Судьба и страсть Арсения Фельцова

«Но ведь он мне нравится, - пыталась оправдать она своё желание быть вместе с Арсением. – И к Пете он хорошо относится. Ничего, слюбится, стерпится…»

Тут сонный Фельцов повернулся к Лиде и и обнял её.

«По крайней мере, я ему нравлюсь», - решила она и заснула.

Из грязи в князи

А Фельцов просто морально устал. Устал от постоянных мыслей о своём подвешенном состоянии из-за ухода Селезнёва с поста директора фонда. Устал от назойливого общества Пети, который ни на шаг не отходил от него все выходные, а сегодня ещё весь вечер «ездил по ушам», рассказывая писклявым голоском про то, чем занимался весь день в детском саду, а потом своими дурацкими вопросами мешал ему смотреть, как проходит трассу Себастьен Лёб. Как же Фельцову хотелось вручить Пете какую-нибудь игрушку и отправить куда подальше! Ещё его очень раздражало то, что в Пете не было ни одной родной для него, Фельцова, черты…

И ещё он устал от постоянной тревоги за место возле Лиды, на которое, как он недавно понял, он далеко не самый первый претендент. Хорошо, что Селезнёв своим приказом наладить близкие отношения с Лидой развязал Фельцову руки.

Лида, лежащая у него за спиной, обняла его, придавив своей рукой бок Фельцова. Он недовольно поморщился, повернулся к ней и сгрёб её в охапку, чтобы она поняла, как плохо спать, когда твоё тело чем-то придавили. Но Лида только облегчённо вздохнула, ещё ближе прижалась к нему и наконец, заснула…

…Утром Фельцов отвёз Петю в детсад, а Лиду – на работу.

– Я Петьку вечером сам заберу, - сказал он, когда они подъехали к РСУ. – А ты после работы собери вещи и приезжай к нам.

Так начался для Фельцова второй виток семейной жизни с женщиной, которая до недавних пор отдавала предпочтение другому, и абсолютно чужим ребёнком, которого ещё воспитывать и воспитывать…

***

…В пятницу Фельцов вёз Селезнёва в Подольск, где находилась типография, печатающая рекламную продукцию по заказам благотворительного фонда. Последнее время Андрей Сергеевич зачастил сюда: наверняка и здесь намутил в свою бытность директором фонда, а теперь пытался свести концы с концами, чтобы при передаче дел фонда новому директору у того никаких странных вопросов не возникло.

– Хорошая типография, - поделился своими впечатлениями Селезнёв после того, как пару часов провёл там. – Два этажа, а не какой-то подвал, людей 120 человек работает, новое оборудование для офсетной печати, причём по любому материалу… Спокойный и хорошо отлаженный бизнес на старости лет…

Фельцов, не отрывая взгляда от дороги, согласно кивнул головой.

– Ездить сюда, конечно же, далековато, но со временем можно будет купить поблизости что-нибудь поприличнее, по крайней мере, для Лиды с Петькой, - продолжал свои рассуждения Селезнёв. – Я её к себе главбухом возьму, хватит ей уже на чужого дядю работать.

От услышанного в голове у Фельцова с хрустальным мелодичным звоном закружилась бриллиантовая пыль. Неужели?

– Кстати, когда ты думаешь встретиться с Лидой? – внезапно перевёл разговор на другую тему Селезнёв. – Ты это дело особо не затягивай…

– Уже встретился и поговорил, - перебил его Фельцов.

Селезнёв вопросительно посмотрел на него.

– Они с Петькой у меня с начала недели живут, - как о чём-то само собой разумеющемся сказал Фельцов, всё так же внимательно следя за дорогой. – Завтра утром привезу их к Вам в гости.

– Хорошо, - согласился Селезнёв. – Вот там я Лиде и расскажу о своей типографии. Думаю, через пару недель я передам руководство фондом новому директору, а к тому времени все документы на владение типографией будут оформлены и зарегистрированы…

***

…В тот вечер Фельцов напился. Не сильно, но этого хватило, чтобы он, наконец, впервые с момента инфаркта Селезнева, расслабился и почувствовал себя хозяином жизни. После ужина они с Петей смотрели по телевизору какой-то фильм с элементами восточных единоборств.

– Ух, ты, какое каратэ, - по-щенячьи восторгался мальчик каждой дракой в фильме.

Фельцов раздражённо гримасничал, будучи неприятно удивлён наивностью Пети.

– Балет, - грубо перебил он очередной радостный возглас Пети. – Бокс, самбо – вот это – по-настоящему…

После этого замечания Петя надолго притих.

Лида, принеся Арсению с Петей тарелку с пирожками, которые пекла весь вечер, и, увидев кислые физиономии обоих, весь вечер улыбалась, пытаясь разрядить обстановку.

После окончания фильма она уложила Петю спать, объяснив сыну, что смотреть фильмы положено в тишине, ну, разве что, можно смеяться, когда смотришь кинокомедию. Всё это она пыталась говорить весёлым ласковым голосом, чтобы Петя не обижался на грубое поведение дяди Арсения.

Затем она пошла в гостиную, где Фельцов уже разложил на ночь диван и, чертыхаясь, пытался застелить постельное бельё.

– Сеня, давай, я сама, - и Лида начала аккуратно разравнивать простыню.

Фельцов положил на диван подушки и улёгся на спину, сцепив пальцы рук за головой. Лида легла рядом, положив свою голову ему на плечо.

– Знаешь, Сеня, - она положила ему руку на грудь. – Мне с тобой так хорошо. Говорят же, что всё, что не делается – всё к лучшему. Вот и мы тогда в Смоленске…

Она ненадолго замолчала, обняла Фельцова и мечтательно улыбнулась.

– Я до сих пор не могу понять, как я тогда решилась…

Фельцов недовольно вздохнул: опять она давит его живот. Он потянулся всем телом, в результате чего Лидина рука соскользнула с его туловища, а затем обнял Лиду одной рукой.

– Я тебе тогда в кофе кокаин подсыпал, - спокойно сказал он, гладя Лиду по плечу. – И уже через минуту тебя можно было брать руками…

Лида лежала, как громом поражённая. Ей стало до боли стыдно за своё тогдашнее поведение. Сколько раз она ломала себе голову над тем, почему оказалась в Смоленске в одной постели с человеком, на которого никогда не обращала внимания, как на мужчину! Оказывается, он просто взял обдолбанную бабу, которой было абсолютно всё равно, с кем быть…