Суд да дело

– Терпеть. Ждать. Не терять надежды...

Долли говорила спокойно. Слишком спокойно. И глядела в сторону. На официанта у соседнего столика. Застывшего, как статуя бога пиров. Держащего на поднятой руке поднос изобилия.

– Но главное, главное, - вдруг добавила она, - не кривить душой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь, где меня можно найти. В любой день. С моим лицом и всем остальным. Нет никакой нужды искать в толпе. Но ты сделал свой выбор. Не появлялся три месяца. Смешно теперь намекать на какие-то невидимые миру страдания.

– Но ты запретила, запретила мне являться к тебе домой! Или то было раньше? Запрет снят? Теперь никто не обратит на меня внимания? В толпе других посетителей? Или уже и жильцов-постояльцев? Как поживает наше юридическое светило?

– Ларри возвращается к своей жене. Кстати, он позвонил и сказал, что ты заходил позавчера. Когда я была в университете. Что это на тебя нашло?

– Заходил попросить о помощи. Дурацкая история, но я не знаю, как из нее выпутаться.

– Да?

– Помнишь это дело с погибшим стариком? Оно все тянется. Полиция считает, что не кровать его выбросила в окно, а кто-то помог ему вылететь. Подозревают меня.

– Но при чем тут я?

– Старик погиб как раз в тот день, когда мы с тобой были на озере Себаго. И я подумал... Ты могла бы подтвердить, что меня не было в городе в тот день. Конечно, нет никакой нужды рассказывать про палатку и все прочее. Просто ты хотела посоветоваться со мной о судьбе сына, который тревожил тебя своими настроениями. Проблемы созревания и все такое. Для этого тебе даже не надо являться в суд. Просто дать показания в полицейском отделении. Под присягой. Называется "депозиция".

Лицо Долли было задумчивым и спокойным. Но взгляд все блуждал по сторонам. Дался ей этот официант! Который наконец разгрузил свой поднос. И теперь загляделся на уставленный тарелками стол. Будто не веря, что он мог принести зараз такую гору амброзии и нектара.

– Ты хочешь,..
– начала Долли.
– Ты хочешь, чтобы я взяла свое самое дорогое, самое сокровенное воспоминание, вытащила его на всеобщее обозрение и перемешала с какой-то уголовщиной. Сделала его частью какого-то полицейского фарса. Твое место в моей душе всегда было полно света. Тебе мало того, что ты погасил тот свет, который был впереди. Теперь ты хочешь залезть в прошлое и погрузить в сумрак то, что осталось там. Ты либо ничего не понял - не понимаешь - про нас с тобой, не понимаешь, что нам было дано и что мы упустили, либо... Либо ты как-то неправдоподобно и безнадежно жесток... И в любом случае...

Она не договорила. Сняла очки, спрятала их в сумочку. Щелкнула замком.

ТВОИХ БРОВЕЙ ДВА СУМРАЧНЫХ ЛУЧА ИЗОГНУТЫ, КАК МЕЧ У ПАЛАЧА.

Встала из-за стола. Пошла прочь. Русый узел волос, черная блузка, светлая юбка. Шахматная фигурка вдоль шахматных квадратов столов. Способная вот так, неожиданным, непредсказуемым ходом нанести такой внезапный, такой мучительный мат.

Термометр сорвался со стены, упал на пол, разбился. Висел себе тихо мирно и вдруг - нате вам. Похоже, даже у гвоздя не осталось сил цепляться за штукатурку. Или это он, Кипер, входя в дом, так хлопнул дверью?

Испуганный Грегори выбежал в переднюю. На нем был фартук с цветочками, в руке - шланг пылесоса.

– Значит, так, - сказал Кипер.
– Тебя начинают искать. Возможно наблюдение за домом. Поэтому на улицу днем не выходи. Только вечером - и с заднего хода. На телефонные звонки не отвечай. Но главное - не откликайся ни на какие предложения работы. Это может быть ловушкой. Как-нибудь прокормимся на мою зарплату.

– Но можно хотя бы съездить в "Красный омар"?

– Ни в коем случае. Твои родители первым делом кинулись туда. Допрашивали Гвендолин. Если она узнает, где ты, может донести. Иначе ей пришьют укрывательство.

– Она не донесет. Ей самой пришлось очень рано убежать из дома. Ее старики были жутко приставучие. Хуже моих. Сажали ее на цепь! Да-да, в буквальном смысле. Так что она все поймет как надо.

– Хорошо. Мы как-нибудь съездим туда к закрытию. И ты пригласишь ее в кафе-мороженое. Только подальше. Где ни тебя, ни ее никто не знает.

Вот так. Так мы теперь будем жить. Окутанные тайнами, шифрами, паролями.

ОНА ПОХИТИЛА ЕГО СЕРДЦЕ - ОН ПОХИТИЛ ЕЕ СЫНА. Отвечаем ударом на удар.

Кипер поднялся к себе в студию. Сердце ныло, щеки жгло нестерпимо.

Все же он попытался работать над новым заданием. Норвежская пароходная компания хотела представить американским туристам свой роскошный лайнер. Который совершал прогулочные рейсы по островам Карибского моря. Лайнер был прекрасен, Кипер готов был его полюбить. Но как перенести свою любовь на экран? Неужели в тысячный раз заливать его волной, разрезанной надвое гордым форштевнем корабля? А потом крупным планом - седобородый капитан с биноклем в руках? А потом - счастливые пассажиры барахтаются в бассейне? Танцуют ночью на палубе? Вглядываются в силуэты пальм на берегу?

Нет, нет - все это невозможно. Нужен какой-то новый ход. Но какой?

В голову лезли картины, одна мрачнее другой. Жизнь туристского лайнера глазами кухонной крысы. (Много крупных планов от пола под юбки пассажирок.)

Два айсберга вырастают на пути корабля, несутся навстречу друг другу. Сшибаются с оглушительным треском перед самым форштевнем.

Компанией владеют норвежцы - не приплести ли сюда викингов? Которые высаживаются на остров и своими длинными мечами быстро очищают его от местных жителей для удобства туристов?

Грегори осторожно просунул голову в дверь.

– Не помешаю?.. Я на минутку. Хотел только спросить... Вы случайно не знаете, как протекает реакция между озоном и гидроокисью калия?

– Ты издеваешься? Откуда нормальный человек может знать такие вещи?

– Это мне нужно для патента. Вы слышали про озоновую дыру в атмосфере? Через которую солнечная радиация и ультрафиолетовые лучи могут проникнуть на землю и погубить все живое. Так вот, мое изобретение - но это только вам, а вы уж, пожалуйста, никому-никому!
– озоновые зонтики. Такой надувной грибок, надутый озоном. Каждый может купить и расхаживать, не боясь никаких лишних лучей.

– Неплохо, неплохо. Возможно, фирма "Крылатый Гермес" согласится взять на себя рекламирование такого товара.

– Но вы обещаете: никому ни слова? Ведь украдут, обгонят - и я снова останусь ни с чем.

Грегори исчез. Кипер вспомнил уроки Полины, приготовился отбивать волну раздражения по всем правилам современной психиатрии. Но раздражения все не было. Мальчик вовсе не хотел мешать. Не мог он всерьез ждать, чтобы Киперу были открыты тайны химических реакций. Просто пытался разрядить атмосферу, отвлечь, успокоить. Принес и отдал самое дорогое, что у него было, - тайну озоновых зонтиков. Щедро, безвозмездно.