Стыдобищный порок

— И что в этом удивительного?

— Удивительно то, что ты не гей. Этот обман ещё можно было бы простить. Многие натуралы прикидываются гомосексуалистами, чтобы правдами и неправдами заполучить работу в условиях жесточайшей безработицы. У нас по конституции госорганы обязаны проявлять социальную заботу к людям с нетрадиционной ориентацией. Но я выведу тебя на чистую воду... Вот фотографии твоей жены с тобой под ручку!

— Этим снимкам не менее тридцати лет.

— А чьи это детки на фотке?

— Вот этой женщины.

— По закону о чистоте расы сожительство белоруски с русским— уголовное преступление.

— Это её дети. А я жил в их доме потому, что снимал у них комнату.

—- Комнату в двухкомнатной квартире с тремя детьми. Где же спала хозяйка?

— На кровати. Я — на полу.

— Хватит врать! Вот результаты генетической экспертизы из Брюсселя — это ваши родные дети. Мальчики живут в Китае и Латинской Америке. Дочка — с матерью по Франции.

— Пусть даже и так. Дети уже давно взрослые.

— Нарушение закона о чистоте расы не имеет срока давности! Расово чистые белорусы могут получить генетическую контаминацию от половой связи с человеком, предками которого были татаро-монголы и угро-финны.

— Вам известны мои предки.

— Но вы подписываетесь фамилией Иванов, следовательно, вы монголокацапоугрофиннорусак. Формально этого вполне достаточно для возбуждения уголовного дела.

— Ну и что с того?

— Ничего, вам просто повезло. Вы многим рисковали. Жена могла угодить под стерилизацию, а дети пошли бы на продажу за рубеж. Товар-то ходкий, особенно если на органы продавать. Их счастье, что они выросли и уехали из страны.

2

— Пан подпоручник, вас вызывают на связь по интернету! — вскочила пани секретарка.

— Сколько раз тебе говорить, я теперь уже по новому указу Министерства рОдной мовы уже не пан, а спадар подпоручник. Так-то вот, спадарка секретарка. Сама же директиву распечатывала, а по-старому орёшь. Мы должны отличаться не только от русских, но и от поляков.

Девушка с лычками подхоронжего вынула платочек и привычно вытерла слёзы.

— Слушаюсь, пан... спадар подпоручник.

Оперуполномоченный дифензивы машинально откликнулся на звонок с компьютера, который стоял на столе перед террористом, чего ни в коем случае не следовало бы делать.

С экрана улыбался благообразный толстячок лет эдак за восемьдесят с наушником, от которого под ворот рубашки тянулся проводок. Понятно, дедок ходит со слуховым аппаратом.

— Зигмунд? Мой любимый ученик Зига?

— Какая честь, ваше высокопревосходительство Наум Натаныч!

— Для тебя пожалуй и слишком большая честь... А ведь не забыл старика! Узнал с первого взгляда.

— Вы же у нас вели курс контент-анализа разведданных в спецшколе, пан генерал.

— Помню-помню, ты уже тогда был командиром учебного взвода. Что ж до сих в подпоручниках ходишь?

— В дифензиве-двуйке офицерские звания опережают армейские на два порядка. В армии я был бы уже капитаном.

— А в СС у фашистов так и полным майором пехоты...

Дедок прищурился, чтобы разглядеть окровавленного преступника.

— Везде одно и то же. Методы не меняются, хоть им кол на голове теши... Скажи, Зига, как ты с твоими блестящими способностями в математике и логике оказался в костоломах?

— По распределению, пан генерал.

— Так вот, милый Жигимонтик, мой национально озабоченный. Сегодня невероятно распогодилось, в скверике напротив «Купалинки» птички так и щебечут, а пчёлки жужжат. Я сижу за столиком на веранде, как в раю. Я тут кушаю обычно в обед, когда мою верандочку тень накрывает. Хочу, чтобы ты мне составил компанию. Ты на колёсах или за тобой машину прислать?

Наум Натаныч Герцик — бывший многолетний руководитель одной из самых засекреченных спецслужб Израиля, на пенсии перебрался в Минск на родину, свою и своих далёких предков.

Подпоручник белорусской дифензивы Зигмунд Шпак не мог отказать заслуженному израильскому генералу, но служба прежде всего!

— Наум Натаныч, государственная пресса с минуты на минуту ждёт от меня компромата на организацию русских террористов. Враги готовят антигосударственный переворот!

— И тебе велели выбить признательные показания из террориста, да так, чтобы кровь из носу? Вижу, у тебя неплохо получается.

— Мы вышли на осиное гнездо. Я допрашиваю главаря преступной группировки.

— Ванюшу Иванова?

— Откуда у вас сверхсекретная информация?

— Для меня в Белоруссии нет секретов.

— И с какой стороны вам известен этот Иванов? Поделитесь информацией, пан генерал... то есть ваше высокопревосходительство?

— Ну, неплохой поэт. Не Пушкин, конечно, но на голову выше всех ваших самопальных классиков.

— Наум Натаныч, у вас, наверное, дезинформация... Это кровожадный террорист под стать вошедшему в историю Ясиру Арафату.

— И что ты такое говоришь, мальчик Зига! Сколько супер-спецназовцев в мире можно было бы сравнить с Арафатом? Я двадцать лет за ним гонялся. Это был гений террора, а тут какой-то Иванушка-дурачок.... Я тебя таки спрашиваю, на колёсах ты или нет, а ты мне, Зига, туфту в уши втираешь.

— Персонального транспорта мне ещё не положено...

— И ты таки меня удивил, Зига!.. Старый дедушка хочет знать, ты на службу на своей машине ездишь?

— У меня «Хюндай», ваше высокопревосходительство!

— О, почти что «Порше»! Знаешь, где клиника Левензона?

— Так точно!

— Это очень дорогая больница, но ваше министерство финансов, по моей просьбе, проплатило лечение этого Иванова авансом. Сразу, как сдашь больного на руки врачам, приезжай ко мне в «Купалинку». Я пристроился на веранде под цветущей белой акацией. Ты меня увидишь прямо с парковки для ВИП-персон.

— Это прямое нарушение присяги, Наум Натаныч! У меня своё начальство есть. Я могу вывести Иванова только с разрешения коменданта внутренней тюрьмы.

— Он в курсе, Зига. Я только что с ним говорил.

— От меня газета «Вольная Беларусь» и ТВ ждут компрометирующих материалов о заговоре русских террористов. Это взорвёт мировую прессу, сказал мне министр информации!

— И что таки этот поц у себя в голове имеет! Если и взорвёт мировую прессу, то обрызгает её говном с головы до ног. Исполнять моё распоряжение!