Судьба: Дитя Неба
Шрифт:
— Тебе придется больше есть — твои размеры следует увеличить по меньшей мере в десять раз, — смеялась она, разглядывая сотни шляп, кинжалов, посохов, церемониальных мечей, корон и гульфиков, покрывавших стол. Она взяла одно из двадцати с лишним колец с печаткой, лежавших в куче. — Так, посмотрим, по одному на каждый палец на руках, на ногах и еще одно для твоего…
— Не говори ничего, — с шутливой угрозой перебил ее Эши. — Иначе сегодня ночью тебе будет не слишком удобно, моя дорогая. Я могу выбрать кольцо с самыми острыми краями.
— А вот это мне нравится больше всего, — заметила Рапсодия, поднимая жуткую боевую маску наинов. — Неужели они носят такие штуки во время сражений?
— Да, и даже хуже. — Он оглядел стол и тоскливо вздохнул. — Я буду выглядеть смешным,
— Один раз мы уже так поступили, помнишь? Сейчас нам предстоит официальная церемония, ты и я уже совершили самое важное без свидетелей. — Она улыбнулась ему, надеясь успокоить. — Ничего, я тебе помогу. Давай разберем все это вместе, и ты расскажешь, от кого они и что символизируют.
Через месяц, утром перед репетицией свадебной церемонии, она протянула ему коробочку, обтянутую бархатом.
— Это тебе за терпение, которое ты проявил во время примерок моего подвенечного платья, — сказала Рапсодия, и Гвидион нежно ее поцеловал. — Открой ее и посмотри, не решает ли она твою проблему.
В коробке лежало длинное ожерелье, цепь, состоящая из шестиугольных пластин, оправленных в красное золото. Пластины были инкрустированы отличительными знаками всех сообществ. Здесь даже имелась жуткая маска наинов с горы Сардоникс, украшенная небольшими самоцветами. Гвидион не удержался от смеха, когда представил себе ювелира, потратившего долгие часы на поиски камня подходящего цвета, чтобы изобразить жидкость, капающую из миниатюрных ноздрей маски.
— Как и все, что связано с тобой, этот подарок само совершенство, — нежно пробормотал Гвидион, привлекая Рапсодию к себе.
— Очень хорошо. Теперь я могу не опасаться всех этих больших заостренных предметов?
— Да, всех, кроме одного.
Гвидион подтащил ведро к двери маленького домика, спрятавшегося за водопадом, и выплеснул из него грязную воду на зеленую траву.
«Как она это делает?» — удивленно подумал он, со стоном усаживаясь в удобное старое кресло. Он как-то помогал Рапсодии наводить порядок в доме в Элизиуме, но тогда это доставляло ему удовольствие. Гвидион покачал головой и рассмеялся. Если бы Рапсодия находилась рядом и держала его за руку, он бы согласился, чтобы его заклеймили каленым железом.
Эши вспомнил о прошлогодних дремотных утренних часах — запахе свежего кофе, мыла и нежном пении. Рапсодия всегда вставала до рассвета, наводила в Элизиуме чистоту, гладила одежду, работала в саду — и все это задолго до того, как нормальные люди открывали глаза. Дело в том, что она выросла в деревне, объяснила Рапсодия, когда он пытался затащить ее обратно в постель, если она заходила в спальню. Воспоминания о спокойной совместной жизни стали для него самыми любимыми, оставаясь островком здравого смысла в мире, где все охвачены безумием. Он вздохнул, с радостью предвкушая возвращение этих дней.
Он с удовлетворением оглядел комнату. В грязном домике холостяка был наведен идеальный порядок, новая двуспальная кровать застелена свежим атласным бельем, которое он купил для Рапсодии в Наварне. Он сам по ночам перевозил сюда мебель на тележке, чтобы никто не узнал о существовании его убежища, нечто вроде западного Элизиума, где они смогли бы остаться вдвоем во время поездок по этим провинциям.
«Здесь необходим женский присмотр или служанка», — сказала Рапсодия. Эши решил проблему, попытавшись украсить свой дом так, как это сделала Рапсодия в Элизиуме. И он стал уютным и милым. Ну а в роли служанки Эши выступил сам, проводя здесь по четыре часа в последние дни перед церемонией бракосочетания. Рапсодии потребовалось всего полчаса, чтобы навести здесь образцовый порядок в тот день, полтора года назад, но Эши понимал, что она оценит его усилия.
