Судьба Убийцы

Я лежала с закрытыми глазами очень тихо. Змеиная магия вращалась во мне, как паразит в желудке. Я чувствовала, что она смешивается с магией Видящих. С ужасающей ясностью я чувствовала Прилкопа в соседней камере и знала, что в остальных камерах еще шестеро узников и узниц, одна из которых беременна. Моя магия стремилась все дальше, и дальше, и дальше…Я захлопнула свой разум. Если я выйду за пределы себя, кто может проникнуть ко мне в голову? Сомневаюсь, что Винделиар единственный, кто принимал змеиную слюну. Я буду маленькой и твердой как орех, тихой как камень, все это умолкнет внутри меня.

К моему удивлению, слезы так и текли сквозь мои ресницы по щекам. Я не плакала о Симфи или Двалии.

Я плакала от страха перед той, кем стала.

Глава двадцать восьмая. Ненадежная гавань.

Этому сну здесь не место. Он важен лишь для меня, больше ни для кого. Я записываю его здесь только потому, что навсегда хочу его сберечь для себя.

Во сне мы с мамой работаем с травами в саду. Небо голубое, и светит солнце, но это раннее утро, поэтому сейчас не жарко, а приятно тепло. Мы ползаем по рядам по обе стороны лавандовых грядок. У мамы сильные руки. Когда она хватается за сорняк и тянет, он выходит из земли с длинным белым корнем. Я стараюсь помочь ей с прополкой, но у меня получается только обрывать верхние листья. Она прерывает меня и дает маленькую лопаточку: «Бесполезно выполнять работу наполовину, Пчелка. Ведь ты думаешь, что работа закончена, но кто-то должен будет прийти после тебя и все переделать. Даже если тебе придется приложить больше сил, а успеть меньше – лучше довести работу до конца с первого раза». Затем она показала мне, как вогнать лопатку в землю и вытащить сорняк, выдернуть который мне не хватило сил.

Я проснулась, все еще слыша ее голос. Он был таким настоящим, но удивительно, хотя сказанное было вполне в духе моей мамы, такого дня в своей жизни я не помню. Я нарисовала здесь мамины руки, сильные и загорелые, когда она тянет из земли сорняк с корнями.

Дневник сновидений Пчелки Видящей

Что за дурацкая у меня привычка - не могу как следует выспаться в ночь перед важным заданием. После неприятного сна о кричащем в силках кролике я проснулся квёлым. Корабль вел себя по-другому. Видимо, ночью мы встали на якорь. Я это проспал?

Я, наконец, овладел искусством выбираться из гамака и даже в темноте справился неплохо. Были слышны храп Ланта и ребяческое дыхание Пера. Со сна в голове еще не прояснилось, и я не представлял, сколько прошло времени. От подпалубного фонаря света было недостаточно, чтобы рассеять полный мрак. Нашарив свои ботинки, я обулся, а затем наощупь нашел лестницу, ведущую вверх на палубу. Зевая, я постарался полностью проснуться, но все равно чувствовал себя вялым и окоченелым.

На горизонте брезжил рассвет. Я протер глаза, но все мое тело протестовало против бодрствования. Сдав спиной вперед, я прокрался мимо стоящих рядом Альтии с Брэшеном, которые смотрели не на город, а на море за гаванью. Отыскав для себя тихое место у леера, я стал разглядывать Клеррес под светлеющим небом. На рассвете город был еще красивее, с ухоженной растительностью и аккуратными розовыми, бледно-зелеными и небесно-голубыми домиками. Я наблюдал, как город начинает просыпаться, ощутил неуловимый запах свежеиспеченного хлеба и увидел, как несколько маленьких рыболовецких судов покинули гавань. Рассмотрел даже крошечную фигурку человека и запряженную ослом повозку, которые спускались с пологих холмов в просыпающийся город. В заливе находился лишь один большой корабль, с носовой фигурой в виде резного букета. Тишь да благодать. Мое тело жаждало вернуться ко сну. Я поморгал, почувствовав, что вот-вот усну стоя.

Наша носовая фигура была неподвижна, словно действительно была сделана из простого дерева. Мое молодое лицо смотрело в сторону портового города и окружающих его невысоких холмов. Все казалось мирным, но, вероятно, сегодня мои руки обагрятся кровью. Если выйдет по-моему, погибнут люди. Чтобы вернуть свое дитя, я сделаю всё, что должен. Я отважился послать робкий лучик Скилла.

