Судьба Дворян Обыкновенных

– Я тебя внимательно слушаю.

Лиса тяжело выдохнула и сверкнула на меня злыми глазами.

– Да неужели?

Ах да, она что-то говорила, а я её не слушал, размышляя в это время о своём. Вот и вышло, что прослушал нечто важное для неё.

– Прости, задумался, - я повинно склонил голову.
– Так что ты хотела?

Лиса замялась, вся её злость и бравада куда-то испарились, и теперь передо мной стояла растерянная маленькая девочка.

– Лис, темнеть начинает, не тяни время, - поторопил я. С тех пор как вышли из деревни, мы успешно и без приключений преодолели приличный отрезок пути, успели выйти на Коронный тракт, и в скором времени я планировал набрести на какую-нибудь гостиницу, постоялый двор или на худой конец таверну. Ночевать под открытым небом как-то не тянуло. Попутных караванов, телег или просто одиноких путников вроде нас на дороге хватало, но прибиться к кому-нибудь желания пока не возникало. Крупным обозам мы и даром не сдались, крестьянские телеги ехали куда угодно, кроме нужного нам направления, а одинокие путники как пешие, так и конные доверия не вызывали.

Воробушек закусила нижнюю губу и опустила очи долу.

Я озадаченно почесал в затылке, взял девушку за руку и повёл вперед. Раз молчит, значит, ничего важного в глупую девчачью голову не стукнуло. При полной луне ещё и не такое взбредает.

Кстати о луне, сегодня полнолуние. Когда я покинул отчий дом, отец, разумеется, разозлился, и послал по моему следу пару хвостатых преследователей. В их задачу входило догнать меня, спеленать и вернуть в целости и сохранности под грозные очи герцога. Отец не учёл лишь того, что сын давненько сдружился с его "охотничий сворой". Мы сели, спокойно поговорили за кружкой пива и нашли устраивающий обе стороны компромисс. Они меня "ловят", я от них "убегаю". А пока "убегаю" прикрываю их отдых в родном крае. Дома парни не были уже лет пять, так что...

Однако полнолуние заставляет вскипать кровь в венах не только у оборотней. Всяких психов хватает.

Лиса вырвала свою руку, обожгла меня свирепым взглядом, и сунув ладони в карманы плаща, потопала вперед.

– Лиса, - я догнал девушку и пошёл рядом, подстраиваясь под её шаг.
– Объясни по-человечески, что случилось?

Она хмурилась, кривила и поджимала губы, но упорно молчала.

(Лиса)

– Твоё право, - буркнул Виктор, и ускорил шаг так, чтобы идти впереди меня. Мы двигались по краю прочных каменных плит, устилающих Королевский тракт, слева: мимо и навстречу, изредка проползали обозы, одинокие телеги или скакали верховые. Из пеших путников, кроме нас, в столицу направлялся лишь странствующий монах: странный бритый налысо мужик, одетый в какую-то рванину, некогда бывшую белой, и с длинным чёрным посохом в руках. Через голову монаха была перекинута лямка потёртой кожаной сумки, а рванина подпоясана дисгармонирующим с внешним видом витым золотым шнуром.

Странный человек, подумала я, и продолжила страдать. Об этой стороне вольной жизни я как-то не подумала.

Раньше можно было целый день проваляться в кровати, почитать книжку, поесть сладостей, покапризничать на пустом месте, в конце концов, - мне бы никто слова не сказал! Лита, конечно, помогла, чем смогла, но... я покрепче прижала руку к животу через карман плаща, и продолжила упорно перебирать ногами, следуя за Виктором.

За время нашего короткого путешествия, я, можно сказать, сдружилась с этим странным парнем, но некоторые вещи...

Некоторые вещи мужчинам знать не следует, однако, кажется, в этот раз у меня нет выбора, маг и так иногда смотрит со странной подозрительностью. Полагаю это из-за той колдуньи. Вот только я ничегошеньки не помню с момента, как женщина схватила меня за руку.

Несколько раз спрашивала у Виктора, но он упорно делает вид, что сам не помнит произошедшего.

Я ему не верю, но яснее от этого не становится. А после того, как мы покинули деревню, Виктор совершенно перестал обращать на меня внимание. Шагает-то он рядом, а вот мыслями летает где-то далеко. Даже сейчас, стоило ему вырваться вперед, и он моментально позабыл обо мне. А меня так и подмывало сойти на обочину, сесть на какой-нибудь пенек и разрыдаться. Жаль поблизости не было ни одного пенька - по обе стороны тракта тянулись широкие пустые полосы, поросшие пожелтевшей, покрытой пылью травой, и только потом начинался лес. Даже не лес, так, узкая полоса деревьев, за которой проглядывались тянущиеся до горизонта поля.

