Судьба на выбор

Джеку потребовалось куда больше десяти минут, поэтому я, следя за его перемещениями, в конце концов опустилась на плед. Здесь было тихо, только шуршали листья, да изредка перекрикивались птицы. Но даже в таком спокойном месте я не могла справиться со своим внутренним кризисом. В голове теснились сотни нерешенных вопросов, начиная с «правда ли мой жених переспал с моей лучшей подругой?» и заканчивая «как можно любить одного мужчину и при этом испытывать влечение к другому?». Были среди вопросов и менее значимые, например «знала ли Кэролайн про отношения Ричарда и Эми?» и «что мне, черт возьми, теперь делать?!».

Джек обследовал озеро с ловкостью профессионального разведчика, то спускаясь к самой воде, то поднимаясь к деревьям и ни разу не поскользнувшись на мокрой глине. Он явно набрасывал в голове сцену, которую я увижу на страницах следующего романа, – то и дело останавливаясь, чтобы помахать или просто улыбнуться.

Сделав не меньше сотни фотографий, Джек наконец вернулся и сел рядышком на пледе.

– Уже закончил? Ну что, напишешь про это озеро? – поинтересовалась я.

– Может, и напишу. Посмотрим, куда заведет история.

– Ты всегда хотел стать писателем?… Ой, наверное, тебя все об этом спрашивают?

Он усмехнулся.

– Да. А еще: «Вы напишете обо мне в следующей книге?»

– Правда? А обо мне напишешь?

Джек расхохотался.

– Подожди – сама увидишь.

Я откинулась на спину, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, ласкающими лицо.

– А кем ты хотела стать? – повторил Джек мой же вопрос.

– Тебе для книги или просто интересно?

– Просто интересно.

Кажется, он не врал, потому что крайне внимательно выслушал рассказ о моей прежней работе и о командировке в Вашингтон, заметно окрылившей и заставившей жаждать новых путешествий.

– Похоже, тебе здорово не хватает той жизни. Наверное, по сравнению с ней работа в книжном магазине выглядит довольно тихой?

Я задумалась.

– Пожалуй. Хотя точно не скучной. С Моник не соскучишься.

При упоминании моей эксцентричной работодательницы Джек опять рассмеялся.

– Вот она-то наверняка окажется в новой книге!

Я с нежностью улыбнулась.

– Знаешь, я многим ей обязана. Она видит во мне скорее дочь, чем подчиненную.

Джек подобрал камешек и умело запустил его по водной глади – тот подпрыгнул трижды, прежде чем нырнуть в глубину.

– Ты говорила о болезни матери… Но ведь ты могла остаться в Лондоне, на прежней работе. Зачем стольким жертвовать?

– Это же не навсегда, – сказала я, хотя тонкий голосок в сознании тут же встрял: «Да неужели? А похоже, что навсегда». – Просто решила переехать, чтобы в случае чего быть рядом. Больше даже из-за отца, чем из-за мамы. Он слишком гордый и упрямый, не хочет принимать чужую помощь – мою, например, или Ричарда, не говоря уж о посторонних. Представляешь, он долгое время пытался скрывать мамину болезнь от окружающих. – Я невесело рассмеялась. – А в прошлом году сорвался и попал в больницу.

Джек с сочувствием кивнул.

– К счастью, обошлось. Но мы сильно перепугались. В общем, я пошла к начальству и попросилась в долгосрочный отпуск.

– Храбрый поступок.

– Никакая я не храбрая, – тихо призналась я. – Просто не сумела бы и дальше жить в Лондоне, если бы с мамой или отцом что-то случилось. А так я рядом, могу помочь, и Моник при необходимости всегда готова меня отпустить. В Лондоне я бы не смогла то и дело отпрашиваться… А знаешь, что самое дикое? Сильнее всех ужаснулась бы моему поступку мама. Но ее, такой, какой она была, больше нет. Она всегда учила ставить перед собой цели и добиваться их, несмотря ни на что. Именно поэтому она была таким прекрасным учителем. – Мой голос задрожал. – Боюсь, она совсем во мне разочаровалась бы.

– Не разочаровалась бы! – горячо возразил Джек. – Ты ставишь чужие интересы выше своих собственных. Отдаешь вместо того, чтобы брать, причем с такой легкостью, что даже не замечаешь.

Наверное, это был один из самых приятных комплиментов, что я только слышала, но под пристальным взглядом Джека я чувствовала себя почти голой. Он описывал меня как святую или мученицу, а я ведь совершенно не такая.

– Да ну, я вовсе не такая хорошая! Скорее даже, наоборот.

Джек сверкнул улыбкой.

– Рад слышать.

Он подвинулся на одеяле ближе ко мне, и каждый раз, делая вдох, я задевала его плечом. Мы глядели на темнеющее озеро, думая о своем.

– Ладно, давай начистоту. Что случилось в последние дни, почему ты стала сомневаться в женихе?

Я набрала полную грудь воздуха. Лучше бы он не поднимал эту тему… Ладно, сама виновата, раз уж проболталась.

– Ничего особенного. Просто собрала кое-какие мелкие детали, и вот… похоже, не такие уж они и мелкие.

– Рассказывай, – велел Джек.

Глубоко вздохнув, чтобы собраться с мыслями, следующие двадцать минут я делилась с Джеком своими подозрениями. С каждым словом история казалась более убедительной, и в конце концов я совершенно уверилась, что на правильном пути.

Однако Джек со мной не согласился.

– И это все? Все твои доказательства?

– То есть?

– Телефонный номер, пара старых фотографий, слова умирающей и очень странный сон. И ты сразу решила, что у них была интрижка.

– Э-э… да. А разве этого мало? На мой взгляд, ситуация вполне однозначная.

Джек медленно покачал головой.

– Поверить не могу, что это говорю… Потому что, если уж начистоту, твой жених совершенно меня не впечатляет. Но, по-моему, зря ты его обвиняешь. Нет у тебя никаких доказательств.

Моя душа словно рвалась на части. С одной стороны, очень хотелось верить в невиновность Ричарда. Да и как иначе? С другой, я никак не могла отделаться от ощущения, что сделала единственный верный вывод.

– Эмма, вот честно, мир не такой уж черно-белый, как ты думаешь. Допустим, ты собрала кучу улик и считаешь, что видишь всю картину в целом. Но расположи детали иначе, и перед тобой возникнет совсем другой сюжет. Сами по себе твои «доказательства» не говорят о чьей-то вине или невиновности, а какие-то из них и вовсе могут оказаться пустяком или обычным совпадением. – Джек бросил по воде еще один камешек. – Жизнь вообще хреновая штука…

Я тихо выдохнула. Похоже, мы говорим уже не обо мне – о Джеке.

– Шеридан? – на всякий случай уточнила я, и Джек дернулся, точно ошпаренный. – Не против, если я спрошу, почему вы расстались? Ты не обязан отвечать, я прекрасно понимаю, что…

– Я вернулся из турне на день раньше и застукал, как она трахается с моим лучшим другом. – Я прижала руку к губам, потрясенная его грубой откровенностью. – В ванной, – добавил он, будто это имело какое-то значение.

Я замешкалась, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы выразить сочувствие. И бог знает почему вдруг ляпнула: