Судьба династии
Шрифт:
Великокняжеская чета приняла Матильду как жену, а Вову как сына Андрея. С этого дня сын Матильды Вова сменил отчество Сергеевич на Андреевич. Причём это было лишь пустой формальностью. Молодого человека всерьёз никто не воспринимал, и везде его называли просто Вовой. Секретарь «царя» Кирилла Граф отмечает, что в конце 1930-х годов светлейший князь Красинский-Романов представлялся просто Вова.
Матильда торжествовала. О приёме у Кирилла она писала: «Они оба были очень любезны со мной и с тех пор постоянно дарили нас своим расположением. Я чувствовала, что понравилась им и что они не жалеют о данном разрешении и ничего не имеют против нашего барка.
В день свадьбы Андрей записал в дневнике: "...Чудесно провели вечер. Наконец-то исполнилась моя мечта, и я очень счастлив”.
Как и было условлено,
Тут Матильда вновь лукавит или ей отказывает память. На самом деле великий князь Кирилл даровал ей и сыну фамилию и титул князей Красинских лишь 30 ноября 1926 года.
76
Там же. С. 330.
А, собственно, почему князей, а не графов Красинских? Ведь Матильда и её отец Феликс всю жизнь доказывали, что являются законными наследниками графов Красинских. Увы, никаких серьёзных доказательств этому ни у Матильды, ни у Кирилла не было. Собственно, титул, присвоенный Кшесинской, ничего не значил во Франции, и княжной-то её признавали от силы несколько сот людей во всём мире. Но присвоение графского титула Матильде могло вызвать протест настоящих польских графов Красинских, живших во Франции, и Кшесинская с Кириллом могли угодить за решётку за мошенничество.
В воспоминаниях Кшесинская старательно доказывает, что после брака с великим князем она была как равная принята в кругах высшей аристократии: «После свадьбы я была принята королевой Дании Александриной, дочерью великой княгини Анастасии Михайловны и двоюродной сестрой Андрея. Она часто приезжала в Канны и, зная, как её мать любила Вову, всегда относилась к нам сердечно и доброжелательно.
Затем я была представлена королеве Румынии Марии, котором в то время отдыхала в Ницце, в своём замке “Фаброн”. Когда мы приехали втроём, оказалось, что королева и её сестра, великая княгиня Виктория Фёдоровна, ещё не вернулись с прогулки, и нас стали развлекать две дочери великой княгини, Мария и Кира. Они предложили осмотреть их комнаты. Кира показала нам свою коллекцию серебряных миниатюр и мебели, а Вова и Андрей пошли посмотреть, как купают маленького великого князя Владимира. Вскоре вернулась с прогулки великая княгиня Мария, которая была очень красива. Я знала её по многочисленным фотографиям, но впервые увидела близко и была совершенно ею очарована. Казалось, мы знакомы с ней много лет. Во время визита присутствовала сестра королевы, великая княгиня Виктория Фёдоровна.
Чуть позже, в Париже, меня приняла в отеле “Риц” королева Греции Ольга. Несмотря на преклонный возраст, она была очаровательна. По причине близорукости она пользовалась лорнетом. Во время переворота в Греции она была изгнана из страны и долго скиталась, но теперь, когда прежняя власть была восстановлена, могла вернуться домой, что её очень радовало.
Андрей писал великой княгине Ольге Александровне о нашем бракосочетании и просил передать это известие императрице Марии Фёдоровне, жившей в то время в Дании. В очень теплом ответном письме великая княгиня сообщила, что императрица не возражает против нашего супружества и желает нам счастья» [77] .
77
Там же. С. 331-332.
В годовщину смерти великой княгини Марии Павловны великий князь Андрей Владимирович с Матильдой и Вовой отправились в Контрксевиль. Туда же прибыли великий князь Кирилл Владимирович, княгиня Екатерина Голицына и А. Савинский, приехавший во Францию вместе с Марией Павловной и остававшийся с ней до самой её смерти. Траур по матери Андрея уже кончился, и они с Матильдой начали устраивать приёмы на своей вилле.
«Мы очень любили принимать у себя великую княгиню Анастасию Михайловну, которая была воплощением жизнерадостности, — вспоминает Кшесинская. — Мы подбирали гостей, которые ей нравились и любили потанцевать после обеда. Эти обеды проходили очень весело... Мы часто ездили с великой княгиней в Монте-Карло, в её любимый ресторан “Карлотон”, чтобы выпить по бокалу вина и потанцевать.
