Судьба Убийцы

– Я представлюсь, - сказал он Уинтроу с насмешливым поклоном, а затем пригнулся, чтобы заглянуть в каюту.
– Треллвестрит? И ты здесь? Ты устроил вечеринку и не пригласил меня? Что ж, от тебя веет холодом, мой юный друг!

Бойо мягко произнес:

– Это не так, Кеннитсон. Совсем не так.

– Вы знаете друг друга?
– мягко спросила Альтия, но не получила ответа.

Уинтроу заговорил низким, хорошо контролируемым голосом:

– Я хочу, чтобы ты покинул этот корабль. Мы оба знаем, что твоя мать не одобряет твое пребывание здесь.

Кеннитсон вскинул голову и ухмыльнулся:

– А еще я знаю, что моей матери здесь нет.

Уинтроу не улыбнулся в ответ.

– Королеве необязательно присутствовать, чтобы ожидать, что ее распоряжения будут выполнены. Особенно ее сыном.

– Ах, но это не воля королевы, а воля моей матери, которая боится за меня. И мне пора жить, не обращая внимания на ее страхи.

– В этом случае ее опасения вполне обоснованы, - возразил Уинтроу.

– Тебе не рады на борту этого судна, - ровным голосом добавил Брэшен. В его голосе не было гнева, но отчетливо прозвучало предостережение. На мгновение лицо Кеннитсона побледнело от изумления. А затем мы все услышали несогласный рев Совершенного:

– Отправьте его! Отправьте его ко мне!

Кеннитсон взял себя в руки, и выражение его лица переменилось от удивления до королевского высокомерия. Много лет никто так живо не напоминал мне Регала. Его слова были резкими, ярость осязаемой:

– Этот корабль принадлежал моему отцу, прежде чем он стал вашим. И я считаю, что даже если бы у меня не было неотъемлемого права находиться здесь, мой авторитет как принца Пиратских островов превосходит полномочия вашего капитана. Я иду туда, куда хочу.

– На этой палубе ничто не перекроет слово капитана, - сообщил ему Брэшен.

Рев Совершенного оглушил нас:

– За исключением воли корабля!

Кеннитсон наклонил голову к Брэшену и улыбнулся:

– Полагаю, что меня вызвали, - сказал он и, прежде чем уйти, отвесил элегантный поклон, завершив его взмахом шляпы, украшенной перьями.

Брэшен хотел было остановить его, но Уинтроу шагнул между ним и дверью и преградил путь капитану.

– Пожалуйста, - сказал он.
– Позволь мне поговорить с ним. Его с восьми лет снедает любопытство увидеть Совершенного, - он перевел взгляд на Альтию.
– Любой мальчишка, который никогда не видел своего отца, Кеннита, но вырос в окружении десятков мужчин, рассказывающих героические истории о нем, был бы влюблен в этот корабль. Он не может сопротивляться.

– Прибыл на борт!
– взревел кто-то, и затем: - Кеннитсон! Ты, может, и принц, но ты не можещь безнаказанно игнорировать меня или твою мать!

– Соркор, - вздохнул Уинтроу.
– О, прекрасно. Просто превосходно.

– Иногда Кеннитсон прислушивается к нему, - в голосе Бойо звучала надежда.

Рядом со мной Янтарь выдохнула:

– Первый помощник Кеннита, в прежние времена.

– Иногда, - согласился Уинтроу, затем повернулся и пошел к Соркору. Я услышал поспешное бормотание, голос Соркора звучал обвиняюще, а Уинтроу – рассудительно оправдывающимся. Но я напряг слух, чтобы услышать другие голоса. Я слышал, как корабль приветствует «юного Парагона», и более сдержанное приветствие молодого человека.

– Как он может?
– Бойо заговорил в тишине.
– После того, что Кеннит сотворил с тобой, после всего того, что ты и Брэшен сделали для него, как он может быть так рад принять сына Кеннита?

Я удивился, действительно ли мне послышались нотки ревности в этом негодовании? Его челюсть выпятилась, и внезапно он стал очень похож на отца.

– Это Совершенный. Он всегда был способен на то, что мы даже не можем себе вообразить, - Альтия медленно встала. Она двигалась так, будто резко постарела и все суставы ее тела одеревенели.

– Я - не мой отец, - внезапно сказал Брэшен.
– Также, как и он.

– Он похож на своего отца, - ответила Альтия неуверенно.

