Стылая Топь. Эспеджо

— Что ты захочешь за помощь? — я не спешил соглашаться, так как прекрасно знал, что лгать для порождения Изнанки так же естественно, как дышать. И с Киры станется сейчас сказать мне, что она нейтрализует дэйта, а в последний момент решить, что ей это неинтересно… или невыгодно… вариантов много.

— Ты задаёшь правильные вопросы, Ловчий, — по-прежнему не глядя на меня, кивнула блондинка, — но, думаю, мы сойдёмся в цене. Я не собираюсь просить у тебя луну с неба — что бы я стала с ней делать?

— Я никогда не пойду против кодекса Ловчих и против своих принципов, — я понимал, что мои слова звучат слишком пафосно, но не оговорить эти моменты просто не мог.

— Расслабься, — насмешливо усмехнулась Кира, — я не настолько жестока, чтобы требовать от тебя невыполнимого. Мне даже в чём-то импонирует твоя слепая приверженность традициям и этому вашему кодексу. Есть в этом что-то привлекательное, я бы даже сказала — трогательное…

Говоря это, она не сводила пристального взгляда с дэйта, который не собирался терять времени и уже начал обходить нас справа. Он имел перед нами существенное преимущество, так как длинные руки, оканчивающиеся острыми хитиновыми клешнями, не позволяли приблизиться к нему вплотную. Значит, кинжалом не воспользоваться… Впрочем, у Киры, если я правильно успел заметить, оружия вообще не было, никакого. Я с некоторым усилием отвёл взгляд от слегка пригнувшейся блондинки, обманчиво расслабленная поза которой могла бы ввести меня в заблуждение раньше, до того, как я получил знания Ловчего. Сейчас же я видел, что тело девушки напряжено до предела, каждая мышца готова к рывку, прыжку или иному резкому и быстрому движению. Мне очень хотелось посмотреть, как Кира будет сражаться с дэйтом, но реальность напомнила о себе злобным шипением некрофага.

Фишер, сверкая багровыми искрами в непроглядно-чёрных глазах, обходил меня слева и уже почти переместился за мою спину, в то время как Диана заходила с другой стороны, но я вовремя очнулся от наблюдения за Кирой и сосредоточился на собственных проблемах. В голове раздался хриплый сорванный голос Говарда.

— Некрофага убить сложно, но не невозможно, — говорил он нам, тогда ещё абсолютно неопытным ученикам школы Ловчих, — строение его организма очень похоже на человеческое. И целиться надо в сердце, не забывая о том, что у этой твари оно находится справа, а не слева. Запомните: некрофаги боятся только зачарованного кровью оружия, лучше всего — вашего личного, проверенного, получившего имя. А после того, как вы пронзите сердце, необходимо отрубить голову, если вы не хотите встретиться с этим исчадием Изнанки снова.

Эти слова вихрем пронеслись в моей голове, а рука уже легла на рукоять стилета, который аж задрожал в предвкушении схватки. И вдруг я, неожиданно для самого себя, почувствовал, что внутри дрогнула и порвалась какая-то туго натянутая струна, и в меня хлынула чистая, незамутнённая, слепящая, солнечная сила. Больше всего она напоминала волну, которая подхватывает человека и несёт туда, куда ей хочется, не обращая ни малейшего внимания на смешные попытки живой игрушки выбраться из плена. Это наполнило меня таким восторгом, что я запрокинул голову и громко расхохотался. Видимо, выглядел я при этом достаточно странно, так как даже дэйт на секунду отвлёкся от Киры и бросил на меня удивлённый взгляд.

Так вот оно как, оказывается… Вот что имел в виду Марио, когда говорил, что я должен впустить в себя силу… А я, глупец, так долго тянул с этим! Стилет, конечно, что-то говорил про откат, про то, что за такие всплески силы придётся расплачиваться, но это будет потом. А сейчас я жадными глотками пил льющуюся в меня энергию и никак не мог остановиться. Постепенно я начал чувствовать себя чуть ли не всемогущим, мне казалось, что если нужно будет сдвинуть гору — я легко это сделаю, практически не напрягаясь.

Некрофаги недовольно и слегка испуганно заворчали и стали медленно приближаться с двух сторон. Я, не в силах убрать с физиономии счастливую улыбку, нарочито медленно вытащил стилет и ловко поймал им нечаянно прорезавший туман солнечный луч. Где-то на периферии сознания отчаянно билась мысль о том, что я перестарался, зачерпнул слишком много силы, с которой без привычки не в состоянии буду справиться. Но восторг от ощущения собственного могущества и полной неуязвимости заслонил слабые попытки разума привести меня в чувство.

Фишер, видимо, что-то разглядел на моём лице, потому что резко ускорился и со странным гортанным криком прыгнул, стараясь повались на землю. Я легко увернулся и, в свою очередь, бросился на него, поудобнее перехватив стилет и намереваясь вонзить его в сердце твари. Но некрофаг не собирался ждать и покорно подставляться под удар: он вывернулся и змеёй скользнул под моей рукой, заняв выгодную позицию. Стремительно развернувшись, я неожиданно почувствовал, что сила, переполняющая меня, мешает мыслить. Бурлящий в крови огонь требовал действий: он толкал вперёд, в бой, отчаянный, безоглядный, жаждал залить всё вокруг кровью порождений Изнанки. От любых попыток подумать и найти оптимальный выход он отмахивался, как от надоедливой мухи. Мои руки словно сами собой вычерчивали сложный узор перетекающих друг в друга атак, защитных блоков, обманных маневров… Я умудрялся одновременно отбиваться от наседающих с двух сторон некрофагов и пока не заработал ни царапины.

Сражался я, наверное, красиво, но постепенно сквозь боевое безумие смогла пробиться отчаянная мысль, что скоро силы — даже полученные в таком нереальном количестве — начнут таять, а потом и вовсе закончатся. Возможности человеческого тела не безграничны, в отличие от возможностей духа. Да, руки пока сильны, мышцы не чувствуют напряжения, но надолго ли их хватит? Нужно не красоваться, не «танцевать», а заканчивать схватку, пока сила кипит в крови.

Видимо, бой в таком взвинченном темпе давался некрофагам тоже не так легко, как они старались показать: ресурсы тел, в которые они вселились, тоже рано или поздно закончатся. Поэтому всё чаще на меня наседал кто-то один, а второй перемещался ему за спину и отдыхал. У меня такой возможности не было, к тому же я уже пару раз оступился, пусть едва заметно, но игнорировать предупреждение организма был бы верхом идиотизма. Это я понимал даже в нынешнем, не совсем адекватном состоянии.

Судя по всему, Фишер пришёл примерно к таким же выводам, так как, перестав брать в расчёт явно выдохшуюся Диану, ринулся в атаку, вложив в неё столько сил, что воздух, казалось, зазвенел от напряжения.

Кинжалами мы с ним владели, пожалуй, примерно одинаково, так что могли бы при желании кружить достаточно долго. Я не отрывал от него взгляда и на каком-то интуитивном уровне понял, что сейчас он попробует взвинтить темп и добраться до моего горла — а там дело нескольких секунд. Так и произошло: Фишер ускорился настолько, что уследить за его движениями стало почти невозможно. «Матрица, блин!» — успел подумать я, с трудом уворачиваясь от отвратительного желтоватого когтя, вспоровшего воздух в опасной близости от моего лица.

Я, уклоняясь от следующего удара, резко метнулся вправо, понимая, что подствляюсь, и тут же левое плечо обожгло болью. Но уж лучше рука, чем шея… Ткань плотной куртки практически не защитила от когтя твари, и я почувствовал, как по коже течёт что-то горячее. Некрофаг жадно втянул воздух, и ноздри породистого носа, которым Фишер всегда втайне гордился, затрепетали. Я воспользовался этой секундной паузой и ринулся в атаку, метя кинжалом ему в лицо, но получил жутко болезненный удар ногой в живот. Отлетел в сторону, вскочил на ноги, чувствуя, как начинает неметь левая рука, и попытался восстановить сбитое ударом дыхание.

Фишер с ухмылкой, превратившей его лицо в какую-то мерзкую уродливую маску, демонстративно облизнулся и прошипел:

— Ты слабеешь, Ловчий. Ещё немного, и твоя голова начнёт кружиться от потери крови, ты станешь невнимательным, и я доберусь до тебя. И не мечтай, что на этом всё закончится… Такой боец, как ты, наверняка нам пригодится, тем более, забрав твою жизнь, я оставлю тебе память и знания. И с наслаждением буду смотреть, как тебя будет корёжить от того, что, обладая сознанием Ловчего, ты живёшь нашей жизнью…