Пчелка, папа здесь. Я иду, найду тебя и заберу домой.

Ответа от нее не было, но я продолжал все так же держать разум открытым и ждал. Да только дождался совсем не Пчелку. Тонким, как нитка, ощутил я прикосновение Дьютифула, и еще более слабым ­– касание Неттл. А потом – как будто стальной трос заменил собой связующую нить – их укрепил Олух. Сила все еще была при нем. Старый, больной и раздраженный оттого, что его разбудили так рано, он все же дотянулся сквозь расстояние и слил свое сознание с моим.

Привет, дедушка!

В первое мгновение приветствие Дьютифула не имело для меня смысла. Затем я понял.

Ребенок родился?

Неттл работала Скиллом ровно, но ее усталость все же давала о себе знать.

Девочка. Королева Эллиана в восторге. Она попросила разрешения дать ребенку имя. Мы с Риддлом согласились. Хоуп. Ее зовут Хоуп.

Хоуп.

Я произнес имя и почувствовал, как его сила – надежда - снисходит на меня. Слова не нужны, когда я общаюсь через Скилл со своей дочерью. Все мои чувства к ней и к моей новорожденной внучке устремились потоком через нашу связь. Я ощутил, как мое тело покрылось гусиной кожей.

Хоуп, - повторил я и снова наполнился надеждой.

И есть еще новости!– это был Дьютифул, нетерпеливый, будто ребенок, спешащий чем-то поделиться.
– Моя королева хранила секрет, пока не почувствовала, что теперь об этом можно без опаски объявить. Она беременна, Фитц. Несмотря ни на что, я снова стану отцом. И она уже выбрала имя. Неважно, мальчик ли, девочка - назовём Промис.

Слезы обожгли мне глаза, и каждый волосок на теле встал дыбом. Его радость пронеслась сквозь все расстояние между нами и переполнила мое сердце.

Да, дети. Повсюду эти младенцы. И чтобы поболтать о них, мы все должны просыпаться в такую рань, - без сомнения, Олух считал, что все это могло бы подождать и более позднего часа. Я пожалел маленького человечка и его больные кости.

Разбуди поваров! Закати радостный пир! Пусть подадут розовые сладкие пирожные, пряники и те маленькие пирожки с мясом и пряностями! – предложил я.

Да!– я почувствовал, как эта перспектива приободрила Олуха.
– И маленькие шарики из теста, приготовленные в масле, с вишнями внутри! И темный эль!

Я не смогу быть там, дружище Олух, так что, может, ты составишь меню, чтобы отпраздновать рождение моей внучки? И съешь мою долю?

Это я могу,– и, более осторожно: – Можно я попробую ее подержать?

Я затаил дыхание. Ушами Неттл я услышал ответ Риддла: «Конечно, можно! Двумя руками, Олух, будто щенка. Нет, держи ее близко к телу. Так в твоих сильных руках она будет чувствовать себя в безопасности».

Она теплая, как щенок! И пахнет как новорожденный щенок! Со мной ты в безопасности, малышка. Она смотрит на меня. Глядите, как она смотрит на меня!

Голос Эллианы слабо донесся до моих чувств: «Она будет расти, доверяя тебе».

Хотел бы я быть там,– эта мысль наполнила мое сердце.

Не волнуйся, Фитц. Я побуду ей дедушкой, пока ты не вернешься домой.

Предложение Олуха было таким искренним, что все, что я мог сделать – это дать ему почувствовать мою благодарность. Мне пришло в голову, что, возможно, из моего чудного старого друга выйдет дед куда лучше меня.

Где ты сейчас? – спросил Дьютифул.

Стою на якоре вблизи гавани Клерреса. Сегодня иду за Пчелкой.

Эмоции, слишком многочисленные, чтоб их называть, кипели смесью страха и надежды.

Будь осторожен, - выдохнула Неттл где-то очень далеко.

Будь безжалостен. Убей их всех и повергни их город в прах. Привези нашу Пчелку домой,– это от Дьютифула. Он взглянул на маленькую дочку Неттл, затем на слегка округлившийся живот Эллианы. Пробудилась его отцовская ярость.
– Уничтожь Служителей. Заставь их пожелать о том, что однажды они услышали имя «Видящий»!