поражения удалось очень сильно снизить урон. А лупил он в полную мощь, потому как до этого момента я принял несколько его ударов, не поморщившись…

Дома два взрослых и солидных японских школьника бегали друг за другом как дети. Точнее, бегал Такао, а его сестра, выдумавшая буквально перед моим приходом своему брату новую кличку, от него успешно убегала, лишь изредка прячась за Маной, порабощенной в повара и даже одетой в кухонный передник поверх формы. Ману Такао берег и ценил, поэтому временно отступал, переходя от попыток насилия к дипломатии, то есть ругани. Тем не менее, это не работало, поэтому победный девчоночий клич «Татакао!» то и дело раздавался, пока я принимал душ и переодевался. Казалось бы, чего тут такого? Подумаешь, твоё имя извратили до «Сражайсо!». Но вот, брат против.

Пользуясь неразберихой, я, не привлекая внимания, прошёл к себе в комнату, раздевшись и оценив повреждения после боя. Синяков и ушибов было удивительно мало, так что, переодевшись и взяв подарок, припасенный заранее, направился на выход, но был остановлен Маной.

— Покушать, — тихо, но уверенно произнесла она, — Тебя там не накормят.

Хм, действительно. Откуда у меня вообще внутреннее убеждение, что в гости нужно ходить на голодный желудок, чтобы не расстроить гостеприимных хозяев отсутствием аппетита? Я ни в одной жизни не ходил в гости, если не считать походов к Коджиме, в его царство аниме и апельсинового сока…

— Аники, скажи ей! — поддразниваемый Такао решил прибегнуть к последнему аргументу, — От меня и так в школе шарахаются, а если эта кличка пристанет, то меня и девушка бросит!

— Если она тебя бросит из-за такой мелочи, то считай, сестра оказывает тебе услугу, — качнул головой я, — А чтобы ты лучше соответствовал, назначаю тебя хранителем арсенала семьи Кирью. Главным полировщиком мечей.

— А… — тут же осклабилась мелкая негодяйка, до которой еще не дошел смысл преференций новой «должности» старшего брата.

— А если ты будешь дразнить Такао в школе и ронять его репутацию, то, скорее всего, он переедет в отдельную квартиру через год после меня, — отчитал я Эну, — А еще запомнит, что такое — иметь дело с неблагодарными людьми.

— Но я же любя! — шокировано промямлила Кирью-младшая, хлопая глазами.

— Он тоже любя, — кивнул я, — Что твой старший брат делает с людьми, которых не любит, ты видела своими глазами.

Сурово, да, но некоторым мальчикам и девочкам пора немного повзрослеть. Ладно, только девочкам, мальчики справляются сами. И нет, Эна, не надо упоминать родителей, в этой семье двое детей, и оба сейчас в Египте. Точка.

Отрезвив сестру, которую вновь стало заносить после инцидента с сукебан, я, наконец-то, отправился к Сахаровым. Давным-давно данное обещание нужно было исполнять, так что сегодня планировался семейный ужин, на котором будут присутствовать всего три человека. Я, Ленка и Юлия Викторовна Сахарова, её мать.

Очень уж сомнительное мероприятие, от которого я не ждал ничего хорошего.

— Акира, — дверь по указанному адресу мне открыла мать моей старой подруги, одетая в длинный домашний халат персикового цвета, — Проходи! Не возражаешь, если будем на русском? Я, признаться, слегка соскучилась по родному языку, а ты так хорошо говоришь…

— Прошу прощения за вторжение, — огласил я традиционную японскую фразу гостя, а затем перешел на другой язык, — Не возражаю, Юлия Викторовна.

— Отлично! Проходи-проходи! Лена скоро будет!

Это была ложь, которую мне удалось вычислить сразу.

Родители Киберсойки — очень влиятельные и могущественные люди, чем-то похожие на Коджима Котару, отца Рио, но несопоставимо большего масштаба, тесно связанные с политической элитой России. У их бизнесов нет четко выраженной специализации, но зато у человека не хватит пальцев пересчитать все страны, где есть их собственность. Проще говоря, они далеки от законопослушности, неуязвимы на структурном уровне и непредсказуемы. Худшее сочетание.

Сама Юлия Викторовна оставалась подтянутой дамой сорока с хвостиком лет, чья натуральная красота не была обезображена пластическими хирургами. Начавшееся увядание эта женщина несла с достоинством и гордостью, что не могло не вызывать симпатии.

— Признаюсь тебе честно, Акира, мне бы хотелось встретить тебя хлебом-солью, как это заведено у нас, в России, — проведя меня в большую комнату и усадив, Юлия Викторовна уселась напротив с бокалом красного вина, — но из меня дерьмовая домохозяйка… как и из Ленки. Борщи, блины, домашний уют — это не про нас, а повара я в Токио не держу. Мне нравится местная кухня.

— С одной стороны, мне было бы любопытно попробовать блюда, приготовленные русским, — пожал я плечами, наливая себе сока (хорошо, что не апельсинового), — с другой, немного неловко признаваться, но вы же знаете про аппетит таких как я? Невеста заставила меня плотно пообедать, чтобы не смутить кого-нибудь рёвом своего живота.

— Невеста… — женщина нахмурилась, — … это ты про девушку, с которой был тогда на нашем мероприятии?

— Да, про неё, — кивнул я, спокойно отпивая сок.

Юлия Викторовна замолчала, задумчиво глядя на меня. Отвечал ей тем же, подспудно радуясь тому, что возникла возможность пресечь нежеланные ветки развития разговора в самом начале. Никаким днём рождения любимицы семьи в этой шикарной огромной квартире, метражом бывшей едва ли не больше пентхауса Коджима, не пахло. Меня позвали, а Ленку убрали совершенно по иному поводу. Русские называют это «смотринами».

— Ладно, Акира, смотрю, ты уже понял, почему мы вот так сидим, — со вздохом женщина поставила вино на стол, — Побуду откровенной. Мы с Игорем очень любим нашу дочь. А та, так уж вышло, влюбилась в тебя… понимаешь? Но ты у нас непростой мальчик, Акира Кирью, поэтому я тебя спрашиваю лично: что нужно, чтобы сделать мою дочь счастливой? Хорошенько подумай перед тем, как ответить.

Взгляд, тон, выражение лица, всё это изменилось у сидящей передо мной женщины. Из радушной, уверенно держащей себя бизнесвумен проглянуло нечто куда более… жесткое. Мне было хорошо знакомы подобные метаморфозы.