Ныне покойный король Швеции Густав любил торжественные приёмы, и мы всегда приглашали его на обеды в пользу русской школы в Ницце, которой покровительствовал Андрей... Во время обеда я сидела рядом с королём, а адмиральша Макарова напротив него» [78] .
Увы, не всё проходило так гладко, как пишет Матильда. Никто всерьёз не принимал её титул. Весьма характерный случай описан Т.А. Аксаковой-Сивера. В день имени Кирилла в Каннах среди монархистов начался скандал из-за мелких деталей в богослужении. Ярый сторонник Кирилла Фермор попытался вызвать на дуэль председателя церковного совета. Их кое-как разняли.
78
Там же. С. 332-333.
После богослужения к кресту первым подошёл Андрей Владимирович. Это право у него никто не оспаривал. За ним было потянулась Кшесинская, но была оттолкнута адмиральшей Макаровой. Тут голоса разделились: одни считали, что идти надо было Кшесинской как морганатической жене великого князя. Другие присуждали это право Макаровой, как кавалерственной даме ордена Св. Екатерины.
Замечу, что в отличие от председателя церковного совета Капитолина Николаевна Макарова была особой, приближённой к императору Кириллу. По происхождению Капитолина Николаевна, урождённая Якимовская, была простой дворянкой, а её отец едва дослужился до ранга полковника [79] . Но имя адмирала С.О. Макарова стало брендом для «кирилловцев». Хотя, собственно, Капитолина к делам мужа никакого отношения не имела, у супругов постоянно были нелады, и ряд историков говорят о любовной связи Капитолины с будущим «цусимским героем» Зиновием Рожественским.
79
По одним сведениям, он был чиновником, по другим — капитаном 1 ранга.
В 1924 году Капитолина была в свите императрицы Виктории Фёдоровны во время её поездки в США. 15 февраля 1931 года Кирилл заходил к ней на чай в Каннах и т. п.
Инцидент с Макаровой показывает, что Матильда, вопреки всем её заслугам, так и не стала равноправным членом семейства Романовых. Длинный список аристократов, принимавших Матильду, приведённый в её воспоминаниях, рассчитан лишь на мало информированного читателя. Сравнение же, например, круга великого князя Александра Михайловича или даже княгини Марии Павловны младшей, также оставивших потомкам свои мемуары, показывает принципиальную разницу их положений в свете.
Не изменила статуса Кшесинской и перемена веры. 27 ноября 1925 года Матильда приняла православие и уже в следующем году «говела на Пасху и причащалась вместе с Андреем и Вовой. Несмотря на то, что с рождения я была католичкой, меня всегда тянуло к православной вере, и я часто ходила в русскую церковь, а в школе посещала уроки закона Божьего, которые вёл отец Пигулевский, ставший впоследствии учителем Вовы».
С момента прибытия в Италию в марте 1920 года ни Матильда, ни Андрей не работали. Кшесинская писала: «Поначалу, заложив мою виллу, мы кое-как сводили концы с концами. После смерти великой княгини Марии Павловны Андрей получил свою долю драгоценностей, но с большой задержкой из-за каких-то формальностей, поэтому подходящий момент для того, чтобы обратить драгоценности в деньги, был упущен, а полученная сумма была гораздо меньше оценочной стоимости. Кроме того, нужно было ещё заплатить налог на наследство.
Андрей надеялся продать свою недвижимость, находящуюся в Польше, но после установления новой границы та часть польской территории отошла к СССР, и его надежды рухнули» [80] .
Стоп! Тут-то и проявился во всей красе русский патриотизм православной княжны Марии, жены брата самого императора Кирилла. Ведь на дворе не осень 1939 года! Согласно Рижскому договору 1921 года, унизительному для РСФСР, к Польше отошли западные части Белоруссии и Украины, граница проходила в 30 км от Минска. Так какая же «часть польской территории отошла к СССР»? Может быть панна Матильда считала, что граница Польши должна совпадать с границей Великого княжества Литовского времён князя Витовта — со Смоленском, Киевом и Одессой?
80
Матильда Кшесинская. Воспоминания. С. 352.