Гвидион неохотно встал и еще раз внимательно осмотрел результаты своих трудов. Вино охлаждалось в специальном ведерке со льдом, на столе хрустальные бокалы, он даже не забыл положить
ароматные травы в камин. Если они захотят пожить здесь зимой, ему придется построить комнату для ванны, хотя мысль о том, что Рапсодия и в стужу может нагреть воду в пруду за водопадом, вызывала у него восторг. Он нанес последний штрих, поставив в угол мешок, полный лепестков красных и белых роз, — ему удалось убедить Рапсодию, не объясняя зачем, применить свою магию, и лепестки сохраняли свежесть. Эши представил, какое выражение появится у нее на лице, когда следующей ночью она увидит на полу и постели рассыпанные лепестки.«Романтический дракон, нет ли здесь противоречия?»
«Да. Но ты все равно меня любишь?»
«И буду любить всегда».
Когда постель была покрыта лепестками, он в последний раз оглядел спальню. Затем вышел из хижины, тщательно запер дверь и, насвистывая, направился к тому месту, где оставил лошадь и тележку.
Дом Памяти, Наварн
Для свадебной церемонии лирины украсили лесные угодья Тириана и Гвинвуда, повсюду висели колокольчики и тростниковые флейты. Весь путь от лиринского города до Великого Дерева сверкал от ярких лент, усыпанных тысячами самоцветов, подаренных наинами. В результате лес купался в разноцветных вспышках света, повсюду сияли радужные отблески.
А потом произошло чудо: в утро свадьбы зацвели все цветы в саду Дома Памяти. Землю украсил огромный алый ковер зимних цветов, дар Спящего Дитя, безмятежно покоящегося в объятиях матери Земли.
Кроме традиционных украшений, Эши при помощи дворцовых слуг завязал муслиновые банты в виде восьмерки — символа любви — в спальне Королевы намерьенов, а также в залах замка Стивена, где она остановилась. С удивительными подробностями — тут ему на помощь пришла память дракона — он воссоздал сцену их первой встречи в ту прекрасную летнюю ночь на танцах по случаю окончания сбора урожая. Утром в день свадьбы Рапсодия проснулась в спальне, полной свежих сосновых веток и букетов полевых цветов, похожих на те, что украшали столы и бочки в ее родной деревне. Она села на кровати и с изумлением взирала на точность, с которой Эши воспроизвел все, что окружало их тогда, а потом радостно рассмеялась. Должно быть, ночью он пробрался в ее спальню, укрыл своим плащом, а постель усыпал листьями ивы. На плаще лежала узкая бархатная ленточка черного цвета с серебряной пуговицей в форме сердца.
Элендра удобно устроилась в кресле в спальне невесты и с улыбкой наблюдала за приготовлениями. Рапсодия сидела на полу в нижней рубашке и терпеливо поправляла подол платья Мелисанды Наварн, а служанка-лиринка устроилась на постели у нее за спиной и вплетала в волосы жемчужины, всякий раз недовольно вздыхая, когда королева шевелилась. Сильвия стояла возле двери, поскольку каждые несколько минут в спальню что-то приносили, и призывала к порядку маленьких фирболгов — внуков королевы, которые с дикими воплями бегали по комнате.
— Они едят цветы из венков, миледи, — пожаловалась служанка.
Рапсодия кивнула.
— Я знаю. Проследи, чтобы у них не застряли в зубах ленточки.
Когда старший ребенок из ее свиты был наконец приведен в порядок, Рапсодия встала. Ее волосы убрали от лица, но по спине они ниспадали до самого пояса, украшенные маленькими белыми цветами и побегами розмарина, символизирующего мудрость. Рапсодия нервно улыбнулась Элендре и последовала за болтающими служанками в другую комнату, где висело свадебное платье. Миресилл ужасно суетилась — казалось, она исполняет роль повитухи, помогающей появиться на свет наследнику короны. Наконец после исправления множества недочетов королева выпрямилась, повернулась к присутствующим лицом, и все в благоговении отступили на шаг. Довольная улыбка Элендры стала еще шире. Она всегда считала, что Рапсодию невозможно сделать красивее, чем она есть, но теперь наглядно убедилась в том, насколько была неправа. Она попыталась понять в чем дело: в совершенном платье, снежно-белом с голубым отливом, или в счастливом сиянии глаз невесты. Сильвия решительно хлопнула в ладоши.