– Также, как Бойо похож на тебя. И на меня. Но он - это не мы. И он не несет ответственности за все, что мы совершили в нашей жизни, - голос Брэшена был тих и спокоен. Рассудителен.

– Бойо, - мягко сказал молодой человек.

– Давно не слышал этого имени. Я почти привык к тому, что сейчас меня зовут Треллвестритом.

– Я не ... Я не думаю, что ненавижу его. Я имею в виду Кеннитсона. И я не осуждаю сына за деяния отца, - Альтия пыталась облечь мысли в слова, будто не слыша, что говорит ее сын.
– Думаю, я выше этого. И он - не его отец. Хотя я не нахожу его очаровательным, - она посмотрела в сторону Брэшена и выпрямилась. На ее лице и в голосе снова появилась уверенность. – Однако меня беспокоит то, что он может пробудить в Совершенном. В Проказнице так много от моего отца. Так много от моей бабушки в фамильном корабле Вестритов, - она медленно покачала головой.
– Я всегда знала, что Кеннит должен быть частью Совершенного. Он был Ладлаком, и семья Ладлак владела Совершенным в течение нескольких поколений. И мы оба знаем, что Совершенный поглотил все издевательства, которые Игрот причинил Кенниту, всю обиду и несправедливость. Во времена Игрота на палубах корабля было пролито столько крови, столько жестокости, боли и страха впиталось в его доски. И когда Кеннит умер, наш корабль впитал все, чем Кеннит жил с тех пор, как покинул Совершенного. Я надеялась, что Совершенный... пережил это. Перерос. Как дети перерастают юношеский эгоизм и учатся сочувствию к другим. Я думала ...
– ее голос умолк.

– Мы все хороним что-то внутри себя, - сказала Янтарь, заставив меня вздрогнуть. Она смотрела перед собой, не на Альтию, но я чувствовал, что она вторглась во что-то личное.
– Мы думаем, что справились с этим. Пока оно не вспыхивает снова.

Ее рука лежала на манжете моей рубашки, и я почувствовал ее дрожь.

– Что сделано, то сделано, - резко бросила Альтия.
– Пора встретиться с этим лицом к лицу.

Она взяла Брэшена за руку, и промелькнувший между ними взгляд напомнил мне двух воинов, встающих спина к спине в бою. Когда они вышли, Бойо и Клеф проследовали за ними, словно это была официальная процессия.

– Веди меня, - потребовала Янтарь.

Мы шли за ними вслед, а Лант, Спарк и Пер за нами. Позади нас шли те несколько членов экипажа, которые решили остаться на борту, несмотря на то, что Совершенный мог с ними сделать.

Фонари освещали мачты и носы судов, стоящих на якоре в гавани, взошла луна. Неверный свет скрадывал угловатые лица в завесе теней. Но вот лунный свет выхватил Совершенного, и его лицо было полно нежности. Это походило на застывшее кукольное представление. Носовая фигура Совершенного извернулась, чтобы любоваться сыном Кеннита на своей палубе, и я видел в профиль его улыбку. Его тезка стоял спиной к нам, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Его поза говорила мне скорее о терпении, чем о благоговейном трепете.

Позади него стоял Уинтроу, а рядом - грузный мужчина с редеющими волосами, но с густой седой бородой. Он был одет в свободные штаны, заправленные в высокие сапоги, и широкий пояс, охватывающий столь же выдающееся брюшко, к которому был пристегнут изогнутый меч. Рубашка была такой белой, что, казалось, сияла при лунном свете. Мужчина хмурился, скрестив руки на груди. Он внезапно напомнил мне Блэйда. Некоторые старые воины, как хорошее оружие. Их шрамы становятся патиной опыта и мудрости.

Совершенный заговорил:

– Так ты отправишься со мной? Поплывешь со мной в последний раз, прежде чем я стану драконами, которыми всегда был?

Его вопрос, казалось, удивил Кеннитсона:

– С радостью! Я не могу придумать лучшего способа провести время. Меня утомили уроки геометрии, навигации и языков. Зачем они учат меня звездам, если мне никогда не разрешают плавать под ними? Да, я поплыву с тобой. И ты расскажешь мне истории о моем отце, каким он был в моем возрасте.

В глазах корабля проскальзывал отчетливый драконий блеск. Я думал, что он откажет мальчишке, но его голос звучал рассудительно: