Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Алявдин:Вопрос задайте.
Кургинян:Нет, я говорю Вам простую вещь.
Алявдин:Да.
Кургинян:Есть страна, Советский Союз.
Алявдин:Да.
Кургинян:Построенная по определенному принципу на определенных основаниях, определенными людьми. Они построили эту страну. Страшной ценой или не страшной, но они ее построили.
Алявдин:Страшной.
Кургинян:Страшной. Хорошо.
Сванидзе:Задайте вопрос, и я даю 20 секунд на ответ.
Кургинян:И теперь я спрашиваю
Алявдин:Нет. Потому что эту страну построили…
Кургинян:Всё, мне не надо. Это «нет» и всё.
Алявдин:Нет, у меня есть все-таки, наверное, вопрос…
Сванидзе:Нет, нет. Вы уже ответили на это.
Кургинян:Конечно.
Алявдин:Эту страну строили тысячу лет. И все тысячу лет нам приходилось тяжело и мы с кровью, но побеждали. Поэтому я уверен, что какой бы режим не существовал в России в тот момент, мы бы победили немцев, фашистов.
Кургинян:Эту страну, эту страну, эту страну, которую к 1917 году Вы пустили в распыл — собрали снова на новых основаниях и спасли мир!
Алявдин:В 1917 году никто в распыл ее не посылал, если бы не целенаправленная деятельность большевистских агентов на всех…
Кургинян:Ну, еще, еще одно слово?
Алявдин:Да.
Кургинян:И кого еще?
Сванидзе:Я объявляю короткий перерыв, после которого мы вернемся к нашим слушаниям.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Завершается третий, последний день слушаний по теме «Большевики спасли или погубили Россию?».
Последний вопрос обеим сторонам: «Есть ли у идеи большевизма место в будущем?».
Пожалуйста, сторона обвинения, прошу Леонид Михайлович.
Млечин:Если позволите, я попрошу двух свидетелей высказаться. Наверное, в таком порядке — Андрей Николаевич, сначала Вы, потом Виссарион Игоревич, Вы, да?
Окара:Господа, если большевизм это универсальный проект, миростроительный проект, создания новой реальности, то, действительно, у нового миростроительного проекта будущее есть. Но не обязательно большевистского. Да? То есть по отношению к западной модернизации это была попытка преодоления той тщеты, которая существует в человеческой природе. То есть, это прежде всего создание нового человека. Ленин в этом смысле это Франкенштейн и профессор Преображенский. Они создали нового человека, но оказалось, что этот человек жуток и ужасен.
Если большевизм это Зюганов и КПРФ, то я думаю, что у них не только будущего, у них и настоящего нет.
Если большевизм это голодомор, ГУЛАГ, расказачивание, выселение различных народов, то ну дай бог, чтобы такого будущего у нас не было.
Но самый сложный вопрос заключается в том, что именно при большевиках достигла апогея специфическая политическая культура, в которой власть, властная корпорация является абсолютным субъектом развития, абсолютным монополистом. При которой невозможна ни оппозиция, ни многопартийность, ни свобода слова, ничего такое, да? То есть, зачем нам партия, партия у нас уже есть. И вот дай бог, чтобы вот такого будущего у нас не было.
Млечин:Благодарю Вас, спасибо.
Пожалуйста, Виссарион Игоревич, теперь Ваше слово.Алявдин:Безусловно, надо надеяться, что будущего нету и по всем объективным обстоятельствам, аргументам его не должно быть. Что такое большевизм? Если мы говорим о большевизме. Это утопия террористического характера по методам действия. Утопия, которая становится в один ряд с такими утопиями, которые мы уже пережили. Это и фашизм, это и националистические шовинистические такие полуавторитарные режимы. Это просто тоталитарный режим без такой идеологии, но с какой-либо иной. То есть ничего уникального в большевизме не было. Это абсолютно антигуманная, античеловеческая утопическая идея. Но беда в том, что именно в России ее попытались реализовать и долго реализовывали. Французы, которых так любит Сергей Ервандович и его коллеги, в свою Великую Французскую революцию были, действительно, много нас умнее.
Сванидзе:10 секунд.
Алявдин:Как известно, разгул якобинства продолжался ровно 1 год. Потом их всех отвели на гильотину. И страна, действительно, зажила спокойно.
Сванидзе:Спасибо.
Алявдин:То есть это наш Корнилов, дай бог бы, если бы он победил. Или кто-то еще гипотетический.
Сванидзе:Спасибо. Спасибо. Сторона защиты может задать вопрос свидетелям обвинения.
Кургинян:Господину Окаре можно задать вопрос? Скажите, пожалуйста, Вы говорите о том, что большевики выдвинули проект нового человека и этот проект, человек, оказался ужасен. Он оказался ужасен как некий результат, да? Советский человек?
Окара:Этот проект оказался ужасен в том смысле, что система элитной…
Кургинян:Простите…
Окара:Да.
Кургинян:Проект или человек? У человека… У проекта есть результат — человек.
Окара:Я думаю, что тот советский человек, о котором мы можем с восторгом сейчас говорить, то хорошее, что было, что мы помним в 70-е, 60-е и так далее года, это была… Был э-э-э, феномен, возникший…
Кургинян:Это человек был результатом большевистского проекта?
Окара:Сергей Ервандович, этот феномен, это человек возник вопреки большевистскому проекту, который существовал в 20-е годы.
Кургинян:Если он возник вопреки большевистскому — чего — проекту, то у большевистского проекта нет результата, то как можно знать насколько он ужасен?
Либо советский человек является результатом большевистского проекта, и люди есть, которые это говорят. Но тогда и Вы, Вашими устами скажите здесь, что это совок, Шариков, мразь…
Окара:Нет, вот пожалуйста так…
Кургинян:Нет, хорошо, нет. Это не Ваша позиция. Замечательно.
Окара:Это не моя позиция.
Кургинян:Тогда в чем Ваша позиция?
Окара:Позиция в том, что попытка преодоления, совершенно замечательная, которая вытекает из русской религиозной философии, из Федорова, из идей Федорова…
Кургинян:Простите, у нас дискуссия, я имею права спрашивать. Я не хочу Вас перебивать, я хочу понять — вот у того большевистского проекта, который ужасен, у него… можно его пощупать, проект, вот этого человека. Я знаю, как пощупать советского человека, я вот потрогаю здесь кого-то и пощупаю — и вижу, что это советский человек.