Судьба Центрогаза. Сага о ребятах с нашего двора
Шрифт:
– Да? – мама скептически окинула взглядом дочь, – мне что, об этом надо знать?
– Мам, перестань, я серьезно говорю.
– Ну, в прошлый раз тоже было серьезно, а результат?
– Ну и что? Как можно все знать заранее? Да и Вадим, в общем-то, парень неплохой…
– Твой Вадим – негодяй и альфонс! – жестяным голосом прокаркала мать. – Что он мог тебе дать? Ты об этом подумала? Что? Эти стишки да песенки, они что? Они твое материальное положение обеспечат? Ты знаешь, я ночей не сплю, я только о тебе и думаю. Ну нету у Вадима профессии! Кругом-то он болтается, как листик на ветру! Ты пойми, песнями его сыта не будешь! Лирикой семью не прокормишь! А
– Ма, ну что ты начинаешь опять? Мы же Вадима уже обсуждали и все решили.
– Да и родни у него нормальной нет! Зачем он нам?
– Извини, мама, ты опять завелась? С Вадимом покончено!
– Не знаю, покончено или нет. Это ты так говоришь. Ни гроша у него за душой нет! А меня волнует твое отношение к выбору знакомств. Кто теперь тебя с новым парнем познакомил? Как его звать?
– Зовут Дмитрием, а познакомился он со мной сам…
– И как это, где?
– На станции обслуживания, – приврала Яна, боясь быть заклейменной за знакомство на улице. – У него такая роскошная машина!
Это сообщение вызвало у мамы раздумья. В беседе возникла пауза.
– Это ничего не значит! Какая машина? «Мерседес»?
– Ой, ну откуда я знаю! Большая такая, черная, внутри бархатная и… деревом в завиточках внутри отделана.
– Наверное «мерседес», – заключила мама.
Наличие «мерседеса» круто меняло угол зрения на ситуацию. В глазах мамы обладание таким автомобилем было твердым показателем финансового здоровья и благополучия.
– Ну и что этот твой Дмитрий, что он? Кто он? Где, наконец, он? – мамин тон оставался нахрапистым, хотя все же едва заметно потеплел.
– Мам, да мы только-только познакомились. Я сразу все узнать не могу. Чувствую только, хороший он человек. Из богатой, наверное, семьи. Высокий.
– Твой Морис тоже был богатый и высокий, – взвилась мама, – а что толку?!
– Мам, не начинай опять!
– Не начинаю! Ты будь практичнее, как тебе в жизни его рост пригодится? Книжки с полки доставать? Для этого лестница есть! Что нам с ним делать? Чтобы все твои подруги на него прыгали? Как на того Мориса? Черный кобель! Ты выбирай маленького, толстенького и желательно лысого! Чтобы твой только мужик был, тебе принадлежал. Пойми, в этом – правда жизни!
– Ха! Найди такого! Такие все уже разобраны! Другие тоже не дремлют! А потом, папа у нас высокий и худой?!
– Это исключение, бывают в жизни редкие исключения. А папу я вот так держу! – Мама сомкнула указательный и большой пальцы в крепкое, неразъемное кольцо.
– Мам, он мне нравится, я чувствую в нем какую-то надежность, защиту…
Мама посмотрела в сверкающие глаза дочери и подумала: «Все, готово дело! Опять втюрилась!»
– И когда только ты это почувствовать успела? – скептически заметила она. – Как это у вас, молодых, все быстро делается: пять минут поговорят, и порядок, защитничек готов!
Сердце у нее и вправду за дочку болело. Не только из-за нее, возраст и тяжеловатая жизнь офицерской жены сказывались. Но именно Яна была главной причиной переживаний и страданий.
Мама, конечно, не так представляла собственную судьбу, когда радостно выходила за молодого лейтенанта с новеньким ромбом-«поплавком» на парадном кителе. Пришлось ей поездить за мужем и в Среднюю Азию, и на Камчатку, и на родную Украину уже где-то в середине карьеры. В конце концов, пользуясь правами льготника, отслужившего необходимый срок в дальних районах, получил Матвей Трофимович право выбрать место своей предпенсионной службы. Он выбрал Подмосковье, где
и завершил армейскую карьеру начальником штаба довольно большого войскового соединения и вышел на пенсию в звании полковника.Мама страстно не желала дочери повторения своей судьбы. «Любой, кто угодно, но только не офицер, – горевала она. – Ну, всю же жизнь на чемоданах! Янка пять школ сменила, куда это годится? Вот и друзей у нее из-за этого мало, и характер испортился. Нет, только штатский! Только гражданский! Может, иностранец?» Подталкиваемая такими мыслями, мама настояла, чтобы Яна поступала в институт иностранных языков. «Неважно, что там педагогическое образование дают, девочке это даже хорошо. Главное к зарубежу поближе будет, не пропадет она за границей!»
Характер дочери в юности усложнился. Матери, все как одна, с тоской вспоминают время, когда их детки были маленькими. Смотрела и Янина мама не раз в жесткое, требовательное лицо своей Яны и думала: «Ну, до чего ж ты маленькая была хорошенькая! Что же с тобой делается? Скорей бы уже внуков завести!»
Но с внуками не очень получалось. И виноват здесь был как раз изменившийся до неузнаваемости характер дочери. Куда-то подевались девичье сочувствие и ласковость. Остались требовательность и напор. Доброта уступила место алчности, а искренность – хитрости и категорической расчетливости. Добавьте сюда еще почти мужской ум! Поневоле подивишься, что с нами творят гены и гормоны! Но мама не особенно удивлялась. Она и в себе ощущала подобные качества, да только судьба так сложилась, что проявить их было негде.
«Но ведь детей нам и дает мать-природа, чтобы они добились того, чего мы сами не сдюжили! Правда, дочка?»
На такие мысли дочь ее отвечала действием! Учась на первом курсе, она поставила рекорд факультета, влюбившись за семестр в шестнадцать парней! А может, это был и мировой рекорд, если бы таковые фиксировали в какой-нибудь книге рекордов?
Следующий семестр оказался еще фееричнее: если в первом Яна сначала расставалась с предыдущим ухажером, а затем заводила следующего, то во втором – все десять оставались на местах и ухаживали за девушкой одновременно! При этом Яна проявила чудеса разводки и коммуникабельности, и никто у нее не остался несчастным и обделенным вниманием.
Мама своей родительской душой не могла не ощущать все эти страсти и перемены настроений, которые испытывала Яна, но ничего поделать не могла, даже помочь советом, поскольку дочь в это время от нее закрылась. У Яны вообще развилась страсть к таинственности. Страсть эта захватывала ее все больше и больше. Да и как ей было не развиваться, Яне приходилось же держать на коротком поводке десяток молодых, азартных и ревнивых молодцов. А как справиться, если нет тайны? И немножечко неправды. Совсем чуть, как перца.
4. Гадание
После примерно месяца разных встреч Яна, по совету мамы, пригласила Диму в гости, чтобы их познакомить.
Общими усилиями они установили, что Дима знатный будет жених. Родня у него была в порядке, да и сам он уже успел приспособиться к новой жизни и материально был крепок и независим.
Они так подгадали, чтобы приглашение он принял на двадцать первые лунные сутки, что по всем понятиям должно было усилить то действие, которое они задумали.
Накануне вечером за час до полуночи Яна зажгла в своей комнате красную свечу и поставила ее на подоконник. Налила в тонкий прозрачный стакан воды и, проводя смоченным пальцем по краю стакана, добилась слабого гудения. При этом она семикратно и с чувством произнесла: «Димитрий!»