Я тягостно вздохнула, остановилась, посмотрела вслед бодро шагающему магу, и сошла с дороги. Мне на глаза как раз попалась вытоптанная в чахлой траве узкая тропинка, по которой можно было добраться до деревьев.

Чем дальше я отдалялась от тракта, тем трава становилась зеленее, сочнее и выше, здесь смело можно было пасти коров или овец. Помниться, крестьяне так и делали: когда я ехала вместе с обозом, видела небольшие стада по обочинам.

Под кронами было сумрачно и прохладно - вчерашний погожий денек сегодня обернулся пасмурной хмарью затянувшей небо от горизонта до горизонта. В такой день особенно не хотелось никуда идти, но по Виктору сразу было видно, что он уже всё решил, а меня искал лишь для того, чтобы уведомить, поэтому я не стала с ним спорить, когда он заговорил о необходимости как можно быстрее уходить из деревни. Возможно, он прав. Случившееся в лесу непонятно. Вдруг колдунья надумает вернуться и в этот раз будет не одна?

Под такие невеселые мысли я опустилась на землю, прижалась спиной к стволу дерева, притянула колени к груди, положила на них подбородок, и вздохнула.

Минут через десять появился Виктор. Выглядел он почти как мой отец, когда сердится: глаза метали молнии, ладони сжаты в кулаки, между бровей пролегла суровая морщинка.

– Явился, - я ожгла парня не менее сердитым взглядом. Виктор, не ожидавший от меня столь "радостной" встречи, на секунду опешил, тут же снова нахмурился, с десяток секунд буравил меня взглядом, потом вздохнул и сел рядом.

– Что случилось, воробушек?
– в который раз задал он вопрос.

– Ты обещал меня так не называть, - глухо проворчала я.

– Обещал.

Я поморщилась, покрепче обхватила ноги, и задумалась о том, что плохого женщины сделали Богам, раз нас так страшно наказали? Ненавижу эти дни! Зачем они вообще нужны?

– Зачем ты со мной возишься?
– я чуть повернула голову, упёршись щекой в коленку, и уныло посмотрела на мага.- Шёл бы себе дальше.

– Нет, подруга, - не весело хохотнул Виктор.
– С тобой интересно.

Изобразив улыбку, я прижалась к боку парня и упёрлась лбом в его плечо. Помолчала минутку.

– Виктор...

– Что, воробушек?

– Я такая дура!
– проныла я.

– С чего ты это взяла?
– удивился парень.

– Ну...
– Я заводила указательным пальцем по его плечу.
– Оказывается вольная жизнь...

– Бывает порой страшнее серебряной клетки, - неожиданно закончил он за меня.
– Знаю, воробушек. Рассказывай свою трагедию, обещаю, ругаться не буду.

– Будешь, - не поверила я, и решившись, поведала парню о своей женской напасти...

– Хм-м...
– озадаченно высказался маг, после чего отвесил мне лёгкий подзатыльник.

– За что?
– потирая макушку, насуплено спросила я.

– За глупость. Почему сразу не сказала?

– А ты, на моём месте, сказал?

– Если бы это доставляло мне неудобства - да, - с видом умудрённого опытом человека, покивал парень.
– Что тебе нужно для счастья?

Для счастья мне было нужно не так много, я честно рассказала Виктору все свои желания, а он пообещал честно их исполнить, но для этого необходимо было подняться и дойти до ближайшей гостиницы или постоялого двора. На месте, он мог предложить лишь "малое исцеление", которым он ранее пытался вылечить мою ушибленную ногу. В прошлый раз толку от такого лечения было мало, но я согласилась. Хуже всё равно не будет.

После этого мы вернулись на тракт. Виктор теперь шёл рядом, больше не отвлекался на посторонние мысли, но вот смотрел на меня так, что бр-р-р, мурашки бегали по коже.

(Виктор)

То ли плакать, то ли смеяться...

Я окинул девушку быстрым взглядом, под которым она неуверенно поёжилась, и мысленно покачал головой. Вот ведь интересная зверушка. Хорошо, что мы двигаемся по тракту, а не петляем заячьими тропами по лесу. Звери отлично чуют кровь, а с учётом полнолуния, существует вероятность приманить к себе даже оборотня. "Дикие" сородичи моих друзей из отцовской "охотничьей своры" до сих пор не перевились, но пока они не устраивают кровавые бойни, их не трогают.